Мария с большой неохотой подошла к столику, за которым сидел кареглазый мужчина явно не в дешёвой одежде со смазливым лицом, и спешно поставила перед ним чашечку кофе. Она тут же собралась уйти, но миловидный гость с настойчивым, изучающим взглядом схватил девушку за руку и, когда она снова повернулась к нему лицом, проникновенным, томным голосом произнес:
- Спасибо за горячий напиток. Скажите, в вашем заведении только напитки горячие или официантки тоже?
Мария оторопела от удивления и растерялась. Она не ожидала услышать от незнакомца, полтора часа сверлившего ее горящими, возбужденными глазами, такой дерзкий и бестактный вопрос. Девушка нервно сглотнула и сделала глубокий вдох, стараясь держать себя в руках. В этот момент ей страстно захотелось ударить нахального, бесцеремонного мужчину по лицу, но она понимала, что в этом случае потеряет единственный источник заработка. Не успела Маша опомниться, как мужчина, которому она только что принесла кофе, по-хозяйски приложил руку к ее бедру. Терпение девушки в тот момент закончилось, и она сделала то, о чем мечтала: Маша отвесила звонкую оплеуху посетителю кафе, в котором работала официанткой.
В тот же миг, потрясенная произошедшим, девушка выскочила из зала со слезами на глазах. Она закрылась в кладовке, чтобы успокоиться и привести себя в порядок. Мария была необычайно зла на мужчину, который посчитал, что имеет полное право приставать к официантке и говорить ей, что ему вздумается. Маша обиженно и разочарованно всхлипывала, вспоминая, как дерзко и грубо схватил он ее за бедро. Она не привыкла к подобному небрежному, презрительному отношению со стороны других людей, и любую попытку нарушить ее личное пространство воспринимала, как оскорбление.
Мария работала в небольшом кафе, пользовавшемся популярностью среди золотой молодежи, чуть больше месяца. В маленьком провинциальном городке, где сложно было найти хоть какую-то работу, ей с трудом удалось туда устроиться. Платили в том заведении официанткам щедро, но вместе с высокой заработной платой молодые девушки получали и массу негативных эмоций. Посетители кафе к ним открыто приставали, вели себя неподобающим образом. Большинство девушек, с которыми Мария работала, спокойно относилось к беспардонному, наглому поведению состоятельных мужчин, которые были уверены в том, что им позволено все. Многие официантки откровенно, нагло флиртовали и пользовались чрезмерным мужским вниманием, надеясь на то, что им удастся покорить капризное, привередливое, холодное сердце отпрыска какого-нибудь миллионера на одну ночь, за которую он щедро заплатит. А если не только на одну ночь, то тогда можно превратиться в самую настоящую Золушку!
Мария не относилась к тем представительницам прекрасного пола, которые мечтали беззаботно жить за счет состоятельного мужчины. Ей не раз хотелось все бросить и поискать более подходящую, спокойную работу, но девушка осознавала, что в провинциальном городке, где каждое достойное место было давно занято, а на освободившееся требовались люди с опытом работы, у нее нет никаких шансов. Мария жила одна. Рядом с ней не было людей, на которых она могла положиться в трудную минуту. Ей нужно было на что-то жить, регулярно оплачивать коммунальные услуги. Девушка лелеяла в душе мечту о переезде в столицу и достойной работе по специальности. Она была уверена в том, что когда-нибудь ее заветная мечта станет реальностью, а пока ей приходилось многое терпеть ради того, чтобы просто выжить в суровом мире. По этой причине Маша старалась быть деликатной, вежливой и терпимой по отношению к посетителям, но наглое, бесцеремонное поведение не могло оставить ее равнодушной.
Спустя несколько минут, в кладовку зашла напарница Марии. Она посмотрела на нее недоумевающим, изумленным взглядом и потрясенно воскликнула:
- Машка, что ты наделала? Ты понимаешь, что теперь у тебя будут большие проблемы? Ты дала пощечину сыну прокурора. Он был вне себя от злости. Ты его только сильнее раззадорила своим поведением. Тебе либо уволят, либо будут поджидать в темном переулке. Дуреха ты! Не могла что ли как-то выкрутиться иначе?
- Пускай будут, - дрожащим, взволнованным голосом ответила Мария, - Я никому не позволю унижать меня и неуважительно относиться ко мне. Если я официантка, это не означает, что я не человек. Почему очень часто, когда у человека в кошельке появляются большие деньги, у него пропадает достоинство? Я перед ним не светила округлостями и не намекала на то, что ко мне можно относиться как к какой-то подстилке.
Мария так и не смогла найти ответ на свой вопрос. Она вернулась к работе, хоть и понимала, что в конце смены ей придется объясняться с владельцем кафе. Возможно, он ее даже уволит. Администратор попросил девушку помочь поварам собрать заказ на кухне. Она послушно выполняла просьбу непосредственного начальства, когда услышала шум, доносившийся из зала. Маша заинтересовалась и решила узнать, что там происходит. Быть может, сын прокурора решил устроить скандал сразу и добиться того, чтобы несчастную прямо сейчас вышвырнули с работы, лишив всех выплат? Выглянув в зал, девушка увидела, как одна из ее напарниц гневно, возмущенно кричала на бедно одетую старушку, съёжившуюся и испуганно глядящую на неё.
- Пошла вон отсюда, бабка! Здесь тебе не место. Как только ты смеешь заходить в уважаемое, приличное заведение, где отдыхают достойные люди? Возвращайся в подвал или на свалку. У тебя наверняка вши и прочие «прелести» никчемной, нищей жизни. Да от тебя воняет на расстоянии.
- Внученька, милая, прошу, не прогоняй меня, - отчаянно умоляла старушка официантку, пронзительно, испуганно глядя ей в глаза, - Мне некуда идти. Я никому мешать не буду. Просто постою в уголочке и согреюсь. Пожалей меня.
Мария обомлела от неожиданности. Она ошеломленно посмотрела на свою напарницу и ахнула. У девушки в голове не укладывалось, как Лена могла так жестоко обращаться с беззащитной, нуждающейся пожилой женщиной? У старушки по щекам текли горькие, жгучие слезы. Она протяжно всхлипывала, с трудом держалась на ногах. Видно было, что пожилая женщина провела немало времени на морозе и успела замерзнуть. Маше стало искренне жалко ее. У нее сердце от горечи обиды и сожаления болезненно сжалось и тяжко заныло в груди. В тот момент Мария испытала неприязнь к напарнице, которую прежде считала добродушной и отзывчивой девушкой. Маша поняла, что плохо разбирается в людях и еще слишком наивна. Она подлетела к побагровевшей от злости Елене и, бросив на нее сердитый, недоумевающий взгляд, громко воскликнула:
- Лена, что ты себе позволяешь? Прекрати сейчас же? Хватит! Побойся Бога!
Девушка вспомнила, как Лена ведёт себя с богатыми гостями заведения, и ей стало противно от этой двуличности. В кафе не было какого-то дресс-кода и никто не говорил им выгонять бедно одетых людей, которые не устраивают беспредел. Возможно, старушка зашла просто для того, чтобы выпить горячий чай и согреться?
- Машка, лучше бы ты на кухню вернулась, а не лезла не в свое дело. Будешь заступаться за бомжей – мигом окажешься на улице. У нас тут не благотворительный фонд для бездомных и нищих старушек и дедушек.
Марии пришлось, молча, вернуться на кухню. Она чувствовала себя отвратительно. Ей все еще было больно и обидно за пожилую женщину, которая не была похожа на бездомную или социально опасную. Маша посмотрела на часы и облегченно выдохнула, поняв, что ее рабочая смена подошла к концу. Она быстро отнесла последний заказ и, спешно переодевшись, покинула кафе. Девушка порадовалась, что пока ей не прилетел «привет» от обиженного сына прокурора и никто не попытался отчитывать её, потому что в том состоянии, в котором она находилась, сложно было адекватно говорить с начальством.
На улице поздним декабрьским вечером было необычайно холодно. Снег лежал толстым слоем, метель с обеда бушевала без устали. Мария вздрогнула всем телом, когда заметила на скамейке ту самую пожилую женщину, которую ее напарница недавно выгнала из кафе. Маша, не медля ни секунды, подошла к старушке и, с жалостью посмотрев ей в глаза, хриплым голосом сказала:
- Бабушка, я живу недалеко отсюда. Если вам некуда идти, вы можете составить мне компанию. У меня на плите борщ, а в холодильнике котлеты. Я вас вкусно накормлю. Вы спокойно отдохнете и поспите.
Лидия Ивановна с опаской и недоверием посмотрела на Машу и, подумав несколько секунд, согласно кивнула. Девушка привела пожилую женщину к себе домой. Она спешно разогрела ужин и накормила ее досыта, затем включила электрочайник и достала малиновое варенье из холодильника.
- Как вы себя чувствуете? Может быть, вам что-то нужно? – озабоченным, встревоженным тоном произнесли Маша, пристально глядя в печальные глаза старушки.
- Спасибо, деточка. Ты меня накормила, горячим чаем напоила, обогрела. О чем я еще могу мечтать? Тебе не страшно было впускать в квартиру неизвестно кого?
- Нет, - покачала головой в ответ Мария, добродушно улыбнувшись Лидии Ивановне, - Вы не относитесь к тем людям, которых стоит остерегаться. Я постелю вам в гостиной. Отдохните.
Конечно, Мария знала, что не все старики такие добродушные, какими кажутся. Она с содроганием вспоминала новостные сюжеты, в которых рассказывали о злых деяниях людей, которые, казалось бы, и не смогут навредить уже. Однако девушка привыкла слушать свою интуицию, которая теперь подсказывала, что старушка никак не навредит ей.
- Дай Бог тебе счастья и здоровья, милая, - дрожащим голосом пробормотала пожилая женщина, с благодарностью глядя на Марию, - Судьба порой гладит человека по голове, а порой бьет его по спине. Еще вчера у меня была семья, был дом, а сегодня я уже никто. Я жила вместе с дочкой и ее мужем. Они пристрастились к алкоголю, который вскоре сделал их своими рабами. Дочь регулярно забирала мою пенсию, но в этот раз я решила ее отложить на черный день. Зять нашел деньги и украл их, а дочь выгнала из дома, заявив, что я собираюсь жить за их счет, что я нахлебница и обуза. Пару лет назад дочь убедила меня в том, что квартиру нужно переписать на нее. Она говорила, что в этом случае размер моей пенсии увеличится. Я так и сделала, но пенсия моя осталась прежней. Теперь у меня нет никаких прав на квартиру, которая досталась мне потом и кровью. Идти мне некуда. Жить не на что. Чувствую, близится моя смерть. Некому будет меня хоронить. На одного Бога надежда. Всегда жалела тех, кто жил в Доме престарелых. Была уверена в том, что со мной такого не случится, а теперь мечтаю туда попасть. Уж лучше там, чем в таких жестоких условиях...
СЛЕДУЮЩАЯ, ВТОРАЯ ГЛАВА