Лилечку я знала с самого ее рождения. Пока она маленькая была, Катя часто прибегала ко мне за консультацией – расспрашивала, как купать, чем прикармливать. Оно и понятно: родные бабушки далеко, а соседка рядом.
Когда Лиля подросла, стала часто ко мне в гости заглядывать. Очень ей нравилось у меня бывать – часами могла старинные безделушки рассматривать. Сколько я их девчушке передарила, уже и не вспомню...
Лилю родители правильно воспитывали, так что сама она никогда подарков не клянчила, но если их получала, то радости не скрывала. Даже личико светилось...
Хорошая девочка была. И училась хорошо. Господи, как страшно говорить о ней в прошедшем времени! Как несправедливо жизнь устроена – я в свои шестьдесят девять еще небо копчу, а бедной Лилечки уже на свете нет…
Было около семи вечера, когда в дверь позвонили. На пороге – Катюша. Лицо встревоженное, голос дрожит:
– Мария Николаевна, Лиля, случайно, не у вас?
– Нет. А что случилось-то?
– Да вот пришли с работы, а ее нет…
– Может, решила погулять и с подружками заигралась, – предположила я – Ты ее одноклассницам звонила?
Но Катя не ответила – умчалась. Я видела в окно, как они с мужем бегали по двору и кричали: «Лиля! Лилечка!» Хотела тоже спуститься на улицу, но вдруг стало плохо с сердцем. Да так, что пришлось вызывать скорую.
– Переволновались, наверное? – спросила докторша.
– Да, – призналась я, – из-за соседской девочки. Загуляла где-то...
– А сколько ей лет?
– Тринадцать.
– Сложный возраст… – врачиха покачала головой, – у меня дочка такая же. Не переживайте, нагуляется и придет.
Наверное, врач скорой вколола мне не только сердечное, но и снотворное, потому что я вскоре после ее ухода уснула. Да так крепко, что проснулась только утром. И первая мысль – как там Лилечка?
Накинула на плечи шаль и вышла на лестничную площадку. Постояла немного перед соседской дверью, но позвонить не решилась. Спустилась во двор. А там пусто – даже расспросить некого. Села на скамейку и стала ждать, авось кто-то из местных кумушек выйдет.
Два часа просидела, но так никого и не дождалась. Поднявшись к нам на этаж, пересилила все же себя, позвонила в квартиру Лобановых. Но никто не открыл, и это меня успокоило. «Лилечка, наверное, в школе, а Катя с Леней на работе, – решила я. – Вряд ли они ушли бы из дому, если бы…» – додумывать фразу до конца побоялась, ведь каждому известно, что мысли материальны.
В пять часов в дверь позвонили. Меня как толкнуло что-то: «Лилечка!» Открываю, а на пороге парень, сует мне под нос раскрытую «корочку»:
– Старший лейтенант Литвинов, уголовный розыск. У меня ноги подкосились.
– Вы, наверное, по поводу Лилечки?
– Да, мне сказали, что вы дружили... Девочка ведь часто к вам заходила? Хотел бы расспросить, что у нее за характер, какие наклонности...
– Я же просто соседка, – ответила, – ее родители лучше все о девочке расскажут...
– Мать Лили еще утром в больницу забрали, а с отцом я пробовал побеседовать, но он невменяем, в шоке...
Рассказала полицейскому все, что знала о Лилии. Парень внимательно слушал, что-то черкал в своем блокноте и изредка задавал мне вопросы:
– А с кем она во дворе дружила? А любила ли получать подарки?
– Очень любила, – призналась я, – любой мелочи радовалась. Не подумайте, что родители ее в черном теле держали, – все необходимое покупали. Но она обожала безделушки всякие.
– А вы ей что-нибудь дарили?
– Да. Открытки, елочные игрушки из папье-маше, статуэтки. А на прошлой неделе подарила брошку свою старую. Копеечную, медную, со стекляшками. Там еще замочек был сломан...
– Спасибо вам, – сказал парень. – Если вспомните что-то еще – позвоните, – он протянул мне визитку.
– Вы найдете Лилечку? – спросила я.
– Сделаем все возможное…
– Думаете, она жива?
Лейтенант не стал меня успокаивать, лишь пожал плечами и поспешил уйти, а я снова, в который раз за последние сутки, полезла в аптечку за лекарством.
Прошла неделя, вторая, третья… Лилечка так и не нашлась. Катюша лежала в психиатрической клинике, Леонида я иногда встречала во дворе или в подъезде. С почерневшим от горя лицом он торопливо пробегал мимо, словно боялся, что начну мучить расспросами.
Почти каждый день с экрана телевизора в криминальной программе на меня смотрело лицо Лили, и голос диктора пояснял: «Ушла из дома и не вернулась… Была одета… Все, кто видел девочку, звоните…»
С каждым днем таяла надежда, что Лиля жива. Из-за тонкой перегородки, разделяющей мою квартиру и квартиру Лобановых, часто слышался плач. Знаете, это очень страшно – когда плачет молодой сильный мужчина. Я бессильна была помочь Леониду, поэтому всячески пряталась от его безысходного горя – одевалась и выходила во двор. Садилась на скамеечку и старалась отвлечься.
Однажды ко мне подсел сосед с пятого этажа. Этот мужчина переехал в наш дом всего два года назад и жил один. Он был странным – очень нелюдимым, угрюмым. Собственно, я даже имени его не знала, поэтому была удивлена тем, что он сел рядом со мной и первым завел разговор
– Убийцу не найдут, – сказал убежденно, ковыряя землю носком ботинка.
– Какого убийцу? – вздрогнула я.
– Этой пропавшей девочки. Не знаю, как ее звали… – ответил мужчина.
– Ее зовут Лиля. И еще ничего не известно! По крайней мере родители до сих пор верят, что их дочка жива.
– А если бы вы были на месте матери, то хотели бы узнать правду? Или предпочли оставаться в неведении?
– Типун вам на язык. Не дай Бог кому-нибудь оказаться на месте Кати.
– И все-таки? Ответьте!
– Наверное, все-таки предпочла бы надеяться, – горестно вздохнула я.
– А я – знать правду, – возразил мужчина. – Так гораздо лучше и проще.
– У вас есть дети?
– Нет, я живу один. «Поэтому многого просто не понимает, – подумала я, – тем более что еще так молод», – а вслух поинтересовалась:
– Сколько вам лет? – Восьмого мая исполнилось тридцать. А что?
Я снова вздрогнула: именно в тот день Лилечка исчезла.
– По-моему, именно в этот день пропала девочка? – озвучил мои мысли сосед. – Я видел, как родители искали ее во дворе, слышал, как плакала ее мать. Они как раз подо мной живут.
– У вас – простите, не знаю вашего имени… – начала я.
– Константин.
– У вас, Костя, наверное, тогда был испорчен праздник? Нелегко веселиться с друзьями, когда за стеной плачут.
– У меня нет друзей. Я всегда отмечаю свой день рождения в одиночку.
– Так вас и не поздравил никто? – пожалела соседа. – Ведь такая дата...
– Я сам себя поздравил и сам сделал себе подарок. Извините, мне пора, – с этими словами парень поднялся и торопливо пошел в подъезд.
Прошел год. Лилечку так и не нашли – ни живую, ни мертвую.Катя долго лежала в больнице, а когда ее выписали, Лобановы продали квартиру в нашем доме и куда-то уехали. Я догадываюсь, почему они так поступили – все здесь напоминало о дочери.
В их квартиру вселилась пожилая бездетная пара, и жильцы дома, занятые насущными проблемами, уже почти не вспоминали о пропавшей девочке. Только я все это время молилась, чтобы она оказалась жива...
Я всегда отмечаю День Победы с оставшимися в живых подругами. Только один раз пропустила – в тот год, когда пропала Лиля. А на следующий все же решила отметить.
Накануне праздника пошла в магазин, чтобы купить бутылку вина и что-нибудь к столу. И возле кассы столкнулась с соседом – тем самым Константином с пятого этажа. Он со мной не поздоровался: то ли не узнал, то ли сделал вид. Я напрашиваться на общение не привыкла, прикинулась, что не заметила его. И только когда он вышел из магазина, вспомнила: да ведь сегодня же у парня день рождения! И Костины слова о том, что у него друзей нет и никто его не поздравляет, тоже вспомнила.
Вернулась в торговый зал, докупила все, что нужно для пирога. А еще – открытку красивую. Дома испекла шарлотку, открытку подписала и пошла к соседу – поздравлять.
Константин открыл не сразу, и на лице его было написано не столько удивление, сколько растерянность.
– С днем рождения, Костя! – улыбнулась я и протянула ему пирог. Мне сначала показалось, что он сейчас перед моим носом дверь захлопнет, но нет. Посторонился:
-Проходите…
Я и прошла. Хозяин блюдо с шарлоткой на стол поставил, меня на стул усадил, сам напротив сел. Сидим – молчим. Неуютно мне стало.
«Некстати пришла, – думаю. – Не рад он мне. Нужно уходить…» Только собралась прощаться, как парень говорит:
– Спасибо, что зашли поздравить. Подождите немного, сейчас чай приготовлю, – и ушел на кухню, а я от нечего делать стала осматриваться. В комнате – чисто, но убого, словно в казарме. Кровать, застеленная простым одеялом, стол и два стула – вот и вся обстановка. Стены голые – ни фотографии, ни картины. Книг тоже не видно. Только на подоконнике какая-то картонная коробка стоит...
Никогда не была особо любопытной, да и чужих вещей не трогала, а тут меня словно кто под руку толкнул! Встала, подошла к окну (вроде как хотела на улицу выглянуть) и незаметно крышку коробки приоткрыла.
На секунду буквально, но и этого оказалось достаточно, чтобы чуть в обморок не упасть... На ватных ногах вернулась к столу, только успела сесть, как парень с двумя чашками в комнату вошел:
– Что-то вы побледнели.
– Душно тут, сердце прихватило... – отвечаю, а руки под стол прячу, чтобы сосед не увидел, как они дрожат. – Вы извините, но я лучше домой пойду, капель выпью и прилягу...
Шла к двери, как приговоренный на плаху, – все ждала, что он меня сейчас сзади по голове стукнет. Пронесло...
Садясь в лифт, даже отыскала в себе силы вымучить улыбку. Спустившись к себе, закрылась на все замки, выпила лекарство, а потом стала рыться в столе – искала визитку, которую мне лейтенант дал. Нашла, слава Богу...
...Константина задержали в тот же день – я видела из окна, как его в наручниках к полицейской машине ведут. А Литвинов (он уже не лейтенантом, а капитаном был) на следующий день заехал ко мне – поблагодарить за помощь в поимке убийцы.
– Если бы вы не догадались в коробку заглянуть, неизвестно, сколько еще этот маньяк на свободе ходил бы, – сказал он на прощание.
– Я хотела узнать… Кроме подаренной мной брошки, в коробке лежало еще несколько предметов: пуговица, заколка, сережка… Это…
– Да. Он у каждой жертвы брал что-нибудь на память. Ваш бывший сосед – очень хитрый и осторожный преступник, следы всегда заметал очень тщательно. Так что еще раз – большое вам спасибо!
– Вы сказали, бывший сосед?
– Ну да. Ведь этот нелюдь уже признался в шести убийствах, так что ему светит пожизненное заключение.
– Скажите, а вы сообщите родителям Лилечки о том, что убийца их дочки пойман? – спросила я, когда капитан уже был в дверях. Он обернулся, вздохнул и сказал, не глядя на меня:
– Обязан сообщить! Но будь моя воля… Ведь всегда легче жить, когда остается хоть чуть-чуть надежды!