Анекдот в тему:
«Если вы одой рукой играете на пианино, а другой помешиваете пельмени-это ещё не значит, что вы пианист-виртуоз. Возможно, у вас просто квартира-студия.»
Предлагаю поднять тему жилищной обеспеченности. И как её решали на примере капсульных домов зодчие послевоенной Японии. И при чём же здесь Россия?)
Минимальная площадь квартиры на российском рынке новостроек в августе 2019-го составила 14,3 квадратного метра, свидетельствуют материалы ЦИАН.
По данным аналитиков, студия такой площади выставлена на продажу в одном из московских жилых комплексов. «Этот объект находится не просто в столице, а в центральной ее части — в Таганском районе, — указывают в ЦИАН.— Это определяет высокую стоимость лота: 4,67 миллиона рублей, или более 300 тысяч рублей за квадратный метр».
Как отмечают эксперты, в целом малогабаритные квартиры остаются наиболее востребованными на отечественном рынке жилья, при этом на сегодняшний день лишь в 25 регионах страны в продаже представлены комплексы со студиями площадью до 20 квадратных метров.
В топ-10 регионов, где продаются самые компактные квартиры, помимо Москвы, попали: Калининградская область (минимальная площадь продаваемых студий— 15 квадратных метров), Башкортостан (15,8 метра), Воронежская область (16,7), Алтайский край (16,97), Тюменская, Нижегородская, Московская области, Красноярский край (во всех четырех— 17 квадратных метров), Краснодарский край (17,09 метра).
Попытки организовать полноценное жильё в минимуме квадратных метров-идея не новая. И «пионерами» в этом направлении по праву можно назвать зодчих послевоенной Японии.
Жизнь в капсулах: как в Японии попытались изобрести новую архитектуру.
Оказавшись после окончания Второй мировой войны в проигравшем лагере, с лежавшими в руинах городами и миллионами бездомных на их улицах, японцы принялись мучительно искать свою новую идентичность. Как обычно в этой стране, процесс носил глубоко своеобразный характер. Группа японских архитекторов всерьез задумалась о строительстве грандиозных мегаструктур, которые фактически представляли бы собой «город в городе». Люди бы при этом обитали во временных ячейках-капсулах, крепившихся к постоянному каркасу из бетона и стали. Первые экспериментальные здания в рамках этой концепции даже успели построить. Пожалуй, самым известным образцом этого подхода стала построенная в токийской Гиндзе капсульная башня «Нагакин». Ее спроектировал Кисе Курокава все по той же схеме дома-«дерева». На его двух «стволах» (11 и 13 этажей соответственно) расположилось 140 жилых ячеек, изготовленных на предприятии, занимавшемся производством морских контейнеров. Собственно, контейнеры они больше и напоминали: капсулы длиной 4 метра и шириной 2,5 метра крепились к опорам всего лишь четырьмя болтами, независимыми друг от друга, и могли заменяться, удаляться, обновляться и объединяться.
Модули при этом были меблированы и укомплектованы бытовой техникой уже на предприятии-изготовителе. Курокава смог оптимальным образом организовать внутреннее пространство, в котором нашлось место не только для кровати, рабочей зоны и шкафов, но и для санузла, размерами напоминавшего туалет самолета, но оборудованного даже ванной. Для связи с внешним миром было предусмотрено окно-иллюминатор диаметром 1,3 метра.
Это здание благодаря отдельному производству ячеек-капсул построили в 1972 году всего за 30 дней. К этому времени увлечение идеями метаболистов в Японии и мире уже сходило на нет. В мире разгорался энергетический кризис, положивший конец японскому экономическому чуду, а вместе с ним и утопическим проектам предыдущего десятилетия. Основная идея авторов манифеста 1960 года (о перманентном обновлении зданий как их неотъемлемом качестве) оказалась никому не нужна. В процессе эксплуатации выяснилось, что это дорого и неэффективно. Проще снести объект и построить на его месте новый, чем японцы с удовольствием и занимались. Та же капсульная башня «Нагакин» принялась крайне быстро деградировать. Ячейки-модули протекали, инженерные сети разрушались, асбест, использовавшийся в конструкции здания, был признан канцерогеном. Уже в 2007 году, всего через 35 лет после завершения строительства, жильцы башни проголосовали за ее снос (в общем-то, типичный для страны жизненный цикл постройки). Большинство капсул опустели и были заброшены. Однако сноса, к счастью, так и не случилось. В последнее время со всплеском интереса к архитектуре второй половины XX века капсульные эксперименты метаболистов, чьей иконой и является башня «Нагакин», получили второе дыхание. Энтузиасты принялись выкупать заброшенные жилые ячейки этой «машины для жизни», реновировать их, порой даже восстанавливая оригинальный интерьер, и всячески препятствовать возможному уничтожению культового здания. Через четыре года оно достигнет полувекового возраста, необходимого для включения в список историко-культурного наследия, а далее можно ожидать и его комплексную реконструкцию.
Для Японии опыт домов-капсул послужил началом для создания капсульных отелей (обычно они располагаются при авиа- и жд-вокзалах), являющихся альтернативой хостелам. Подобного рода отели можно встретить при авиа- и железнодорожных вокзалах.
