Ну и зима в этом году! Ноябрь еще не кончился, а снегу намело столько, что и январь позавидовал бы. Пётр Круглов подъехал к дому, припарковал машину в привычном, принадлежащем ему уголке двора и направился в подъезд быстрой, легкой походкой.
По пути позвонил в дверь на первом этаже. Старик открыл не сразу, отдыхал, наверное.
- А, Пётр Алексаныч, - сказал он. – Чего хотел?
- Снегопад, Андрей Кузьмич. Ты уж завтра с утра пораньше почисть мне машину, хорошо? А то у меня планерка, торопиться буду.
И он протянул старику деньги. Тот взял и пообещал: все будет сделано. Этот старый дворник появился у них года три назад. Квартирку ему тут выделили ведомственную, подсобку с инвентарем.
Трудился он добросовестно. Двор всегда был в порядке, зимой расчищен от сугробов, осенью от пожухлых листьев, весной и летом и от всякого мусора.
И детская площадка всегда ухожена, заборчик вокруг отремонтирован, песочница вычищена. Любили дворника жители двора, только больно уж нелюдимый он был. Ни с кем парой слов не обмолвится, а вот с Кругловым общался всегда с дорогой душой.
- Ты чего гараж-то не купишь, Пётр? – спрашивал он его не раз.
И Круглов отнекивался, мол, привык, что машина всегда под боком, из окна видна, да и денег пока лишних нет на хороший гараж.
- Вот ремонт сделаю в квартире, как жена просит, сына в университет устрою и куплю, - отвечал Пётр старику.
Иногда Андрей Кузьмич зазывал его в гости на чашку чая.
- Зайди, Петя, поболтаем, - так по-простому говорил он ему, и Пётр заходил.
Много историй он наслушался от этого бывалого морского волка. Он доверял ему все тайны своего давнишнего прошлого, как бороздил моря и океаны, как работал на торговых судах от Мурманского пароходства. И рассказчик был занятный. Даже не верилось, что этот тщедушный старичок был когда-то моряком.
Пётр пил горячий чай обязательно с молоком и сахаром вприкуску и слушал его морские байки с огромным интересом.
А дома жена Лена ворчала на него. Нашел себе дружка для чаепитий. Лучше бы сыну с алгеброй помог. Их здоровый лоб был с математикой не в ладах.
Но Пётр все равно заходил к старику иногда. Что-то влекло его. Или рассказы эти о дальних заморских странах, или сам старик. Сколько ему лет, интересно? Пётр решил, что семьдесят с небольшим.
- А что ж ты от своего любимого моря так далеко уехал, Андрей Кузьмич? У нас тут в средней полосе только реки, да и то так себе.
- Это я от тоски, Петя, от одиночества. А тут, в людском муравейнике, будто ожил душой. С тобой вот поближе познакомился. Сын у тебя хороший, Ленка твоя красавица. Ты береги семью, это самое дорогое, что есть у мужика.
И тогда Пётр понял, что семьи у Андрея Кузьмича не было, одинокий он по жизни, к людям тянется.
В этот зимний вечер начала декабря и вовсе с неба прямо валилась какая-то крупа, а не снег. Крупная, жесткая. Сугробы намело такие, что ступить негде. И дворника не видать, странно. Пётр припарковал машину и лавируя между снежными заносами, подняв воротник дубленки, поспешил домой.
Но тут увидел оживление: у подъезда стояла машина Скорой помощи и несколько человек соседей. На земле валялись метла с лопатой, а на лавочке лежал Андрей Кузьмич, вокруг которого хлопотал доктор в белом халате, натянутом на толстый пуховик. Он пытался привести старика в чувство, но вдруг сказал:
- Похоже на инфаркт. Носилки, быстро!
Народ вокруг засуетился, расстроенный до нельзя Пётр помог перенести тело Андрея Кузьмича на носилки, и его увезли под завывание сирены. Круглов успел сообщить доктору данные больного, номер квартиры, имя, отчество и фамилию Рощин, которую вспомнил с трудом. Дал и свой номер телефона.
Народ вокруг стал обсуждать происшедшее: вышел Кузьмич дорожки расчистить, а сил-то и не хватило. Сел на лавочку, а вскоре повалился на нее. Это все наблюдала баба Зина, которая как раз у окна сидела. Скорую ее сын вызвал.
- Заметет наш двор теперь! Как ходить будем? – сетовала полногрудая Тамара Яковлевна из первого подъезда.
- Нового пришлют, подумаешь. Свято место пусто не бывает, - ответила Ольга Павловна, «интеллигентная пенсионЭрка», как ее прозвали во дворе.
- Ой, нашла святое место, тоже мне. Да и пока они другого пришлют, нас до третьего этажа заметет…
- О человеке хоть кто-нибудь подумал? – буркнул расстроенный Пётр и пошел домой, услышав вслед:
- Он и не общался ни с кем. А вы, коли дружок его, вот и думайте. Тоже мне!
Дома вкусно пахло выпечкой. Жена суетилась на кухне, сын тут же с ноутбуком подошел.
- Вот, теорему нашел, доказательство тоже. Но не понимаю моментами. Объяснишь?
Пётр пообещал после ужина, а за столом сказал жене:
- Лена, гараж нужно все же покупать. Андрей Кузьмич в больницу попал с инфарктом. Он чистил ее по утрам, а мне только прогревать и оставалось. А теперь… Раньше надо выходить каждое утро, не поспать толком, не позавтракать.
Жена сделала недовольное лицо и сказала:
- Кредит брать не будем. Есть деньги, покупай. Но только после того, как Витя поступит. Эту зиму придется перебиться. Да и выйдет твой Кузьмич из больницы рано или поздно. А ему лишняя копейка никогда не мешала, по-моему.
Ночью Петру спалось плохо. Почти до двенадцати с сыном над алгеброй сидел. Тот вникал с трудом, или он объяснял плохо? Ну еще бы, у него этот старик из ума не выходил. Как он там, что с ним.
«Надо бы проведать завтра», - подумал Пётр и постарался все же заснуть. А утром ему позвонили… Умер Андрей Кузьмич ночью. Пришлось Круглову похоронами заниматься. Лена нервничала: почему он? Пётр молчал. Просто делал свое дело, домоуправление в стороне не осталось. Чем смогли, помогли.
Так и не стало Андрея Кузьмича. Его малюсенькую квартирку освободили и пообещали найти нового дворника, а пока, мол, потерпите, граждане. Вскоре и правда во дворе появилась крупная, краснолицая женщина, шумливая, крикливая, но добродушная.
К ней Пётр постеснялся за помощью обратиться. Машину по утрам чистил сам, иногда сын помогал. Отогревали, заливали незамерзайку. Приспособились. Да и зима в этом году выпала не такая уж снежная и морозная.
Время шло. Обычные рабочие дни сменялись выходными. Днем работа, вечером жена, сын, ужины, алгебра, телевизор. Все шло своим чередом. Стал забываться старый дворник, хотя в глубине души Пётр корил себя за то, что ни разу не навестил его могилку И про девятый день забыл напрочь.
А вот на сороковой все же заехал после работы в кафе, поужинал в одиночестве, выпил, помянул. И как-то грустно ему стало. Вот был человек, и нет его. Вообще ничего не осталось от этой жизни. Ушел, испарился...
Через пару дней ему вдруг звонит нотариус, приглашает на беседу. Конфиденциально, сказал он, и Пётр, изрядно удивившись, подъехал в нотариальную контору с утра перед работой.
- Я все ждал, что вы сами явитесь, - сказал ему представительный мужчина с серьезным выражением лица. - Но теперь понял, что вы не в курсе. Наверное, гражданин Рощин не поставил вас в известность.
- О чем? – недоуменно спросил Пётр.
- Андрей Кузьмич Рощин оставил завещание, согласно которому вам принадлежит гараж в кооперативе «Гарант» и вот, возьмите еще этот конверт с пометкой: "Лично в руки".
Удивленный до глубины души Круглов взял пухлый конверт, папку с документами на гараж и ушел, попрощавшись с внимательно смотревшим на него нотариусом.
Приехав на работу, Пётр вскрыл конверт, из которого на стол выпало несколько фото и письмо. На снимках моложавый мужчина на борту судна или на фоне открытого моря. Пара снимков где, он стоит в каком-то в порту. Лицо озаряет знакомая улыбка. Хотя на фото Андрею Кузьмичу не больше сорока.
Затем Пётр взял в руки листок, исписанный мелким почерком, и стал читать. И чем больше он читал, тем больше давался диву!
«Петька, ты прости меня, дурака старого. Я так и не решился признаться тебе. Раньше мама твоя запрещала. Я поклялся ей, что исчезну из твоей жизни и никогда не появлюсь. И исчез. Тогда, в той не такой уж и молодости, для меня не было ничего дороже свободы, моря, этой чертовой романтики. А мама умоляла списаться на берег, жить семьей.
Не договорились мы тогда и расстались. А из рейса я мчался домой, как на крыльях! Думал, что наверстаю, успею, вернусь и прижму тебя к себе. Но опоздал. Твоя мама замуж вышла и запретила мне показываться, общаться, искать тебя. Потом вы всей семьей уехали сюда, в этот город. Но я нашел тебя, узнав, что Люда умерла, а отчим, которого ты отцом считал родным, женился.
Я поселился рядом, устроившись дворником. Но обузой тебе быть не хотел, не имел права. Домишко свой на Севере продал, подумал, что тебе он вряд ли нужен. А деньги вложил в гараж для тебя.
Прости меня, сынок, если сможешь. Чувствую, что долго не протяну уже. И как жаль, что так мало пожил около тебя и внука. Видишь, старость все расставила по своим местам. А ты береги семью. Уж поверь мне, старому морскому волку: дороже семьи нет ничего на свете. Будь счастлив и не забывай старого отца Андрея Рощина».
И в конце Пётр достал из конверта последнюю фотографию в картонной рамке. На ней запечатлен он сам лет шести в матроске и бескозырке. На обороте надпись: «Сынок Петя». Мама, наверное, сжалилась, подарила ему на память. У нее была такая же в альбоме.
Слезы непроизвольно катились из глаз Петра. И он не знал, что ему теперь со всем этим делать. Дома поделился с женой, она тоже всплакнула, пожалела старика. Сын помрачнел, услышав эту историю. И вдруг признался:
- Он мне деньги иногда предлагал. На кино, говорил, на мороженое. А я смеялся, мама с папой дают на карманные расходы, дед. Себе оставь. Не брал никогда.
В ближайший выходной всей семьей поехали на кладбище. Расчистили снег, венок привезли с надписью: «Андрею Кузьмичу Рощину от сына, внука и невестки». Одну из фотографий удалось увеличить и сделать фото на керамике.
На нем стоит улыбающийся мужчина, а сзади него лишь угадывается море, которое отняло у него семью, сына, счастье, ничего не подарив взамен кроме одинокой старости.
- Буду признательна за ваши комментарии, отзывы и пожелания, дорогие читатели.