Саше почему-то не было страшно, словно кто-то милосердно отключил это чувство. Он смотрел на гибкую ладную фигуру, так и льнущую к нему, и спокойно ждал продолжения. Девушка приподнялась на локтях и приблизила кончик носа, приоткрыла рот. Пахло древесиной и горячей смолой.
Он слышал, как ритмично стучит его сердце — тук-тук, тук-тук. Без боли. Без сожалений.
— Как это будет? — спросил он на выдохе.
— Небольно, — успокоила Алиса, — не волнуйся. Я всегда забочусь о своих мужчинах.
— А что потом?
— Однажды ты заснёшь и уже не проснёшься.
— Звучит довольно буднично, — Саша пальцами поглубже забрался в её волосы и нащупал затылок, — как у всех людей с возрастом.
— О, ничего будничного, обещаю. Ты получишь всё, о чём мечтал. Договор честный. Ты хотел быть со мной и ты будешь, пока не придёт время и ты не устанешь от любви.
— Старик тоже получил всё? — Саша флегматично выхватил вопрос из вороха памяти и озвучил вслух. И позабавился — неужели раньше ответ был настолько важен? Он позабыл настоящую причину былых переживаний, а в голову лезла сплошная муть.
— Конечно. Мы познакомились, когда ему было шестнадцать. Тогда он был романтиком и отчаянным шутником. Гоночная машина появилась намного позже, когда Альберт устал от долгой жизни и превратился в брюзгу. Но даже тогда он шутил, всегда шутил. Такой весельчак, — Алиса с нежностью провела костяшками по выбритой скуле, — и седина ему шла. Тебе тоже пойдёт.
Саша не расстроился от этих разговоров, лишь озадаченно нахмурился.
— Шестнадцать? Ты же ему во внучки годилась. Может быть, в твои шестнадцать?
— Я очень древняя, Саша. Только выгляжу молодой. Как деревце в скале, что чудом выросло в вечном холоде и годами тянулось к солнцу, но всё равно превратилось в прах и упало к подножью горы, чтобы повторить всё заново. Вы — мои новые побеги. Без вас я бы давно засохла в том ущелье.
— Но ты… я не очень… как так… Я же стал первым у тебя! И ты повзрослела с тех пор! Получается, это тоже… иллюзия?
— Нет, всё абсолютно реально. Для этого тела, — она провела свободной рукой над грудью и с озорством хихикнула, — тут нет подвоха. Это тело — твоё. Никто его не касался. И не коснётся. Оно в твоей полной власти.
Саша подтолкнул её к себе и оставил поцелуй на мягких губах. Лёгкий, трепетный.
— Ты — моя, — проговорил он с благоговением.
Алиса поудобнее устроилась на его предплечье.
— Альберт научил меня выбирать отцов, у него был нюх на такое. Скажи, как поживает Гена?
— Наш Гена-Ромео? Из одиннадцатого «а»? Женат, трое детей. Кошмары его больше не беспокоят. Вылечился. А что?
— Ха-ха, — Алиса восхищённо хлопнула в ладоши, — так и знала. Альберт снова выиграл спор.
— Какой спор?
— Кто будет лучшим папой. Но всё-таки я в тебя верю.
— Папой? — Саша силился собрать воедино разрозненные куски картинки. Пока не складывалось.
— Ага, — Алиса привстала и завернулась в одеяло, — папой. Из Матвеича вышел просто идеальный папа, жаль, что он тебе уже не поможет, как ему — Альберт. Против тебя Альберт всегда возражал, а вот Матвеичу ты сразу понравился. Как и мне.
Она обезоруживающе улыбнулась.
— А Альберту, значит, нравился Гена? — угадал Саша. — Который многодетный отец?
— Ну да.
— И что всё это значит? Займёмся деторождением? Я как бы и не против…
— Вот и ладушки.
Алиса прикоснулась указательным пальцем к его шее и изнутри полыхнуло болью, но неприятное жжение мгновенно улеглось, а проворные пальчики вытащили что-то крохотное и ловко стянули тонкий надрез. Саша схватился за рану. Шрам горел под кожей и чесался, но говорить он пока не мог и только жадно попросил взглядом, мол, покажи.
На ладони в лужице вязкой жидкости лежала девочка размером с мизинец. Она была чудесная — миниатюрный младенец с обаятельными глазищами и редкими волосиками с завитками. Алиса бережно устроила кроху на груди мужчины.
— Вот так, аккуратнее, — Алиса взяла левую руку отца и собрала податливые пальцы в колыбель вокруг маленького тельца, — потерпи немного, ей надо подрасти.
Девочка жалобно пискнула и мать наклонилась, поцеловала животик. Девочка вроде бы чуть увеличилась в размерах, а Алиса вздохнула с облегчением.
Саша во все глаза таращился на чудо, которое сучило ногами и руками и всё-таки росло. Когда она стала в половину настоящего младенца, Алиса как-то выпала из поля его зрения. Он оторвал ладонь от шеи и придержал малышке спинку. И сел. Переложил кроху на подушку.
— Так небось удобнее, — Саша уже прикидывал, как добудет детские шмотки, но в углу его собственного номера обнаружилась корзинка со стопкой приятно пахнущих вещичек. Кедр и цветок ветреницы.
Девочка уже доросла до годовалого ребёнка и улыбалась во весь рот, демонстрируя редкие молочные зубы. Она потянула к нему пухлые ручки и промурлыкала:
— Па. Па. Па.
— Да, Алиса? — он взял дочь и аккуратно одел. Рост вроде бы замедлился. — Что мы хотим?
Она показала на окно.
— Хочешь туда? Хорошо.
Саша собрался, спустился с девочкой вниз и подошёл к администратору. Та дежурно проворковала над хорошеньким младенцем и умильно спросила:
— Ваша жена останется или вы все уезжаете?
— Нет-нет, мы вдвоём с дочкой. Уедем сейчас. Поедем в дедушкину квартиру. Алиса хочет домой.
КОНЕЦ. А здесь новая история...