В смутное время церковь всегда стремилась помочь своему народу, будь то неожиданное обретение мощей какого-нибудь святого, обнаружение утраченной иконы или назидательное напутствие церковного предстоятеля к гинекологам всея Руси об отказе делать пациенткам аборты. И пусть по факту святыни не всегда соответствуют исторической правде - не это главное. Главное - чтобы благодать сходила. Ведь душу врачует вера. А что касается тела и призывов патриарха к отказу в оказании медицинской помощи, то пусть с этим разбирается минздрав или прокуратура. Но лично я уверена, что он добра хотел.
О добре и благодати и будет наш сегодняшний сюжет. Читаем "Сказ о том, как я на собеседование в один знаменитый православный храм ходила" (201*).
Любая (чуть ли не каждая) мировая религия имеет свои счета и активы, слагаемые из пожертвований верующих и/или из хозяйственно-экономической деятельности, если последнее допускает религия. Мирянин, видя такое благолепие, безмерно радуется, понимая: все в порядке в этом мире. Так думала и я, когда меня пригласили на собеседование на вакансию управляющего отелем 5*, с входящим в него спа-комплексом премиум-класса. Все это хозяйство на территории женского монастыря находилось в собственности РПЦ. Рекрутера удовлетворили мои опыт, фукционал и рекомендации, она лишь уточнила вероисповедание и, попросив одеться "поскромнее и не в брюки", благословила меня в монастырь.
Приехав к указанному времени, дорогу к храму я нашла по медленно ползущей к нему от самого метро очереди из поломников - целого людского потока. В монастыре покоятся мощи известной московской святой, очень почитаемой верующими. Обойдя бурливую человеческую реку стороной, я подошла к главному входу.
"Телефон-фотоаппарат-камера!" - вежливо рявкнул в качестве приветствия охранник в камуфляже и при оружии. Меня, как и всех прибывающих, малость обшмонали, но им виднее. Охраны, на мой взгляд, здесь явно многовато, причем она не слишком благочестива и довольно бесцеремонно обращается с людьми. Все-таки это не зона строгого режима, а церковь.
В приемную настоятельницы я попала еще через одни ворота с домофоном и через еще один пост охраны. Внутри все было очень дорого, богато и по-музейному. Секретарь в приемной - молодая девушка - монахиня, судя по одеянию. Интереса ко мне у нее было меньше чем нисколько. Я не то чтобы ожидала "вам-кофе-или-чай", но убеждена, что прямой взгляд в глаза и легкую пусть формальную улыбку я заслужила, по правилам этикета. Сестра Такая-то смотрела на что угодно в своем кожаном люксе, только не на меня. Хотя, может быть, им нельзя смотреть на мирянок?
Ждала я минут тридцать, но это ничего. Собеседования порой задерживают и на дольше. Но вот в приемной появилась еще какая-то сестра и начала громко шептаться с секретарем, периодически кивая головой в мой угол. Разговаривали инокини довольно нервно, как обычные люди, которые друг другу не симпатизируют. В конце концов они резко замолчали и впервые посмотрели на меня.
- А вы от кого? - поприветствовала та, что постарше.
Называю.
- То есть вы нет от сестры Такой-то?
Не знаю, говорю, скорее всего нет. Хотя все мы в этом мире сестры, в некотором роде...
Сестра Такая-то убежала в крайнем волнении, дорогой поспешно доставая телефон-трубку и кому-то звоня. Они там все ходили с такими трубками - и охрана, и монахини.
Наконец мне было дозволено войти к настоятельнице. Здесь ее все называли матушка. Возможно, это слово пишется с заглавной буквы. Кабинет ее был еще больше приемной, очень богато убранный и светлый из-за множества окон, из которых открывался красивый вид на храм и часовню.
Вместе с матушкой за столом восседал какой-то пожилой мирянин, он не представился. Мне показалось, что он был обижен и даже сердит. Наверное, в тот день у них что-то стряслось, коли они все были такие неласковые.
Матушка Ф. - единственная стройная женщина в вверенной ее заботам женской обители - была немногословна, выглядела скорее холодной, чем строгой, и с эмоциями она явно справлялась лучше, чем все ее подчиненные. Было ей на вид лет 40-50, точнее не определить. Это первая и пока единственная настоятельница монастыря, с которой я познакомилась. Сразу скажу, что актрисы, которые исполняют роли иегумений, здорово переигрывают. Хотя я и с простыми монахинями не знакома. Правда, училась на одном курсе с иконописицей, которая собиралась после университета уйти в монастырь. Очень веселая была наша Галька, просто муж ей прескверный достался.
Честно говоря, до того дня я думала, что монахини выглядят по-другому, что они иначе смотрят, ходят, разговаривают. Не знаю, почему я вдруг решила, что в 21 веке они должны быть похожи на Христовых невест, которых изображали на своих картинах Илья Репин, Константин Маковский или Александр Шилов.
Я представилась, рассказала о себе. Сказать, что меня не слушали было бы неправдой - слушали и даже внимательно, но с какой-то хорошо (в случае с матушкой) и плохо (в случае с мирянином) скрываемой досадой. Словно тем самым показывая: "Все это здорово, конечно, но ждали-то мы не тебя". Как выяснилось потом, мирянин, и правда, привел своего кандидата, но какая-то из старших инокинь имела с ним разногласия не богословского толка и инициировала свой собственный поиск соискателя, воспользовавшись услугами рекрутера. Так они и вышли на меня. Получилось, что матушке каждый из них "подсунул" своего. Напоминаю, что мы находились в церкви.
Матушка Ф.смотрелась на фоне всего этого дубово-кожаного кабинета и своего такого же помощника кроткой ранне-христианской царевной, которую украли не то мавры, не то османы и заточили в башню. А этого хамоватого визиря с внешностью завхоза воинской части приставили ее сторожить. Но на визиря он похож не был - не внешне, не манерами. Если вспомнить литературных героев, то этот воцерковленный персонаж являл собой нечто общее между Ноздревым, Собакевичем и Держимордой. Он несколько раз попытался разговаривать со мной как со своим денщиком, но получая ответы, к которым был не готов, сразу же осекался. Справедливости ради надо сказать, что он со всеми так разговаривал. Бог с ним.
Поняв, что все, что им нужно, я умею и делаю последние 20 лет, мои интервьюеры совсем скисли. Матушке Ф., казалось, было глубоко по фэ, кто будет заправлять менеджментом, маркетингом и номерным фондом, она скучала и явно тяготилась встречей. Но это была лишь маска. За фасадом чувствовалась абсолютная непреклонность. Мирянин напоследок задал мне несколько вопросов на засыпку, а получив на них правильные ответы, в конец разозлился.
- Матушка, благословите! - вскрикивая таким образом, он всякий раз начинал свою речь. Получив очередное разрешение руководства говорить, он спрашивал меня с надеждой и мольбой в голосе:
- Ну а это (называл что-нибудь из функционала вакансии), это ведь вы делать не умеете, да?!
- Умею - тихо и богобоязненно отвечала я, опустив глаза долу, как и подобает отроковице.
- Все равно нельзя! - нелогично и с нажимом произнес в итоге нашей встречи мирянин и выразительно посмотрел на свою начальницу, - Нам... надо... надо еще... сво... других посмотреть. Они, может, лучше вас все это умеют!
Прощаюсь и ухожу, впервые за все время заметив улыбки на их лицах.
Дорогу я нашла быстро. Выход из храма всегда там же, где вход.
- Курить есть? - спросила одна молодая поломница у своей подружки, с явным облегчением срывая с головы платок.
- Вау! Класс! Быстро мы прошли, да? - делая памятное сэлфи, радовалась ее подружка.
Господи, храни нас всех.
Вот и весь сказ.
А у меня на сегодня все.
Оставайтесь на О!СЮЖЕТ.
Всего доброго, до встречи!
