Нас воспитывали в век торжества разума и науки, и, казалось, что место религиям – на свалке истории. Казалось. По факту, снижение популярности религий не только ограничено пространством, но и временем. Что же такое? Неужели людям нравится терпеть лишения во имя чего-то мифического, невидимого, да к тому же малопонятного? Ответ прост: люди терпят потому, что, помимо недостатков, религии имеют и серьёзные преимущества, позволяющие преодолеть человеку его природные ограничения. Вопросом предпосылок, генезиса и будущего религий озаботился в своей последней книге видный американский антрополог Робин Данбар.
Прежде, чем задаться столь фундаментальным вопросом, необходимо прояснить, что же такое религия. Эта тема наиболее жёстко дебатируется культурологами. Нас не должны сбивать с толку доминантные религиозные системы, начиная с зороастризма: ведь они относительно молоды и не представляют адекватной картины всего религиозного разнообразия. По факту религия – довольно размытый феномен, границы которого трудно очертить. С одной стороны, это ритуалы и прочие практические вещи – то, что люди делают. С другой – то, во что люди верят. Эти стороны объединяет понятие невидимой силы, которое влияет на мир и его обитателей. Коротко говоря: религия – это вера в сверхъестественный мир, населённый духами или силами.
Религиям пришлось несладко под напором науки и светских идеологий. Но, несмотря на всё, они устояли, и как только ограничения снимались – они снова расцветали. Почему – вот первый вопрос, который интересовал автора при написании этой книги. Есть и второй вопрос: почему, несмотря на успех, религиозные сообщества имеют склонность к фрагментации?
Широко известна точка зрения, что история религий охватывает две главные стадии: ранний анимизм с последующим развитием религиозных доктрин. На самом деле вера в духов никуда и не девалась. Она по-прежнему с нами. Просто она не в почёте в образованной среде. Стыдно признаваться, что, бросая монетку в фонтан, отдаёшь дань силам природы, как это тысячелетиями делали предки. Суеверия существуют параллельно обычным религиозным практикам. Ведь они основаны на глубинных верованиях. Католицизм пришёл и схлынул, а уэльские крестьяне по-прежнему выкладывали тарелочку с кусочком хлеба, посыпанным солью рядом с усопшим, чтобы хлеб впитал все грехи покойника. Потом специальный поедатель грехов съедал этот хлеб, беря грехи на себя, чтобы душа улетала на небеса облегчённой. Подобного рода ранние верования являются религиями глубоких переживаний. Они часто связаны с погружением в транс и тем самым имеют общие черты с мистицизмом, которого не лишены и организованные доктринальные религии.
Современная наука изучает религии с позиции эволюционной психологии. Хрустнула ветка в лесу – спасайся от хищника. Не веришь? Когда-нибудь он сожрёт тебя. Подобный механизм работает и с верованиями: море бушует – значит Нептун в гневе. Мы так не можем, и потому надо задобрить его жертвой. Если это так, то религия – неизбежный продукт эволюции. Но возможно и то, что сама религия – продукт культурной эволюции на субстрате наших мозгов.
Такая уж вещь – эволюция, что она производит не идеальные во всех отношениях решения, а продукты неизбежных компромиссов. Так и религия при всех её недостатках тоже даёт нам что-то, как даёт прямохождение, благодаря которому мы с годами получаем боль в пояснице. Животные живут стаями не потому, что нравятся друг другу, а благодаря преимуществам коллектива. Вместе легче охотиться, заботиться о потомстве и спасаться от хищников. Кооперация помогла развиться даже одноклеточным. Эволюционируем не только мы, развиваются и сами религии. Они как вирусы – не могут существовать без нас, и перепрыгивают с одной головы в другую. Они могут причинять нам вред, но не такой, чтобы полностью нас уничтожить. Иначе не сохранились бы сами. С течением времени достигается своего рода эволюционный компромисс: мы все болеем насморком, но редко от него умираем. Мы все верим во что-то, но в могилу нас вера сводит тоже достаточно редко. Дарвинова эволюция в действии.
Мистика является одним из ключевых компонент любой значимой религии. Время от времени на верующего снисходит божественное сверхъестественное чувство, иногда спонтанно, иногда в результате намеренных ритуальных действий. В религиозном контексте мистика – это, прежде всего, вхождение в транс. Для этого нужно иметь способность к этому, верить в потусторонний мир, а также верить, что скрытые силы этого мира могут прийти на помощь (если их попросить). Было много религиозных мистиков, известными своим опытом, особенно в среде католической церкви: Майстер Экхарт, Франциск Ассизский, Хильдегарда Бингенская и, конечно, Тереза Авильская. Они были знамениты своими способностями входить в контакт с Господом, их совета искали, им приписывали чудеса. Многие демонстрировали стигматы – раны на тех местах, где были у Христа при распятии. В том числе, бывало, и на ладонях, хоть римляне не прибивали ладони осуждённого к кресту. Впрочем, мистиков хватает и у протестантов, и у мусульман.
Мистицизм имеет долгую традицию и не является монополией религий. Достаточно, например, вспомнить современные спиритуализм и теософию. Он восходит из веры в духовное измерение человеческой жизни и состояний изменённого сознания. Очень многие способны на это. Умер близкий человек, и нам кажется, что он всё ещё с нами, где-то рядом. А изменение сознания как часть системы верований встречается в более, чем 90% обществ по всему миру. Войти в транс помогают музыка и танец, медитация, контроль дыхания, специальные позы, а также лишения в виде постов, перегревания или переохлаждения. Операция эта небезопасна, ведь можно и не вернуться. Потому очень желательно получить проводника в потустороннем мире. Чаще всего в роли последнего выступает умерший предок.
Настоящими профессионалами по части мистики являются шаманы (народные целители и т.п.). Большинство наблюдателей сходится во мнении, что шаманы или жулики, или у них нелады с головой. Или они удачно используют эффект плацебо. Мастерству они, как правило, долго учатся у старших коллег. У шамана можно полечиться, спросить о будущем, а также получить благословение. Или попросить уладить спор. Самая важная функция – уменьшить неопределённость в будущем, что неудивительно. Слишком многое в нашей жизни зависит от случая, благоприятного или нет. Уметь предсказать для шамана, однако, не столь важно, сколь ввести клиента в подходящее состояние разума. В этом состоянии он нужным образом истолкует невнятно сформулированное предсказание и припишет своё выздоровление действию духов, которых привлёк или изгнал знахарь. Популярными средствами введения в транс являются психоактивные субстанции, список которых долог: мескалин, ладан, конопля, опиум… Как бы то ни было, с веществами или без, мистическая компонента с её эмоциями является незаменимым элементом любого религиозного поведения. Автор называет его «мотором религиозности».
Есть ли у религии какая-то польза? Хоть многие исследователи считают религии побочным продуктом эволюции, автор сомневается в том, что занятие, отнимающее у людей столько времени, сил и средств, не приносит ничего взамен. Эволюция не может быть такой неэффективной. Религия на самом деле помогает жить человеку. К шаману или жрецу обращаются не просто так, а в особенных случаях: когда судьба и здоровье под ударом. И оно работает (по крайней мере, иногда). Эффект плацебо ещё никто не отменял, а опытный знаток человеческих душ всегда неплохой психолог, который может дать хороший житейский совет. Статистика говорит нам, что верующие более других счастливы и довольны своей жизнью, у них и здоровье лучше, и живут они дольше.
Это на личном уровне. Но есть и общественный. На котором религия продвигает честность и альтруизм, которые в конечном счёте улучшает жизнь у всех членов общества. Будешь нарушать заповеди – не укроешься от всевидящего Ока. На религиозного человека можно положиться. Это подтверждают результаты экспериментов при которых верующие, например, охотнее делились с другими. Правда, вряд ли из-за этого появилась религия: не слишком очевидны эти преимущества.
Может, религию придумали ненавистные эксплуататоры? Маркс говорил, что религия – это опиум для народа, который помогает править. Но даже если это так, то в таком качестве её поставили на службу уже тогда, когда она уже появилась. Не выдумали же жрецы религию заранее. Но если уже есть – почему бы не попользоваться? Не принести пару человек в жертву, чтобы остальные боялись?
Есть ещё польза для общества: религия утилизирует «избыточных членов», которые уходят в монахи, например, и не оставляют потомства. Но и это преимущество проявляется лишь тогда, когда религия уже есть.
Религию создаёт не движение сверху вниз, а движение снизу вверх, от рядовых верующих. Они становятся ближе друг другу во время совместного участия в ритуалах, они знакомятся таким образом друг с другом. Ты прилепливаешься к коллективу, который может помочь тебе в случае чего. Активное вовлечение в религию мало того, что делает жизнь более счастливой, оно также помогает справиться с тяготами повседневной жизни.
Как видим, каждое из пяти популярнейших объяснений возникновения религии имеет свои весомые основания: религия объясняет картину мира, она лечит, продвигает кооперацию, помогает править и связывает общину. И всё же получается недостаточно убедительно. Всегда есть «за» и «против». Автор отобразил взаимодействие этих объяснений в виде диаграммы, из которой становится ясно, что главная функция – укрепить связь между членами группы.
Внешние угрозы побуждают людей жить в группе. Но по мере её роста появляется дискомфорт. Решению проблемы помогает религия, которая укрепляет эту связь. Это – главные взаимосвязи, поэтому они выделены на диаграмме. Более тонкие линии обозначают менее важные связи: влияние религии на объяснение картины мира и на здоровье, а также поощрение кооперации связью в группе и её размером. Картина мира позволяет справляться с внешними угрозами. Рост группы порождает формирование элит, которые в свою очередь работают организаторами, поощряя кооперацию.
--------------------------------
Выглядит красиво, но как-то слишком искусственно. Можно было обойтись и без диаграммы. Гипотеза красивая, слов нет, но как с подтверждениями? В ходе дальнейшего повествования автор более подробно раскрывает нам смысл жирных стрелок. Всему виной – наша биология.
