оглавление канала
К своей новой жизни Николай привыкал не вдруг, не сразу. Периодически он чувствовал себя то Алисой, ныряющей в кроличью нору, то мальчиком Алешей, спускающимся за курицей Чернушкой в подземное государство из известной повести «Черная курица, или Подземные жители». Но со временем он успокоился, принимая окружающую его действительность новой жизни. К собственному удивлению, его приняли сразу и безо всяких оговорок, «испытательных сроков» и тому подобной чуши, так привычной ему по прошлой жизни. Эти люди просто однажды поверили ему и приняли, как своего, несмотря на то что он совсем недавно, можно сказать, был их врагом, а также, по сравнению с ними был будто слепым щенком, только что родившимся с муками и болью из своей старой шкуры. Ни особых способностей в себе он не обнаруживал, ни других талантов, как например у Федора, которого все, почему-то называли Божедаром. Божедар мог разговаривать с животными и понимать их язык. И они его понимали. Про Верею он пока не мог сказать чего-то особенного. Но когда ее серые огромные глаза смотрели на него внимательно, ему становилось слегка не по себе. Казалось, что ее взгляд проникает в самые глубокие и темные уголки его души и разума, и она знает о нем что-то такое, чего он и сам о себе не знает.
Проще всего ему, конечно было с дедом Авдеем, ну и, конечно, с Корнилом, который стал его Учителем в этой новой жизни. Однажды он насмелился и спросил того:
- Почему вы так меня приняли…сразу и безоговорочно? Ведь не так давно я был вашим врагом?
Корнил усмехнулся, глянул на Николая с легким прищуром, и проговорил голосом настоящего школьного учителя:
- Потому что, ты осознал себя членом Рода. Ты понял, кто ты есть на самом деле. А человек, считающий себя одним из Рода, никогда не предаст. В нашей крови нет ни тяги к предательству, ни к подлости. Так заложено в наших генах. Мы можем яростно сражаться на какой-либо стороне, не ощущая себя частью Рода, но и перед этой стороной мы будем честны. Ты не предатель. Ты просто не осознал кто ты есть на самом деле с самого начала. И рядом не было человека, который бы тебе все объяснил. От этого – и выбор неверной стороны. Но и на стороне врагов ты сражался честно. Не так ли?
Николай задумался на несколько мгновений. Да, пожалуй, Корнил был прав. Тогда он задал еще один вопрос, который его интересовал.
- Скажи, а почему Федора называете Божедаром? У него что, два имени?
Корнил тихонько рассмеялся.
- Не у каждого человека два имени. Божедар - его истинное имя, которое знают только родичи. А Федор – это имя, которое он носит в мире Кащеев. Ведь в имени, в истинном имени заключена определенная сила. Через него враги могут пробраться в самую суть человека и навредить ему или использовать в своих интересах. Ты ведь знаешь, что Верею все называют Верой. Но тут случай особый. Она не скрывает своего имени, потому что, ей нечего бояться. Ее сила настолько велика, что враги ничего не смогут ей сделать, даже если будут знать ее истинное имя.
Николай озадаченно посмотрел на говорившего.
- Тогда, у меня тоже есть другое имя?
- Разумеется… Только ты его еще пока не вспомнил. Не торопись, дай срок. Тебе еще многому предстоит научиться и многое понять прежде, чем ты вспомнишь свое истинное имя. А пока, постигай жизнь по-новому, делай это осторожно и неторопливо. Мелочей и неважных вещей в жизни не бывает. Поторопишься - и упустишь что-то важное.
Такие разговоры между ними происходили довольно часто. И вскоре ему уже было известно и понятно происхождение Родов, основные их заповеди и коны, только он никак не мог разобраться, какое место он сам занимает в этом новом мире, в чем его истинное предназначение. Но Корнил ему сказал не торопиться, и он не торопился, присматривался, прислушивался, пытаясь понять и проанализировать все, что происходило вокруг него. Его даже слегка удивило, что он смог легко вписаться в компанию Вереи и Божедара на хуторе. У него возникло ощущение, что он всю свою жизнь прожил вместе с ними на этом заброшенном хуторе. И теперь, другая его прошлая жизнь уже казалась ему скучным и нелепым сном.
А когда пожаловали «гости», то он вообще, почувствовал себя, словно рыба в воде, и его прежние навыки агента тут пришлись в самую пору. Николай не пытался мысленно прощупать этих незваных гостей. Во-первых, он этого делать еще не очень-то хорошо и умел, а во-вторых, он очень хорошо мог «прочитать» человека и без мысленного сканирования. По его манере держаться, по его жестам, разговору, и еще, по множеству мелких деталей в поведении, о которых сам человек обычно даже и не задумывается, он легко мог определить что из себя представляет этот человек, скажем так, самую его основу.
«Фона» он оценил сразу. Осанка военного, голову держит высоко, взгляд надменный и чуть презрительный. Значит, имел достаточно высокое положение не только по должности, но и по рождению. Многие привычки переходят ко взрослому человеку еще из детства, и именно от этих детских привычек и бывает труднее всего избавиться. Когда он был чем-то недоволен, выражение его лица оставалось бесстрастным, и не менялось, но глаза… Глаза выдавали все его истинные чувства. И еще, Николай заметил нетерпеливый жест, когда Грёнхаген злился, его правая рука невольно дергалась по направлению левого бока на поясе. Именно там, скорее всего, в военное время у него была кобура с оружием. Еще у него вызвал интерес третий член этой команды. Грёнхаген назвал его Алмериком. Этот увалень был не так прост, как хотел показаться. Только «фон» этого, судя по его поведению, не замечал. Самонадеян и высокомерен был чрезмерно. А подобные качества только мешали хорошему разведчику. А вот Алмерик, тот был из другого теста. В нем сразу ощущалась внутренняя сила и гибкость, напоминавшая питона. Эти свои качества он довольно умело скрывал под маской глуповатой простоты. И когда Корнил сказал, что где-то, среди членов этой экспедиции скрывается настоящий адепт Кащеев, Николай готов был биться об заклад, что это и есть Алмерик. Когда он высказал свое мнение на этот счет Корнилу, тот внимательно поглядев на своего ученика, с легкой насмешкой спросил:
- Что…? Свой своего видит издалека? – Увидев, как нахмурился Николай, сразу же проговорил уже без улыбки. – Не обижайся. Я только имел ввиду, что ты профессионал в своем деле был, и другого профессионала ты сразу углядишь. Очень много схожих приемов. И в этом нет ничего обидного. И не вздумай хоть на мгновенье предположить, что я тебя в чем-то упрекаю. Наоборот… Твои навыки нам сослужат хорошую службу, брат. – Потом, помолчав несколько секунд, продолжил. – Я тоже склонен с тобой согласиться. Вон и Верея заметила кое-что в этом человеке, что говорит о его умелой игре и о хорошей маскировке. А зачем человеку маска, если ему не нужно таиться, тем более перед своими? – Увидев, как Николай кивнул, соглашаясь, закончил с тяжелым вздохом. – То-то и оно…
Они подъехали к горе со стороны реки. Здесь никого не было. Лагерь экспедиции был расположен у восточного склона. Николай не спрашивал, а Корнил сам не говорил, но было и так понятно, что в охране лагеря у них был свой человек. Поэтому быть обнаруженными внезапно они не опасались. Привязав лошадей в укромном уголке за кучей ветровала, сами переправились на другой берег реки, и сразу оказались в густых зарослях молодого ельника. Продираться через него было то еще удовольствие. Хорошо было Хукке. Он проныривал между веток понизу без малейшего ущерба для собственной шкуры. Не то что людям. И ведь надо было пройти так, чтобы со стороны не было заметно места прохода. Когда ельник остался позади, Николай, отплевываясь от паутины, налипшей на лицо, с удивлением заметил, что ни у Корнила, ни у Божедара на руках и коже лица почти не было царапин. У него же все лицо горело от легких ссадин и уколов. Нет, ему никогда так не научиться! Божедар заметил его раздосадованное выражение лица и все понял. Протянул ему небольшую склянку с серовато-желтой мазью, и с искренним сочувствием, без тени насмешки проговорил:
- Смажь, перестанет гореть так. – А потом добавил. – Это Верея дала на всякий случай. Мазь на основе еловой смолы, залечивает любые раны очень быстро.
Николай принял склянку, открыл туго пригнанную пробку и с сомнением принюхался. Действительно, пахло смолой и еще какой-то травой. Он осторожно обмакнул палец в мазь и протер особенно большую царапину на щеке. Саднящая боль почти сразу же прекратилась. Со вздохом проговорил:
- У меня так никогда не получится…
Божедар удивленно на него посмотрел.
- Если ты имеешь ввиду мазь, то и я так не умею… У Вереи дар целительницы, это обычно дано женщинам. Они даруют жизнь, и они же о ней заботятся. У нас другая роль.
Николай махнул рукой.
- Да я не мазь имею ввиду! Ходить, как вы с Корнилом по лесу я вряд ли когда-нибудь смогу. Под вашими ногами даже мох, кажется, не примялся. Не то что я… Словно слон в посудной лавке!
Божедар тихонечко рассмеялся.
- В этом нет никакой особой тайны. Просто, мы чувствуем этот мир как часть нас самих, мы становимся с ним едины. – Видя, что эти слова ничего Николаю не объясняют, он постарался объяснить по-другому. – Ну вот, представь. Тебя пригласили в богатый красивый дом. На паркетном полированном полу лежат прекрасные ковры из шелка. Разве ты пойдешь по ним, громко топая в грязных сапогах? Тут то же самое. Все, что нас окружает, оно не наша собственность. Нам это подарили, дали возможность насладиться этой красотой и воспользоваться богатством гостеприимной Хозяйки-Природы. Она щедра. Говорит, возьмите мои богатства сколько вам нужно для жизни, ешьте мои плоды, сколько вам потребно, чтобы утолить голод, а люди обдирают ковры со стен, топчут изумительный паркет и прячут по карманам хрустальные бокалы и серебряные вилки. Вот так и получается, что ветви царапаются, камни норовят вывернуть ноги, а звери кидаются на грабителей, жаждущих разорить их дом…
Подошедший к ним сзади очень тихо Корнил, с насмешкой спросил:
- Вы закончили свои разговоры? Нам нужно идти дальше.
Божедар смущенно улыбнулся.
- Прости, я, кажется, как всегда, увлекся…
Николай перебил его.
- Это я виноват… Прости.
Корнил только головой покачал. На его лице было написано: «Как дети, ей Богу!»
Гора была не очень высокой, но подъем на вершину занял у них довольно много времени. Сначала стали попадаться огромные деревья, причем, ветки на них располагались под прямым углом по отношению к стволам. Это было удивительно. На многих деревьях не было макушек, будто какой-то великан здесь размахивал своей шашкой и просто скосил вершины деревьев. Некоторые деревья стояли с почерневшей корой, а у некоторых была выжжена сердцевина изнутри, но они все еще продолжали жить! Огромные валуны высились крепостными стенами из-под земли, облепленные со всех сторон зелеными мхами и разноцветными лишайниками. Диковинней места Николай еще не видел. А главное, в нем с каждым шагом росло чувство тревоги, какой-то неуютности. Он даже несколько раз оглядывался назад, потому что возникало неприятное чувство прожигающего спину чужого и недоброго взгляда. И чем ближе они подходили к вершине, тем сильнее ощущалось им чье-то незримое недружелюбное присутствие. Словно его проверяли, чуть ли не пробуя на зуб. Кто таков? Зачем пришел? С добром или с худом?