- Забирай все, что хочешь. Думаю, без приданного ты едва ли кому будешь нужен. Годы не те, да и сердце у тебя пошаливает.
- Ты так легко отпускаешь меня, даже деньги в придачу отдаешь. Совсем не жаль.
Александр вышагивал взад, вперед по своему кабинету. Он был так возмущен, так раздосадован, что разговаривал вслух сам с собой
- Нашелся учитель! Молокосос, поживи с мое, тогда узнаешь, как оно с нелюбимой жить. Сейчас тебе кажется, что всегда будешь молиться на свою Риту, любить будешь без ума. Жизнь такая штука, сам не заметишь, как она растает, любовь эта. Вот тогда я на тебя посмотрю, на такого умного.
Налив в стакан воды, выпил залпом, надел полушубок, вышел во двор, сел в машину и поехал домой, к Софии. В доме все по-прежнему. Чисто, светло, стрекочет машинка, София шьет, девочки на занятиях.
- Ты мне вещи собрала?
София, не поворачиваясь к нему лицом, спокойно произнесла
- Чемоданы в чулане. Нет у меня времени, заказов много, собирай сам.
- Долго что ли тебе?
- Не долго, только ты не в командировку едешь, чтобы я тебе собирала чемодан.
- Ты хочешь, чтобы я за вещами приехал со своей женщиной?
- Как хочешь. Мне все равно. И, пожалуйста, увози свое добро сегодня. Нам прибираться к Новому году надо. Так что лишнее барахло здесь не нужно.
- Лишнее, значит? Быстро ты меня списала со счетов. Небось, рада, что отвалил.
- Может быть и рада. Лучше жить одной, чем быть битой мужем.
София обернулась лицом к Александру, и он увидел синяк в половину лица и распухшие губы. В сердце шевельнулась жалость. Как он мог ударить Софию? Она ничем не заслужила этого. Разве она виновата, что он полюбил другую?
- София, ты прости меня, я не хотел. Сорвался. Давай, расстанемся по-хорошему, не держи на меня зла. Еще одно, София. Не знаю, как сказать, я конечно, мотоцикл свой увезу. Однако, будет справедливо, если я и деньги со Сберкнижки заберу. Тебе же остается дом и все имущество.
- Забирай все, что хочешь. Думаю, без приданного ты едва ли кому будешь нужен. Годы не те, да и сердце у тебя пошаливает.
- Ты так легко отпускаешь меня, даже деньги в придачу отдаешь. Совсем не жаль?
- Жаль, жаль, что ты раньше не ушел. Зачем терпел, спрашивается? Я помоложе была, могла бы на родину уехать.
- Надо было, никак не решался, жалел тебя. Ладно, сам собираться буду, раз ты не хочешь помочь.
- Да, побыстрее складывайся, тебе нужно уйти, пока дочери не пришли. Не зачем им душу рвать. Люсия и так всю ночь проплакала.
Александр притащил из чулана чемоданы, запихал туда свою одежду. София, продолжала шить, будто бы не обращая на него внимания. Сердце в груди бухало, слезы застилали глаза, обида душила. Как равнодушно он разговаривает. Столько лет вместе прожито, столько всего пройдено! Все забыл.
Александр встал у порога, взяв в руки два чемодана.
- Не все еще забрал. На днях заеду за остальным.
София промолчала. Хоть бы скорее ушел, хоть бы не видеть его, не слышать его голос. Как он может, неужели не понимает, как мучает ее? Вышел, хлопнул створкой двери в сенях.
София подошла к окну. В полузамерзшем стекле она увидела, замерзшую ветку дерева и как от нее уходит единственный мужчина, которого она любила. Хотелось кинуться вслед, остановить хотелось. Сказать, объяснить, какую он делает страшную глупость. Не молодой уже, не привыкнуть ему к другой семье.
Но она не вышла за ним вслед, а он не оглянулся. Закинул чемоданы в машину и уехал. Тут уж София дала волю слезам. Легла на кровать, подушки на которой еще пахли Сашей и заревела в голос, запричитала.
Она плакала и не слышала, как зашла Глафира и прошла в их с Сашей половину
- София, что случилось? Отродясь не слыхала, чтобы ты вслух рыдала. Разругались что ли? Михалыч с чемоданами вылетел из дома, как ненормальный. Уезжает куда?
София поднялась с кровати, вытерла слезы, села за стол
- Уезжает Глаша, уехал уже. Молоденькую нашел, видимо!
- Ох, ты батюшки! Не слыхать вроде было про него ничего такого. Наверно, городскую нашел, он ведь постоянно мотается туда-сюда.
- Может и городскую, какая разница?
- Да, ты не переживай, где еще он найдет такую бабу, как ты? Погуляет и припрется, как блудливый пес.
Глафира села на стул с другого края стола
- Господи, это он тебе так вдарил? Зубы-то целы.
- Он, кто же еще. Все цело, синяк пройдет, все пройдет, только не быть уж нам с Александром вместе.
- Ой, бабонька, сглазили вас. Всей деревней завидовали, как вы ладно живете. София, даже не думай, иди к бабке. К Рамазанихе иди. Она такой отворот сделает, что он больше на эту .уку и не взглянет.
- Нет Глафира, не пойду никуда. Зачем человека мучить, если он больше не любит? Пусть живет с любимой женщиной.
- Какая, такая любовь? Кто больно по любви живет? Надо жить, вот и живешь. Думаешь, мой меня больно любил? Ага, колотить он меня любил. Жалко, рано умер. Если бы живой был, никому бы не отдала, лучше бы своими руками придушила.
- Не нужен он мне больше, Глаша. Тошно мне даже смотреть на него. Убил он все во мне.
- Не надо так-то. Не переживай, вернется. Не он первый, не он последний. Ой, пойду я, мне еще по воду раза два сходить надо. Сглазили вас, точно сглазили. Зойка такое начудила. Теперь Александр.
Через час вся деревня знала, избил председатель свою Софию до полусмерти, забрал только два чемодана, ушел жить к другой. Кто-то осудил, кто-то позлорадствовал. Очень уж высоко задирала София свой нос. Поделом ей.
Александр не мог дождаться конца рабочего дня. Поехал к своей зазнобушке. Так и представлял себе, как она обнимет, обовьет его шею гладкими полными руками. Как прижмется вся, горячая, трепетная. Представлял, и сердце сладко замирало от предчувствия ночи с желанной.
Юлия еще не ждала Александра, не успела прибраться. Постель с утра не заправлена, у входа, прямо на полу ваяются Сережкины валенки, на стул накидана его же одежда. На столе стоит не мытая с обеда посуда.
Сама Юля лежит в комнате, на диване, почитывая любовный роман. Услыхав, как подъехала машина Александра, она вышла в сени, обняла его
- Милый, я так тебя ждала, так скучала, прямо делать ничего не могла. Все из рук валится. Думала вдруг ты передумаешь. Пойдем в дом, любимый!
Саша вошел в дом, поставил чемоданы на пол и, наконец смог обнять свою Юльку.
- Никогда не передумаю. Никого в жизни так не любил, как тебя. Только о тебе и думаю, как привороженный.
- Я тоже не могу тебя забыть ни на минуту. Где бы ни была, чтобы ни делала, так и стоишь передо мной. Саш, а ты чего с чемоданами? Ты же говорил, что дом твой, что твоя София вынуждена будет уйти, а мы с тобой будем жить в твоем доме.
- Не получается, Любушка моя. Как уж она сумела уговорить мать, но завещание на дом написано на нее, на ее сына и на мою дочь. Никого не забыла матушка, обо всех позаботилась, кроме родного сына и младшей внучки.
Юля расстроилась. Она уже видела себя хозяйкой в доме Александра. Что толку от того, что он пришел к ней жить?
- Сашенька! Мы неужели так и будем жить в этой халупе? Тут комната, да кухня. А Сережа уже большой, куда его денем? Сережка! Иди сюда! Поздоровайся с дядей Сашей.
Мальчик лет восьми с неприятными водянистыми глазами встал у входа в комнату, набычился
- Здравствуйте!
Почему-то Александру не захотелось подавать мальчику руку
- Здравствуй! Это твоя одежда валяется? Убери! Большой уж какой, должен уметь за собой прибирать.
Сережа закинул валенки на печь, повесил на гвоздь пальто и ушел обратно в комнату. Юля помогла Саше снять пальто, повесила тут же
- Разувайся, Саш. Так, что с домом делать будем? Жить-то где будем.
- Поживем пока у тебя. Немного разговоры утихнут, поставлю вопрос на Правлении, мне нужно построить дом. Думаю, никто не будет против. Если уж откажутся, у меня на сберкнижке есть деньги. Хватит на большой сруб. Построимся потихоньку, материалы в колхозе выпишу, бригада строительная своя есть. Заплачу по колхозным расценкам.
Юлия снова повеселела. Деньги, это хорошо! Женой председателя колхоза быть тоже неплохо. Все, находилась она по этим фермам, утопая по щиколотку в навозной жиже. Больше она может не работать. Или Сашенька ее с Сережей не прокормит?
Александр разделся, сел у стола, отодвинув немытые тарелки, облокотился рукой.
- Вот так, моя дорогая! Я ведь сегодня не обедал. Не привык к столовской еде. Чем будешь кормить мужа, молодая жена?
- Ой, Сашенька! Я сегодня не в себе. Забыла даже про ужин. Мы ведь с Сережкой вдвоем, так я вечером и не готовила. Молока попьем с хлебом или кашки манной сварим. Сейчас уж готовить буду, мужика кормить надо, а то толку с него не будет. Сейчас картошки пожарю, у меня сало копченое есть и огурчики.
Женщина сложила в груду посуду, унесла куда-то за печку, вытерла со стола.
- Ты, Сашенька, не думай, что я такая хабалка. Обычно у меня чисто бывает, просто сегодня день такой выдался. Ты проходи в комнату, радио включи, будь, как дома.
Сережка! Ты выучил уроки? Иди к тете Любе. Скажешь, что у нее будешь ночевать. На, унеси ей сальца, там и поужинаешь.
Парень послушно оделся, взял сверточек и вышел из дома. Понятно, что привык на ночь отправляться из дома надо бывает. Александр как-то об этом не подумал. Прошел в комнату, сел на расправленную кровать. Сердце защемило, все непривычное, чужое.
Но тут появилась Юля, села к нему на колени, расстегнула рубаху на его груди, и… Картошка благополучно сгорела, поужинал Сашенька салом, да соленым огурцом.
Продолжение здесь: Глава 112