- Нет..., - выдохнула она хрипло.
- Даааа... - закрывает тяжелые веки и стонет.
Ему жизненно необходимо услышать ее "да". Чтобы она сказала, чтобы она попросила, чтобы она заорала эту проклятую фразу "да".
- О Боже! – вскрикнула Вера и перед ее глазами все потемнело.
- Скажи "да", Вера!
Антон делает все так, что, сам уже стонет и не может сдержаться, глядя на искаженное ее лицо, на широко открытый рот, из которого вырывается гортанный стон. Она возбуждена и подается всем телом на встречу его движениям, буквально подталкивая его.
- Дааа..., - шепчет она через пересохшие губы, - дааа.
Его голова качается из стороны в сторону, он тянется к ее губам. А его разрывает чувство триумфа, сознание того, что она его желает. Что она трясется так же сильно, как и он.
- Хочешь этого? Сажи, что хочешь?
- Дааа, - он продолжает держать ее за волосы и целовать все тело, пьяный, безумный от ее возбуждения и своей страсти. Еще секунда, и они снова сомкнут свои губы в страстном поцелуе. Совсем чуть-чуть, и они почти соприкоснутся. Языком к языку, взаимно сжимаясь и сплетаясь, они ласкают друг друга... Но позже, когда она скажет все, что он хочет услышать.
- Хочешь меня?
- Хочу... тебя... Хочу... хочу... Антон... я безумно хочу тебя!
Антон отходит немного от Веры, чувствуя безумие от хриплого "хочу" ее голоса, от звука своего имени, от ее дрожащего тела, обхватывающего его. Он подбрасывает ее повыше, несет в спальню, страстно кидает на кровать и нависает над ней всем своим телом. Оба издают крики и выпрямляются, сжимая друг друга. Они начинают двигаться в одном темпе, то быстро, то медленно, чтобы дойти одновременно до пика. Она ищет его губы, мучает их сама, стонет, он то целует ее в губы, то прикусывает их. Он сжимает ее ягодицы и двигается все быстрее, яростнее. С дикими стонами, сливающимися в единый звук. Она дрожит под ним, стонет, изгибается, царапается, сжимает его волосы пальцами, еще сильнее сводя его с ума, разжигая желание, усиливая уже неистовое возбуждение.
Она кричит, изогнувшись, поправляет голову и он чувствует, насколько сильно и ритмично сокращаются мышцы по всему ее телу, под жалобный стон, Антон продолжает двигаться и сам достигает пика. Он рычит, впивается в ее губы, изливает свой визг в ее горло, и содрогается от ослепительных спазмов всего тела.
В голове кружатся мысли о том, как это могло произойти, и чувствую я сладкую боль во всем теле. Не могу сказать, когда это вообще случалось, и было ли это уже когда-то в моей жизни. Какое сейчас время? Все эти мысли ворочаются в голове, пока я стою под душем, омывая себя теплой водой, и трепещу от понимания, что назад уже нельзя вернуться, все уже произошло. Стыд, чувство вины, разочарование в себе, и осознание, что произошедшее ничего не значит. Вера, восемнадцать! Между нами восемнадцать лет разницы! Но ощущения такие, словно мне самой восемнадцать, и я только что ужасно сильно изменилась.
За дверью тишина, и в голову приходит мысль, что он наверняка ушел. Как мужчины поступают после случайно проведенного времени? Они стремятся как можно скорее уйти. В груди что-то зажгло, и стало больно дышать. Между нами ничего нет и быть не может, и если он ушел, то это хорошо. Потому что... так было бы правильно. Но почему-то глаза стали пылать, и в горле пересохло, словно перед тем, как рыдания вот-вот разорвут его. Намыливая свое тело мягкой мочалкой, мне очень жаль это делать, словно я смываю с себя то самое и единственно дорогое, что появилось в моей жизни - ощущение, что я живая. Что мое тело - это тело женщины, а не робота или горничной. Смыла с себя мыло, потом долго вытиралась большим махровым полотенцем, натянула на себя легкий халат и приоткрыла дверь. Тихо. Опять эта болезненная мысль - он ушел.
Но из кухни вдруг раздался его голос.
- Сколько ложек сахара вам в кофе, одна или две?
Сердце сразу же сделало скачок, затем забилось, словно сумасшедшее, и стало трудно дышать.
- Я пью без сахара, - произнесла я, улыбаясь.
Дура. Безумно глупая женщина. Нашла, чему радоваться. На цыпочках прошла на кухню. Мне страшно туда войти, но я иду... Остановилась в проеме двери, чтобы судорожно вздохнуть, потому что он там, только в штанах, без рубашки или футболки. Не помню... это же я сняла с него, или же он сам снял. Смотрю на крепкую спину, на накачанные руки, на татуировку между лопатками. Он худощавый, и из-за этого все мышцы выступают так рельефно под кожей. Все тело загорелое, подтянутое, спортивное. Резко развернулся и, увидев меня, улыбнулся, словно ребенок. В уголках его глаз появились морщинки, а на щеке - ямочка. Боже мой! Какой он красивый и слишком молодой. Что я творю?
- Я не особо умею готовить кофе. Я слышал, что ты любишь растворимый кофе с молоком, правда, забыл, сколько сахара ты добавляешь.
- Я предпочитаю чёрный кофе.
- Закончился у мамы, но я нашел обычный - голова кружится и дух захватывает.
Потому что я не ушёл. Потому что не выглядит так, будто я достиг своего и мне теперь неинтересно. Нет, глаза всё так же сверкают, когда он на меня смотрит. И что будет дальше? Что нас ждёт завтра, через день, через неделю? А если Вика узнает? Мне сразу стало неприятно, и радость угасла. Хочется схватиться за голову и просто крутить ею из стороны в сторону, чтобы избавиться от навязчивого чувства, чтобы перестать хотеть ещё, хотеть продолжения, хотеть чего-то большего, чем просто одноразовая любовь.
Хочется так сильно, что на глаза набегают слезы. Ведь я всё ещё замужем... У меня есть взрослая дочь почти его возраста. Нужно перестать мечтать и взять себя в руки. А завтра придётся ехать в больницу к Федору, чтобы узнать, как он там. "Федор, которого твой любовник избил, Вера! Он его избил, а ты приехала и... раздвинула перед ним ноги! Ты такая слабая и бесстыжая, дура!". Я должна попросить деньги у Вики и уехать, или позвонить тёте Свете. Может быть, она мне одолжит. Я не должна оставаться здесь, иначе я сойду с ума. Нужно сказать ему, что всё. Что между нами всё закончено, больше ничего не будет. Нужно собраться с духом и разорвать это. От невыплаканных слёз снова зажгло горло. Лучше сделать это сейчас, пока боль не стала настолько сильной... Но это ложь! Больно! Очень больно! Это словно разрезают кожу тысячами лезвий.
- Можно пару бутербродов. Я ужасно голоден.
- Я сегодня поеду в гостиницу.
Улыбка исчезла с его лица, и он медленно положил тарелку на стол. Бутерброды с колбасой прыгнули, и я подумала, как я люблю такие с кольцами свежих огурцов сверху, и он, кажется, это знал.
- Почему? Из-за того, что было между нами?
- Между нами ничего не было.
- Ладно. Значит, мне приснилось, что мы спали вместе?
Кровь прилила к моим щекам, и я сделала глоток воздуха, чтобы успокоиться, потому что он сказал это так... так, что стало неловко, и я снова захотела спать с ним...
- Возможно, стоит облегчить обстановку. Да, между нами произошел момент близости. Однако это не имеет особого значения в нашей жизни. У каждого из нас есть своя область интересов, своя личная жизнь. Давай просто забудем об этом.
Что я замечаю, он взглядом старается нависнуть надо мной, как будто готов растоптать меня. Он не отводит глаз, а я не могу больше смотреть на него. Я отвернулась, вытерла лицо и слегка придвинулась к краю стула.
Продолжение следует…