«Медный всадник» появляется на темном экране в перекрестных лучах прожекторов. Ниже – крупными буквами надпись «Ленфильм». Зрителю сразу понятно, что, как в киносказке о Золушке, сейчас «непременно произойдет что-нибудь удивительное». Кстати, любимую уже не одним поколением «Золушку» снимали тоже здесь – на старейшей отечественной киностудии.
Текст: Татьяна Нагорских, фото: Александр Бурый
За более чем вековую историю на «Ленфильме» создано свыше полутора тысяч кинокартин. В золотую коллекцию российского фильмофонда вошли «Чапаев», «Петр Первый», «Небесный тихоход», «Два капитана», «Золушка», «Синяя птица», «Гамлет», «Король Лир», «Дама с собачкой», «Начало», «Царская охота», «Бедный, бедный Павел», «Человек-амфибия», «Собачье сердце», «Полосатый рейс», «Господин оформитель», «Звезда пленительного счастья» и, конечно, «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона».
За каждым успешным фильмом стоит работа большого коллектива: режиссера, сценариста, оператора, актеров и т.д. Но именно художники-постановщики и художники по костюмам придумывают и воплощают на экране исторически достоверную или иллюзорную кинореальность, в которую зритель должен поверить. О творческих буднях и костюмной коллекции киностудии нам рассказала начальник цеха подготовки съемок ОАО «Ленфильм» Елизавета Алексеевна Пахомова.
«ВЕЛИКИЙ КИНЕМО»
Киностудия «Ленфильм» занимает несколько строений на Каменноостровском проспекте Санкт-Петербурга. Волею судьбы она расположилась в том самом месте, где 4 мая 1896 года состоялся первый в России киносеанс. «Великий Кинемо», как назвал ранний синематограф писатель Леонид Андреев, дебютировал в здании популярного у столичной публики театра «Аквариум». Произошло это спустя всего четыре месяца после премьеры в Париже первых фильмов изобретателей синематографа, братьев Люмьер. Корреспондент «Петербургского листка» так описывал происходившее в «Аквариуме»: «В зале сделалось темно, и перед публикой появился целый ряд движущихся картин. Зрелище это действительно невиданное и, безусловно, очень интересное. Особенно эффектны картины: прибытие поезда, борьба, игра в карты и купанье. Можно с уверенностью сказать, что синематография будет «магнитом» для публики».
Здание легендарного театра сохранилось: нынешний Четвертый съемочный павильон «Ленфильма» и есть колыбель отечественной кинематографии.
О дореволюционном «Аквариуме», который посещали даже члены императорской семьи, напоминают выставленные в экспозиции киностудии деревянная перегородка с ажурной резьбой, возможно, разделявшая театральные ложи, немецкое пианино, инкрустированное пятью породами дерева в технике маркетри, на котором тапер мог наигрывать музыку во время демонстрации «движущихся картин», арфа и несколько предметов мебели. Считается, что все это приобрел основатель «увеселительного сада «Аквариум» – предприимчивый купец и меценат Георгий Александров.
Долгое время здесь, как и везде в России, демонстрировались киноленты иностранного производства, преимущественно французского. Но в 1907 году на Невском проспекте открылось «Первое синематографическое ателье А.О. Дранкова», снявшее не просто «первую русскую картину», как гласили афиши, но и первый отечественный костюмный фильм. Пионер российского кинематографа сделал ставку на национальные сюжеты и выбрал тему историко-патриотическую – пушкинского «Бориса Годунова». Правда, с полным метром у Александра Дранкова не задалось. Однако отснятые эпизоды с актерами в старинных русских одеждах демонстрировались как «Сцены из боярской жизни». Увы, они не сохранились. Поэтому лавры первой отечественной художественной киноленты перешли к 6-минутной костюмной мелодраме о Стеньке Разине «Понизовая вольница», которую Дранков снял с режиссером Владимиром Ромашковым в 1908 году. С нее и началась бурная эпоха «Великого Кинемо» в России.
В начале ХХ века в одном только Санкт-Петербурге работали уже 9 частных киностудий, множество прокатных контор, более сотни кинотеатров. В марте 1914 года был создан военно-кинематографический отдел Скобелевского комитета, снимавший хронику военной службы и быта Русской армии, а также специальные драмы и комедии на военные темы. С этого момента и ведет свою историю старейшая государственная киностудия страны. «Когда после Октябрьской революции создавался Петроградский кинокомитет, – отметил пресс-секретарь «Ленфильма» Артемий Аграфенин, – он начал свою деятельность на базе национализированного Скобелевского комитета». В 1934 году киностудия получила имя «Ленфильм».
ВОЗВЫСИВШИЕСЯ НАД ЭПОХОЙ
Первой кинокартиной, которая вышла на экраны под маркой «Ленфильма» в 1934 году, стал легендарный «Чапаев». Фильм, снятый режиссерами Георгием и Сергеем Васильевыми о прославленном начальнике дивизии Красной армии в Гражданскую войну Василии Ивановиче Чапаеве, сразу завоевал всенародную любовь. Зрители смотрели его по многу раз, очень быстро он разошелся на цитаты, а его герои ушли в народный фольклор. В каждом дворе мальчишки играли в «Чапая». Мировое признание также не заставило себя долго ждать: премия «Лучший фильм на иностранном языке» по версии Национального совета критиков США (1935), Гран-при на Всемирной выставке в Париже (1937), бронзовая медаль на фестивале в Венеции (1946). Как итог – включение в число 100 лучших фильмов мирового кино (1978).
Убедительный кинообраз начдива с закрученными усами, скачущего в бурке и папахе на лихом коне, блистательно воплощенный на экране Борисом Бабочкиным, на долгие годы стал каноническим, порой затмевая в памяти потомков облик реального Василия Чапаева. Случалось, что для создания картины или памятника за основу брали экранного двойника народного героя. Достоверность кинообраза – результат долгой и тщательной проработки исторических документов и бесед режиссеров фильма и художника Исаака Махлиса с тогда еще живыми участниками Гражданской войны, в том числе первым заместителем Чапаева – Иваном Кутяковым. Художник сделал к съемкам 820 покадровых зарисовок и создал целую галерею подробных портретов главных героев киноленты. При нынешних темпах кинопроизводства представить подобное затруднительно.
В наши дни три бурки экранного Чапая, сшитые из овчины на заказ в скорняжных мастерских, по очереди несут почетную вахту в экспозиции киностудии «Ленфильм». Они – почти точная копия оригинальной кавказской бурки настоящего Василия Чапаева. Сегодня она хранится в Центральном музее Вооруженных сил РФ вместе с серебряной шашкой начдива. А в оружейной комнате «Ленфильма» находятся настоящий охолощенный пулемет максим, из которого на экране стреляла Анка, и подлинные шашки времен Гражданской войны, использовавшиеся в съемках.
Одним из главных шедевров «Ленфильма», снятых в первое десятилетие появления звукового кино, стала киноэпопея «Петр Первый» (1937–1938). Режиссер Владимир Петров по сценарию Алексея Толстого, специально написанному для картины и ставшему как бы продолжением одноименного романа автора, взялся «воплотить в образах <…> черты национального характера». В стране победившего социализма режиссеру и писателю пришлось отстаивать свой замысел и объяснять, что «мы далеки от мысли возродить тривиальный хрестоматийный образ «венценосного плотника», но мы не хотим в нашей картине умалять значение личности человека, возвысившегося над своей эпохой...».
На роль Петра Великого, после многочисленных проб, утвердили Николая Симонова. Внешне он не слишком походил на сохранившиеся 25 портретов государя. Но Алексей Толстой, веря в талант актера, настаивал: «Это и будет двадцать шестой портрет, потому что, вспоминая Симонова, будут представлять себе Петра». Так и случилось. «Образ Петра, созданный Николаем Симоновым, был отнесен к явлениям мирового актерского мастерства...» – вспоминал позже Михаил Жаров, сыгравший в этой картине Александра Меншикова. Чтобы добиться сходства Симонова с государем, над образом поработали гримеры и костюмеры. Актеру приклеили усы, немного подбрили волосы, чтобы увеличить высоту лба, сделали парик, повторяющий прическу Петра. По росту Симонов недотягивал до двухметрового императора, поэтому ему сделали сапоги на высоких каблуках с пробковыми стельками внутри.
К съемочному процессу на «Ленфильме» готовились скрупулезно. Артист Николай Черкасов (роль Алексея – сына Петра I) вспоминал, что «историей веяло уже в кабинете режиссера: здесь были всевозможные гравюры петровского времени, подлинные вещи Петра: астрономический глобус, карты, кресла, сундук, с которым он путешествовал, подсвечники и т.д. Все это заставляло дышать ароматом минувшего, будоражило фантазию». Вторит ему и Михаил Жаров: «Такой картины по масштабу работы и по размаху организации на студии еще не было. Комнаты были заполнены всевозможными книгами, рисунками, эскизами художников, подлинными вещами Петровской эпохи и орденами, взятыми из музея. Оружие валялось на столах, у стены стояли мушкеты. Со всего снимали образцы для передачи в пошивочные, гримерные и бутафорские цеха. Все требовалось для картины в сотнях и тысячах штук». Художниками-постановщиками картины, на чьи плечи легла задача воссоздания быта и костюмов, были Николай Суворов и Владимир Калягин. Впоследствии было подсчитано, что на ленинградских предприятиях было заказано 1400 треуголок, 200 гренадерских шапок, 1300 туфель, 1000 штыков, 60 тысяч пуговиц. До сих пор на киностудии хранятся многие предметы реквизита, костюмы и мебель, использованные в фильме. Периодически их можно увидеть в экспозиции вместе с предметами из более поздних исторических картин – «Царская охота» (1990), «Бедный, бедный Павел» (2003), «Петр Первый. Завещание» (2011).
«СДЕЛАЙТЕ ЧТО-НИБУДЬ ЭДАКОЕ – ДОБРОЕ, ВОЛШЕБНОЕ, ЧУДЕСНОЕ»
Наша Золушка. После этих слов теплеет на душе и сразу возникает образ миниатюрной Янины Жеймо, которой впору пришлась хрустальная туфелька. Правда, для фильма ее пришлось сделать из оргстекла, но зрители этого не заметили. Сегодня туфелька – любимый экспонат посетителей «Ленфильма». Нам же увидеть волшебную туфельку, увы, не довелось. Она в это время красовалась на выездной выставке, посвященной 120-летнему юбилею режиссера Надежды Кошеверовой, снявшей «Золушку». Туфелька, костюм придворного, табурет из дворца и огромный чайник – вот все, что сохранилось из часто использовавшегося в других фильмах реквизита.
О том, как и из чего создавались костюмы к одной из первых картин Победы, утвержденной к производству на «Ленфильме» в июне 1945 года, написано уже немало. И про воздушные платья Золушки, сшитые из отрезов шифона, принесенных Фаиной Раневской, феерично сыгравшей Мачеху, и про волшебно сверкающий головной убор Феи-крестной из кристаллов, ради которого было разобрано чешское бра все той же Фаины Георгиевны, и про костюмы из штор, и про трофейные наряды из берлинского театра… Однако, как говорят ленфильмовцы, во многом это легенды. Часть костюмов шилась в мастерских киностудии, другие предоставили ленинградские театры, вернувшиеся из эвакуации.
Красочные декорации и пышные наряды по французской моде эпохи Ренессанса придумал для киносказки легендарный театральный художник и режиссер Николай Акимов. По воспоминаниям тех, кто с ним работал, при создании образов он обсуждал с реквизиторами детали костюмов, вплоть до бижутерии, которую наденет актриса, утверждая, что «не артисты играют с вещами, а вещи играют артиста». К сожалению художника, из-за производственных сложностей фильм был снят на черно-белую пленку.
Волшебство творилось в тяжелых послевоенных условиях. Но желание создателей фильма подарить пережившим страшную войну людям мудрую, добрую и светлую сказку победило все сложности. В мае 1947 года фильм вышел на экраны. За первый год проката «Золушку» посмотрели 18 миллионов человек. Фильм до сих пор любим разными поколениями зрителей.
А красочные эскизы Акимова в итоге все же пригодились, когда в 2009 году фильм-сказку колоризировали...
«Говорят, что за эти годы синей птицы пропал и след», – пелось когда-то в популярной песне. Однако на «Ленфильме» еще можно отыскать следы этой птицы. В экспозиции киностудии, как алмаз в короне, сверкает роскошное платье, в котором в 1976 году снималась звезда Голливуда Элизабет Тейлор в первом советско-американском фильме-сказке, «Синяя птица». Это была экранизация пьесы бельгийского драматурга Мориса Метерлинка о поисках детьми Синей птицы – символа лучшего будущего, когда люди будут «все видеть и все знать», когда они овладеют «тайной вещей и счастья». Съемки проходили в Советском Союзе.
Изначально костюмы для Элизабет Тейлор, сыгравшей в сказке сразу четыре роли – Матери, Колдуньи, Света и Материнской любви, были разработаны оскароносным художником по костюмам Эдит Хед. Однако уже отшитые по ее эскизам наряды актриса отвергла. Поэтому ленфильмовскому художнику Марине Азизян пришлось совершить настоящее чудо, придумывая новые образы. «Две недели я беспрерывно, даже ночами, рисовала эскизы к фильму, – вспоминала художник. – Шить новые костюмы пришлось тоже мне. Материалов хороших в ту пору не было. Я купила трикотаж, из которого шили рубашки, и сказала Лиз, что он очень дорогой. Победили мы эту ситуацию замечательным трудом. В течение двух месяцев шесть мастериц вручную расшивали основной костюм стразами, бисером и пайетками. Платье Лизочке очень понравилось».
Сегодня этот наряд – настоящее украшение костюмной коллекции «Ленфильма». В начале 2000-х годов киностудии поступило предложение расстаться с ним за 50 тысяч долларов. На что Елизавета Алексеевна Пахомова строго ответила: «Здесь вам не магазин. Знаете, жить без Бога можно, а умирать без Бога страшно».
«ФУНТИКИ ИЗ КАЛЕЧКИ»
В «колыбели» кинематографа работает традиционно сильная школа специалистов костюмного цеха. Здесь, по аналогии с театром, «служили и служат» «Великому Кинемо» прославленные художники: Яков Ривош, Татьяна Острогорская, Татьяна Слезина, Лариса Конникова, Марина Азизян, Екатерина Шапкайц и другие. Один из первых в этой блестящей плеяде – легендарный художник кино Яков Наумович Ривош. Он оставил потомкам незаконченный, но бесценный труд «Время и вещи», состоящий из фотографий и подробных описаний одежды сословий в России начала ХХ века. Сегодня эта книга – серьезное подспорье при создании образов эпохи модерна, Первой мировой войны и революции.
Работы замечательного профессионала Татьяны Острогорской, которая не уставала повторять «я не костюмерша, я – художник!», зрители помнят по картинам режиссера Яна Фрида: «Собака на сене», «Благочестивая Марта», «Дон Сезар де Базан», «Тартюф». Сыгравшая почти во всех этих фильмах актриса Маргарита Терехова вспоминала, как художник по костюмам «творила чудеса. Мы в то время все жили как-то по-нищенски, а тут... Эти платья, воротники необыкновенные из самых простых кружев! Татьяна пропитывала их каким-то особым составом, чтоб они так красиво стояли, умела найти редчайшие ткани...». Многие из тех костюмов сохранились на «Ленфильме». Терехова считала, что «Ленфильм» – это же великое место, где из ничего могут сделать все. Эти роскошные костюмы вообще-то не стоили таких гигантских денег, на которые выглядят».
Художники по костюмам во многом помогают сделать кинокартину настоящим «магнитом» для публики. Ведь кино – искусство в первую очередь изобразительное. Поэтому, как и в жизни, зритель встречает его «по одежке». А художник по костюмам, по выражению писателя и киноведа Виктора Шкловского, «создает очевидность слова». В то же время и «зрители гораздо более грамотные, чем мы о них думаем. Поэтому ляпы совершенно недопустимы, они портят всю картину», – утверждала замечательный художник по росписи тканей и педагог Татьяна Слезина.
В советское время бюджет, выделяемый для съемок фильма, зачастую бывал ограничен. Остро ощущался в СССР и дефицит тканей и фурнитуры. Поэтому художники по костюмам добивались исторической достоверности подчас весьма изобретательными способами. Например, «Татьяна Слезина еще в 1974 году придумала имитировать золотное шитье на придворных нарядах с помощью обыкновенного герметика, – рассказывает Елизавета Алексеевна Пахомова. – На ткань наносится рисунок простым карандашом. Затем делаются «фунтики из калечки», которые наполняются герметиком, дальше делается роспись. Когда не было золотой или серебряной пудры, мелко-мелко нарезали блестящую ткань и посыпали ею влажный герметик. Лишнее стряхивали и – вуаля!». Таким очень бюджетным, но эффектным способом декорировано представленное в экспозиции платье для императрицы Екатерины II, которую сыграла Светлана Крючкова в фильме «Царская охота». Этот же прием использован и при создании костюмов к картине Александра Сокурова «Русский ковчег», снятой в Зимнем дворце одним дублем, без использования монтажа.
Качественное кино – это всегда командная работа, где каждый участник переживает за результат. Так было и на съемках удивительно светлого фильма «Человек-амфибия» (1961). Художниками-постановщиками картины были Всеволод Улитко и Тамара Васильковская. И если наряды Гуттиэре (Анастасия Вертинская) в стиле диоровского «нью-лука» не сохранились, то блестящие во всех смыслах костюмы Ихтиандра (Владимир Коренев) притягивают восхищенные взгляды посетителей экспозиции «Ленфильма». «Первый комбинезон из эластичного трикотажа с нашитыми чешуйками из резины не давал нужного сияния в кадре, – уточняет Елизавета Алексеевна. – И тогда великий оператор Эдуард Розовский придумал использовать смытую операторскую пленку. Из нее вырубили 10 тысяч кружочков, сделали дырочки и нашили вручную. Почему он это придумал? Потому что он жил этой картиной. Ему нужно было добиться, чтобы в кадре костюм блестел. Мы ведь любой фильм видим глазами оператора». Кто знает, может быть, именно костюмы нашего Ихтиандра в 1966 году вдохновили испанского дизайнера Пако Рабана на первую коллекцию платьев из пластиковых и металлических кружков, напоминающих сияющую рыбью чешую?
ДВА ПОСВЯЩЕНИЯ
Одна из комнат киностудии напоминает ларец с сокровищами Агры. Даже если вы сразу не поняли, куда попали, подсказками станут подлинные викторианские кресла у камина, старинные цветные гравюры, секретер из красного дерева, разумеется, с секретом, большой письменный стол с колбами для химических опытов и энциклопедиями, а также шкатулка с «драгоценностями». И, конечно, костюмы, будто сшитые из английского твида у дорогого лондонского портного. Не хватает лишь скрипки, курительной трубки и охотничьей кепки с двумя козырьками, чтобы окончательно увериться, что вы в комнате, посвященной знаменитому телефильму «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона».
На протяжении 1979–1986 годов и 11 серий за художественное решение костюмов, в которые одеты герои культовой киноленты режиссера Игоря Масленникова, отвечала талантливый художник Нелли Лев. Она с научной доскональностью исследовала английские исторические костюмы эпохи королевы Виктории и максимально достоверно воссоздала их в картине. Включая туго накрахмаленные воротнички с отогнутыми уголками и галстучные булавки у Холмса (Василий Ливанов) и Ватсона (Юрий Соломин). Одно из платьев миссис Хадсон (Рина Зеленая) было сделано из настоящего старинного, перешитого на фигуру актрисы.
«Когда были сняты первые две серии фильма, никто не думал о продолжении. Поэтому главным героям с легкостью за символические деньги продали костюмы, – рассказывает Елизавета Алексеевна. – Потом их пришлось шить по новой. В разных сериях можно увидеть на актерах брючки, к примеру, от одного костюма, верх – от другого. Этот микс, эта игра вещами – заслуга художника. Получалось, что герои одеты очень разнообразно».
В последней серии телефильма доктор Ватсон спрашивает: «И будущее, по-вашему, не так мрачно, как мне кажется?» Прославленный сыщик отвечает: «Надеюсь, друг мой. Двадцатый век только начинается». Однако ХХ век не оправдал ожиданий экранного Шерлока Холмса. Две страшных мировых войны, революции и Гражданская война в нашей стране оставили нестираемый след в истории и памяти. Военным кинолентам, снятым на «Ленфильме», посвящен отдельный зал киностудии.
Вместе со специально созданным кинореквизитом здесь хранится немало подлинных вещей. Форма красноармейца товарища Сухова из «Белого солнца пустыни» и настоящая форма матроса Балтийского флота времен Гражданской войны. Костюм командира из киноэпопеи «Блокада» и подлинная форма солдата времен Великой Отечественной войны. Каски со следами от пуль, печка, которая стояла в окопе, оловянная ложка солдата, на которой выгравирован номер части и фамилия… Эти вещи отыскали и принесли на «Ленфильм» поисковики, для которых война не закончится, пока не будет найден и похоронен последний погибший солдат.
Имена 359 ленфильмовцев, павших на фронте, не выживших в блокадном Ленинграде, пропавших без вести, увековечены на одной из стен Военного зала. «Погибшие во имя жизни живы в делах живых и в памяти живых», – писал ленинградский поэт Михаил Дудин. Здесь же воссоздана комната ленинградской семьи с обстановкой 1940-х годов, где на столе в блюдце лежат 125 граммов того самого блокадного хлеба. А рядом стоит чемодан с самым ценным, на случай бомбежки…
«Вещи могут рассказать о людях значительно больше, чем люди о вещах», – считал экранный Шерлок Холмс. Поэтому «вещи, созданные для кинофильма, надо сохранять, как скульптуры или гравюры, – призывал Виктор Шкловский. – В них заключена разгадка прошлого и будущего. Разгадка, предложенная художником, затратившим свой труд и талант на ее решение». Поблагодарим тех ленфильмовцев, кто много лет назад это понял и сохранил костюмные раритеты. И пожелаем киностудии просторного и современного помещения для музея, в котором эти хрупкие шедевры займут достойное место.
