Олечка Назарова плакала. Слезы были девичьи: крупные и горькие.
Соседки по офису утешали её как могли. И тридцатилетняя, худая как жердь, менеджер Анфиса с кольцом на безымянном пальце левой руки, и ведущий инженер Тимофеева сорока с лишним лет, женщина полная, без кольца и, даже, Василиса Филимоновна – ветеран организации (тридцать пять лет «вредного» стажа) сухая и сморщенная с пятью кольцами на самых разных пальцах, заглянувшая за продуктовым набором к празднику.
– Чего разнюнилась? – гладила поникшую голову Анфиса.
– Наверное, с молодым человеком поссорилась? – улыбнулась Тимофеева.
Василиса Филимоновна выбросила в урну вложенную в пакет открытку и придирчиво перебирала продукты.
– Ничо, – заметила она, – девичьи слезы, что роса. В двадцать лет – ума нет. Ишь, сырокопченая – уважают ветеранов. Не реви, говорю, не оценит!
– Из-за мужчины? – жадно интересовалась Анфиса.
– Да! – выдавила Оля и зарыдала.
– Не стоят они того Олька! – вздохнула Тимофеева, – ничего от них не добьешься, а добьешься, потом за алиментами набегаешься.
– Ничо! – повторила ветеран, рассматривая коробку, – слезы высохнут и на танцы с новым плясать. А торт-то годности день остался. На тебе боже, что нам негоже, съешь, бабка, за раз и не подавись!
– Что вы со своим тортом? – отмахнулась Анфиса, – не нравится – нам оставьте. Олечка, как его зовут?
– Прокофий! – всхлипнула девушка.
– Надо же! – удивилась Тимофеева, – как нашего директора.
– Это он… – выдавила Ольга и в голос зарыдала.
Директор мужчина видный. Ездил на дорогой иномарке, хорошо одевался и в тридцать лет оставался холостым. Место начальника отдела было вакантным, и руководитель часто заглядывал к дамам в комнату, всем улыбался, но держал дистанцию. Немудрено, что Олечка потеряла голову.
– Олька, не дури! – отрезала Анфиса.
– Найди кого попроще, – вздохнула Тимофеева.
– Губа у Ольки не дура, – заключила Василиса Филимоновна, складывая продукты в пакет.
– Он сам предложил! – срывающимся голосом крикнула девушка и бросила смятый конверт.
Дамы с разных сторон подошли к столу. На конверте красовался пассажирский теплоход. Тимофеева залезла внутрь. В конверте оказался билет в каюту люкс на круиз в выходные.
«Шампанское и фрукты, романтическая ночь в роскошной каюте на двоих и незабываемые впечатления», – недвусмысленно обещал билет.
– Сказал то что? – жадно поинтересовалась Анфиса.
– Сказал, если поеду с ним – начальником отдела назначит.
Ропот прокатился по кабинету. Непонятно чего в нем больше: недовольства непристойным предложением или тем, что лакомое место может достаться самой молодой из них.
– Олечка, – снова наклонилась к ней Анфиса, – ты еще молода… Мой совет – выброси билет. От греха подальше. Не пачкайся… а лучше дай его мне.
– Во даёт! – удивилась Тимофеева, – звали Олю, а придёшь ты. Что ж ты ему скажешь?
– Уж я найду, что сказать, – Анфиса с билетом в руке встала у зеркала, придирчиво себя разглядывая.
– Очень интересно! – возмутилась Тимофеева, – если это не только личный вопрос, а и производственный, то у тебя отчет за прошлый год не сдан.
– Отчет?! – расхохоталась Анфиса. – Тимофеева, там же сказано: «незабываемые впечатления», ты-то тут причем? И я, между прочим, на семь лет тебя моложе…
– Потому и моложе, что работу за всех вас тяну, – непонятно ответила та. – Вот брошу все, схожу в парикмахерскую, приведу себя в порядок. Ольке рано, а ты не заслужила. Отдай-ка билет, подруга.
– Ой, девки! Что делается! – закричала Василиса Филимоновна, – К парикмахеру! Шахер-махеру! Совсем совесть потеряли. О том думать надо, как мерзавца проучить. Анфиска, дай билет, я ему сделаю в выходные козью морду.
– Он тебя увидит – за борт сиганет, – пожала плечами Анфиса.
– А и ничего, – согласилась старушка, – пускай сигает. А мне шампанское с фруктами и в люксе два дня. Мне, может, охота, чтобы из-за меня кто-то за борт бросился. А то кинут палку сырокопченую раз в год и иди бабка, тебе в шестьдесят пять больше не надо! А у бабки тридцать пять лет вредного стажа и медаль!
– Дура старая... Олька, не реви и забудь… а ты отчет грызи, – вертясь перед зеркалом, раздавала указания Анфиса.
– Ему работа нужна, прежде всего, – подскочила Тимофеева и дернула билет к себе.
– Вот! "Любимая наша Василиса Филимоновна!.." – раскопала бабка в урне открытку, – сам подписал и печать стоит!
Она третьей схватилась за билет и потянула его к себе.
Билет с треском разорвался.
– Верните билет! – слезы на лице Оли высохли. Встав, девушка оказалась выше коллег, годы занятий плаванием и баскетболом сделали фигуру идеальной. – А то, как двину, – недвусмысленно пообещала она.
Ей безропотно вернули порванный билет.
Оля скотчем аккуратно соединила половинки.
– Дуры вы все! – заключила она и на два часа раньше ушла с работы.
В понедельник её назначили начальником отдела.
Андрей Макаров