Жанр публикации Анатолия Генриховича Наймана (1936-2022) «Мемуарр» определить сложно. Он и сам не обозначил жанровую принадлежность «Мемуарра». Я не являюсь поклонницей Анатолия Наймана. Несмотря на весь опыт, на всю заслуженность автора читать его произведения у меня почему-то не получается. Помню, его «Каблукова» я так и не дочитала до конца. На мой взгляд, Найман пишет слишком витиевато, вычурно. Писал бы проще – читать было бы легче. Но у писателя ни слова в простоте нет. Что ни слово, что ни фраза, всё с каким-то вывертом, всё с какими-то виньетками. И за этими виньетками теряется смысл. Ну в самом деле – почему не написать просто мемуары и автобиографию? Нет, надо обязательно «Мемуарр» и «Автобиограффия».
Что касается «Мемуарра», то эта публикация состоит из трёх частей. Первая – размышления о дедах. Вторая – пьеса. Третья – эссе.
Вот примеры вычурности из первой части:
«Вот уж кто я не, это лентяй».
«Пока не вспоминал, то помнишь, переплывал Оку – и как сносило! Струи были струны тревоги, сети риска, раз на раз не приходился. А стал вспоминать – и сплелось в один общий кроль и брасс. Против которых потоку не устоять – и обмелело. Обмелев, где заросло, где высохло. Тридцать метров пешком до белого бакена не выше сосков, тридцать от него до красного по плечи и последних тридцать до берега, уже поднимаясь из вод, как дядька Черномор».
«Роман «Овод». Где Обводный канал и Фонтанка-река тра-та-та каждый вечер встречаются, там чего-то там пьют, блатные песни поют и ещё кое-чем занимаются. Каждые сперва ещё только сумерки, потом именно что вечер, потом непроглядная ночь, с первого сентября, берущим за сердце радиоголосом народного артиста – «Овод». До первого января. До первого марта. Какая-то Этель, какая-то Войнич. Старушка, бабушка. Дедушкина вдова. Советское полпредство в Сан-Франциско дало обед по случаю титилетия Этели».
Я поняла только то, что автор не очень уважительно высказался по поводу Этель Лилиан Войнич.
«Откроем заслонку, направим, что поддастся, в изложницы влюблённости».
Почему не написать просто, что сейчас будет рассказ о детских влюблённостях автора?
«Пятидесяти лет был я записан историей литературы в мемуаристы. Историйкой. Ибо какая такая у нас литература, чтобы иметь историю?»
А здесь, напротив, всё предельно понятно, но какое неуважение к собратьям по перу и к отечественной литературе вообще!
Часть вторая – пьеса – названа автором не пьесой, а «травмой в одном действии». И есть в этой «травме» «бездействующие лица», «действующие лица» и «сильнодействующие лица».
Пьеса, не в пример предыдущей части, читается замечательно, всё в ней предельно понятно, но… Содержание пьесы таково, что читать её не рекомендуется людям, уважающим свою историю, своё прошлое. Я, к примеру, не являюсь приверженцем коммунизма или тем более сталинизма, но читать подобное было крайне неприятно.
Суть пьесы такова. В дачном доме собирается семья из трёх поколений – деды, их дети и их уже почти взрослые внуки. К ним в гости приезжают друзья и в подарок привозят плакаты прошлых лет, с которыми было принято ходить на демонстрации. Вся дружная компания сначала изображает демонстрацию, а затем – дальше-больше – из плакатов вырезаются лица, в дырки вставляются свои физиономии, и начинается отвратительная фантасмагория с кривляниями, пошлостью, раздеванием. В конце «праздника» главный герой умирает, но, похоже, никто особо не огорчается. Ужасно безнравственное и циничное произведение.
Вот примеры:
«Ниобея (берёт большие ножницы, вырезает из своего плаката лицо Сталина и вставляет в дырку собственное): Я главнокомандующая генералиссимусия. Всех опущу. Вы моё пушечное мясо.
(Все вслед за ней проделывают то же самое)
Август (в дырке Хрущёва): Ах ты поганка! Сейчас вынесу тебя из Мавзолея и внесу в этнографический музей. «Грузин старый, район Гори».
Ярослав-Андропов: Может, подождать, Никита Сергеевич? Могучее же средство наглядной агитации. Пригодится же.
Август-Хрущёв: Чей там голос из-под лавки?! Молчать, пся крев, матка кузька! Мы на компромиссы не пойдём!»
Или такой вот пассаж, касающийся серьёзных в общем-то вещей:
«Сталин (Ельцину): С тобой будет особый разговор. Не нашёл национальной идеи, лидер!..
Брежнев: «Молодец родина» - это моя национальная идея. Лично моя, а также национальная…
Путин-маска: Господи, да таких нацидей мильон. Нефть-юфть-вертикафть. Дзюдо-бордо – от и до».
И дальше всё в таком же духе.
Третья часть произведения по стилю мало отличается от первой.
Сам автор о своём произведении говорит так:
«Жанр написанного на этих страницах – вещица… Все три части: история о дедушках, реках, девочках, насекомых, раёшная пьеса и заключительное эссе – суть одно. Все три можно читать подряд. Все три можно разыгрывать на сцене как единое действо. Все три одинаково существенны и эмоциональны, рассудительны и иллюстративны: собственно мемуар, театральная полупритча и, так сказать, минус-биография».
Этот материал ранее был размещён мною здесь.
