Юлька топталась в грязной солёно-снежной каше. Под кашей вероломно таился чёрный лёд, цветом и округлостью похожий на винную бутылку. На множество разъезжающихся под ногами бутылок, попробуй не рухни на шпильках. В голове вертелось: «Зима! Прохожий, чертыхаясь, в снегу химическом бредёт».
А первый снег выпал, такой трогательный, невинный, несмелый. И сразу запахло Новым Годом. Но в таком белоснежном виде никаких шансов на жизнь, даже самую коротенькую, у него не было. Это раньше, по рассказам бабушки, ходили дворники с совочком, разбрасывали чистый речной песок. Ширк-ширк. Весной его подметали метёлочкой. Шурх-шурх.
Снег утоптали пешеходы — милое дело, ровно и не скользко. А наутро под ногами месилась грязная едкая каша — будто всю ночь враги рода человеческого гоняли стадо бегемотов.
Плакали сапоги от Гуччи. Изящные, высокие, тонкие, явно не для нашего климата, в них отчаянно мёрзли мокрые ноги. Но для похода в ресторан стиль у Юльки выдержан: чулочки, под шубкой — коротенькое платьице, больше похожее на ночную сорочку. Уже неделю на сайте знакомств она переписывалась с крутым челом: прикид от Бриони, на пальце вертит ключи на фоне лендровера. Вау!
И вот Юлька в условленном месте, но где обещанное авто? Чувак назвал номер, а тут дешманская машина — близко не вау. Замызганная, стрёмная, явно мэйд ин Рашка. Юлька затосковала: «Неужели опять нищеброд?».
Сидящий за рулём парень потянулся, толкнул дверцу:
— Входи, чего как не родная?
Юлька не двинулась с места. По этикету, мужик должен выскочить, обогнуть машину, распахнуть дверцу. И вручить цветы. Сто одну розу. Все предыдущие поклонники именно так поступали — Юлька горделиво доложила об этом на онлайн-тренинге, когда Богиня проверяла домашнее задание. Тогда все девчонки справились, только одной не открыли дверцу и не подарили цветов. На неё смотрели как на лохушку.
***
— Давай залезай, — подбодрил парень. — Ноги, небось отваливаются на этих копытах. Ого, знатные ботфорты, я в таких на рыбалку езжу. Ты прям кот в сапогах!
Всё шло не по плану, кувырком. Но, вполне возможно, это лишь прикол, и перед Юлькой дурачится миллиардер в драном свитере и в отечественном драндулете. Богиня предупреждала о таких случаях. Ноги, и правда, ломило от усталости и холода. Но фасон нужно держать в любых обстоятельствах: повела носиком, сморщилась.
— Фу-у, чем у тебя воняет в тачке? И вообще, что это за корыто, полный отстой?
Парень обиделся:
— Почему воняет? Дезодорант французский, в переходе купил. А машина чем не угодила, тебе какую надо?
— Ну, феррари, гелик, бэха, мерин, поршик…
Именно так следовало перечислить марки машин: небрежно, свысока, типа, Юльку не на помойке нашли.
Парень опешил:
— Ух ты, вся на понтах. Давай хоть поздороваемся.
Она протянула ладонь дощечкой, тыльной стороной кверху — для поцелуя. Парень грубо перехватил, потряс в энергичном рукопожатии. Дурак.
***
Сбросила шубку на заднее сидение: пусть любуется на фарфоровые плечики и на коленки. Не так: НА КОЛЕНКИ! Ровные, гладкие, долгие, почти упираются в панель. С такими ножками опасно ходить на центральный рынок: брюнеты из-за прилавков так и едят глазами. Но с ними никто не связывается: жмоты страшные, ржавой копейки не выпросишь.
Парень по-собачьи повёл носом вокруг Юльки: «Вкусно пахнешь!». Ещё бы: это тебе не шняга из перехода. Заодно зыркнул в вырез платьица: из розового шёлка выглядывали новенькие, ещё не использованные грудки, не отличить от настоящих.
Посмотрим, достоин ли ты их. Судя по зашкварному виду — тебе не обломится. Ну, да с паршивой овцы хоть шерсти клок. Пристёгиваясь ремнём безопасности, капризно скомандовала:
— Я не завтракала, едем в ресторан.
Именно так учила Богиня: общаться не в робкой вопросительной, а в утвердительной и повелительной форме. Приводила в пример героиню заграничного фильма. Когда её богатый муж совался в ванну, где она совершала туалет, та холодно и высокомерно интересовалась: «Что ты здесь делаешь?». Типа, смертным тут не место, женская лаборатория, святая святых.
Когда обеспокоенный муж уточнял: «Зачем ты за меня вышла замуж?» — холодно и высокомерно признавалась: «Потому что ты богатый». Когда муж совал ревнивый нос в телефон: «С кем разговариваешь?» — холодно и высокомерно отрезала: «С любовником».
И богатый муж суетился, дребезжал хвостом, угодливо заглядывал в глаза и пытался чмокнуть в шейку. А она с недовольной гримаской уклонялась. Вот это настоящая жизнь, а не вот это вот всё вокруг Юльки. Умеют иностранные бабы ставить на место миллиардеров.
Мужик — слабое, зависимое, ведомое существо. Ему нужно только одно, и за это «одно» он всё на свете отдаст. На этот крючок и ловим.
***
— Да не гони лошадей: сразу ей ресторан подавай! — рассердился парень. — Покатаемся полчасика, поболтаем, а потом уж и ресторан. Идёт?
Юлька милостиво кивнула. Сдвинула брендовую сумку повыше: пускай КОЛЕНКИ будут на виду.
— О, «Луи Виттон»? Знатная кошёлка! Небось, в «Садоводе» отхватила? О, глазками засверкала, я же тебя троллю, просто у меня характер весёлый, — парень глянул на часы (тоже явно Ролекс из перехода). Присвистнул: — Поздно же для завтрака, ты чё, по вечерам завтракаешь?
— Именно, — важно кивнула она и перекинула водопад шёлковых волос с одного плеча на другое, — я встаю в половине четвёртого. Дня.
— Блин, везёт, и чего я не девушкой родился, — позавидовал парень.
— Красивой девушкой, — поправила Юлька, — но тебе это не грозит.
И перекинула волосы в обратном направлении. Это движение нужно проделывать постоянно. Во-первых, оказывает на мужиков гипнотическое действие, они замирают как кролики перед удавом. Во-вторых, демонстрирует ухоженность, роскошь и дороговизну девушки.
***
— Ты какие рестораны предпочитаешь? Поди, не в каждый согласишься? Подскажи парочку названий.
— Ну, разные, — замялась Юлька, — они закрытые, я не должна разглашать. Туда только депутатов, олигархов разных пускают.
— Ух ты! — дивился парень. — А где работаешь?
Ну-у, простой! У Юльки гневно приоткрылся пухлый (на днях подкачала) рот:
— Работа?! А что это такое? Я и работа — понятия не совместимые.
— На что живёшь-то? — продолжал тупить парень.
— На подарки от мужчин.
— А, понятно, на проституцию? «У моей девочки есть одна маленькая штучка»?
— В смысле? — возмутилась Юлька. — Мужчины мне дарят за то, что рядом с ними находится такая красота.
— Эскортница, значит, — подытожил парень. — Куртизанка.
Против этого Юлька ничего не имела. Нужно запомнить красивое слово «крутизанка». От слова «крутая», наверно. Или от слова «крутить» — мужиками, имеется в виду.
— И чё дарят? — подмигнул парень.
— Ну… На реснички-ноготочки. Айфоны последней модели, макбук… Колечки с бриллиантами, шубки, вечерние платья. Кстати, заедем перед рестораном в бутик, я присмотрела одно, купим? А то в этом платье я уже дважды выходила, примелькалась… Ну-у, потом, оплачивают путешествия в разные места. Яхту в честь меня назвали — «Юлия», — она снова перекинула волосы. — Машинки разные, но они сейчас в ремонте. Последний подарил квартиру.
— В Выхино-Жулебино, не?
— Сам ты Выхино! Рядом с Красной площадью, ясно?
— Здорово! А из вашего окна площадь Красная видна. А из нашего окошка только улица немножко. На какой улице-то обитаешь?
— М-м… Всё время забываю название. В честь дядьки революционера какого-то.
— Да, хорошо быть красивой девушкой, — снова позавидовал парень. — А чего, в таком случае, пасёшься на сайте знакомств? От такого-то крутого чувака?
— Мы современные люди, свободные от комплексов. Я ему сказала: «Сорян, у нас разные взгляды на жизнь».
— А-а, — догадался парень, — наверно, ты хотела бриллиант в десять карат, а он подарил только в пять.
— Я сама бриллиант. Украшение этой серой жизни! И он стал об этом забывать. А мужиков нужно держать в тонусе, иначе борзеют.
***
— Расскажи хоть, кого рядом с собой видишь? Может, я не соответствую?
Господи, этот чепушила ещё вякает. Пора его ткнуть носом в жестокую реальность. Бросить коврик у двери: «Место!». Пусть, пусть послушает, как люди живут.
— Ну-у, не нищеброд, разумеется, — начала загибать пальчики Юлька. — Щедрый, статусный, упакованный от и до, одним словом, весь вау-вау! Авто лакшери. Депутат, чиновник, олигарх. Доход от миллиона — планкой ниже не рассматриваю. Я своей красотой вдохновляю его на новые свершения, расширяю горизонты, улучшаю его версию себя. Он закрывает мои потребности, затыкает финансовые дыры…
— Гы-ы, а может, какие другие дыры затыкает? Ладно, не буду. Слушай, а как же семья, дети, любовь?
— Любовь? А что это такое?! Дети — вообще полный трэш, от них портится фигура, фу-у. Ну, если мужчина очень захочет — можно же нанять суррогатную мать, няню, гувернантку. Рожать, готовить, стирать пелёнки — участь закомплексованных самок.
***
Юлькин голос тёк уверенно, набирал силу. Она плавно, грациозно поматывала, водила в воздухе руками, кистями, пальцами — точь-в-точь как Рената Литвинова. И говорить тоже пыталась как Рената — жеманно, лениво, замедленно, будто засыпая… У мужиков от этой манеры сносит крышу. И кстати, пускай утырок заценит Юлькин маникюр за три тыщи.
— Ни фига у тебя запросы! — вытаращил глаза парень. — Но ведь так со скуки можно сдохнуть. У человека должно быть дело какое-то, занятие. Хобби имеется?
Блин, выискался пионер — всем ребятам пример. Дело ему подавай, хобби…
— Ну, рисую цветочки, собачек, кошечек… Беру уроки модельной походки, танцую — просто вау-вау!
— Хотелось бы увидеть, — раскатал губу парень.
— Слюни подбери, — Юлька перебросила волосы с плеча на плечо, а колено — на другое колено. — Ты не мой уровень, давай до свидания. И вообще, мне скука не грозит. Бьюти-процедуры, фитнес, с подружками в кафешках зависаем, шопимся по бутикам. Дома за прислугой нужен глаз да глаз: они фейри разбавляют, домой в сумках уносят… Ближе к ночи ванна, вино, ароматические свечи, музыка. Вот ты со своей занюханной жалкой работы прибежишь — тебе навстречу рычит остервенелая взмыленная чувырла. А моего олигарха в постели встречаю я: вся на позитиве, нежная, душистая, готовая отдаваться и услаждать.
— Та-ак… Пока что я вижу с собой остервенелую чувырлу. Чего вы все оголодавшие-то: сколько вас ни перебывало здесь, все сразу, как заезженная пластинка: покушать в ресторане. И всем нечего надеть, подавай платье, цацки. А сами… Вон, колготки в затяжках — тебя в приличное место не пустят. А туда же: у-устрицы, ома-ары, фуа-агра, хамо-он! Загуглите в телефоне — а сами ни черта не знают. Вот что такое фуагра?
— Веганское блюдо, морепродукт… Какая разница, я в ресторане ем, а не играю в «Что? Где? Когда?».
— Фуагра — это разлагающаяся гусиная печёнка в последней стадии рака, к твоему сведению. Ладно, голодной не оставлю, но нужно и машинку бензинчиком подкормить… Странные вы, нынешние кошёлки, — размышлял парень, выруливая к автозаправке. — Всё вам сразу подавай. Но ведь, образно выражаясь, чтобы печка грела — в неё нужно сначала подкинуть дрова. Вы дайте мужчине ласку, внимание, заботу — а уж потом качайте права…
— А я о чём? — подхватила обрадованная Юлька: именно печку и дрова приводила в пример Богиня. Что прежде чем требовать от печки тепла, а от девушки любви — нужно эту любовь растопить, разжечь. Бабками, большими бабками разжечь! А потом уж под бочок греться. А то ишь, разбежались.
***
Парень высунулся из машины, крикнул заправщика. Тот принёс кофе в бумажных стаканчиках и два горячих бигмака.
— Сказал же: голодной не оставлю. Будешь?
У Юльки дар речи пропал, хватала ротиком воздухом, побледнела от злости. Отвернулась, пока он, как свинья, чавкал своей холестериновой котлетой из собачатины.
Да одна её минута стоит сто… тысячу евро — столько должен возместить этот задрот за её драгоценное время! Такие доходяги, как он — тупиковая ветвь человечества. Таким, в принципе, нужно при рождении семенные канатики перевязывать — чтобы генофонд не портили, нищету не плодили. Что место им — копошиться в грязи на дне жизни!
— Всё сказала? — парень утёр масляные губы, скомкал пакет. — Ты мне два часа втирала — теперь слушай сюда. Повидал я вас, выкидышей всяких-разных тренингов и курсов. Матери, небось, у вас нормальные были, бабушки советские? Откуда вас тучи взялись, больных на всю голову? Да вам цена в базарный день пучок пятачок, а туда же, гнёте дешёвые понты.
— Ещё не хватало нищебродские лекции слушать! — взвизгнула Юлька. Тут они в очередной раз синхронно подпрыгнули на «лежачем полицейском». — И вообще, по каким ухабам ты меня везёшь? Я привыкла по выделёнке с мигалкой, ясно?
— Ща довезём, доставим в лучшем виде, — пообещал парень, но как-то нехорошо, зловеще. Юлька струхнула: темно, за окнами мелькал лес. Авто затормозило на кольцевой. Здесь, по слухам, ловили клиентов конченые шмары и синявки.
— О, самое тебе тут место. Держи свой завтрак-обед-ужин и вываливайся.
Юлька брезгливо отдёрнула руку, пакет с бигмаком шлёпнулся в грязный снег. — На вон ещё пятихатку на эконом-такси, не зверь же я. Это тебе за контент!
— Какой контент? — чуя неладное, пролепетала она.
— У меня свой канал имеется, я пранкер, слышала? Специализируюсь на тёлках и понторезках, вроде тебя. Знакомлюсь на сайтах, у меня тут скрытая камера, всё пишет. Ох и нервное занятие слушать, как вы на мозг моросите, мне молоко за вредность пора давать. Так что до встречи в инете!
Машина развернулась и умчалась. Юлька дождалась, когда в снежной круговерти исчезнут красные огоньки. Нагнулась, отряхнула пакет. Понюхала, с наслаждением вонзила зубы в холодную булку. Она, и правда, со вчерашнего вечера ничего не ела. Когда парень разворачивал, жевал — чуть в обморок не упала, шумела содержимым сумки, чтобы не слышно было громкого урчания в желудке.
***
Облом — в который раз! Господи, какие цветы! Ни разу — ни разу! — никто не приглашал её в ресторан! И со всех сторон давят долги. Отбеливание зубов, губки, ламинирование волос. Вот грудь сделала на бабушкино наследство — та перед смертью отписала любимой внучке. А ещё духи, шубка, сапоги, сумка — всё брендовое: Шанель, Гуччи, Дольче Габбана. Ну и что, что из «Садовода»: там отделы такие есть.
Курсы по соблазнению тоже бешеных денег стоят. Но самый неподъёмный кредит на сто тыщ, взятый для участия в закрытом вебинаре по быстрому соблазнению и обогащению.
Сколько-то подкидывали Юлькины родители, сколько-то, по мелочи, одалживала у подружек из общаги, потом у Сашки, охранника «Пятёрочки» — не за так, конечно.
Каждый раз, когда садится в чужое авто, незаметно целует крестик: а вдруг маньяк?! Нательный, стёртый оловянный крест перед смертью сняла бабушка… Вон, под Новый Год красотка Зося познакомилась на сайте с одним миллиардером — весь из себя вау! Села в машину — и пропала. Девчонки, подбадривая себя, хорохорились, говорили, Зоська в Дубае, плещется в бирюзовом бассейне… А весной вытаяла на обочине.
Вдруг задумалась: а что, если, действительно, парень её тайно записал, и она уже в интернете? Разве такое законно: ведь человека можно снимать и выкладывать только с его личного разрешения?
***
Долго вызванивала такси — никто не соглашался ехать за город. Провела закоченевшим пальцем по экранчику. В тёплом золотистом сиянии софитов плыла по сцене Богиня в струящихся одеждах. Достигла ослепительных высот, купается в миллиардах и обещает такой же взлёт прилежным ученицам. И Юлька в их числе. Завораживал дивный голос:
— Девочки, не заморачиваемся, мужики для нас — лишь ступенька нашей карьерной лестницы. Для них существует две оценки: «вау» и «не вау». Низшая раса, которой мы позволяем носить себя на руках. Мужик, который зарабатывает меньше двухсот тысяч — не имеет права на существование и размножение, мы говорим ему: «Поди убейся об стенку». Мы — драгоценность, бриллиант, упавший в серость этой жизни… Вселенная любит нас!
Юлька, не отрывая зачарованных глаз от экранчика, скулила, приплясывала от холода. Вдруг из телефонной галереи выскочила фотка: она сама двухлетней давности, со школьного выпускного. Круглые вытаращенные глаза, конопушки на носу, белоснежные банты, передничек. И правда, была как свежевыпавший снежок. Но вот снег затоптан, как сейчас вокруг Юльки, лежит в плевках, в окурках, в скомканных фантиках и собачьих какашках…
Нос у Юльки посинел, волосы обвисли сосульками. Такси всё не было. Вселенная молчала.
Рядом притормозило авто, чёрное стекло приспустилось:
— Э, маромойка, почём один чпок?