Деревенские петухи уже отпели побудку, а Петр все никак не мог открыть глаза. Он с трудом поднял тяжелую с похмелья голову, увидел перед собой пустую бутылку и стакан, с досадой отбросил стеклянную тару в сторону. Башка разламывалась от боли, трещала так, будто внутри нее работала сотня тракторов. Вчера он слишком много принял на грудь…
Мужчина поднялся, покачиваясь, пошел в сторону спальни, где лежала его парализованная мать. К его удивлению, старушки там не было. Петька почесал затылок. Память начала потихоньку возвращаться к нему. Точно. Он же вчера отнес мать в сарай, чтобы не нудила. То вымой ее, то дай поесть! Чертовы родственники, оставили его одного наедине с больной матерью, а сами сидят в своих благоустроенных квартирах и наслаждаются всеми благами цивилизации.
Петр сунул ноги в сапоги и, шатаясь, поплелся к сараю. У забора, как ни в чем ни бывало, лежала Альма. Дверь в сарай была приперта доской. Зачем он это сделал, Петр не помнил. Мать парализована, итак никуда бы не ушла. Он убрал доску и распахнул двери. Взглянув в угол, где вчера он положил старушку, Петька замер. Парализованная и недвижимая уже несколько суток бабушка пропала… В ужасе он выскочил во двор, а потом на улицу и тут в него полетели камни…
Деревушка, в которой выросла Катя, ни чем особым не отличалась от тысяч других захолустных деревень. Пара-тройка рубленных изб, огороды, засаженные картошкой, гуси, вольготно расхаживающие по улице… Таких деревень множество. Сама Катя тоже была обычной, ни чем не примечательной девушкой. Едва окончив восьмилетку и с грехом пополам получив аттестат «троешницы», она пошла работать в колхоз. К образованию у девушки тяги не было. Да и зачем учиться, если другой жизни, кроме деревенской, Катя не видела, а уезжать отсюда не собиралась.
Зато работа в колхозе давала массу преимуществ. Во-первых, в ней не было ничего непривычного. На ферме все те же коровы и телята, что и в родительском доме. Кормить и доить скотину девушка умела с детства. На птичнике гуси, утки, цыплята, а в поле картошка, которую убирали всем колхозом. Все это было знакомо и близко Катерине с детства, поэтому, когда другие выпускники собирали чемоданы, чтобы отправиться учиться в районный центр, в город или еще куда подальше, она только махнула рукой: «Скатертью дорога, чтоб вам там не пропасть!».
В колхозе ее заприметил Степан. Здоровенный детина работал скотником. Правда, работник он был тот еще, то и дело норовил найти укромный уголок, да полежать после обеда в тенечке, чтобы не напекло вихрастую голову. Начальство не раз грозило Степану, будешь отлынивать, поставим на вид, а потом и прогоним из колхоза. А он только ржал:
- Что-то я не вижу, чтобы на мое место очередь из желающих коровник почистить да по уши в навозе повозиться стояла!
С наглым Степаном не мог совладать даже председатель. Уж сколько раз он пытался взывать к его совести, к чувству долга перед страной, мол, одно дело делаем, все на благо советской родины, а ему все ни по чем. Ни в какую не хотел парень работать, а деньги любил.
Степан не пропускал ни одной юбки. Девки – вот, что его, действительно интересовало. Как только на горизонте появится девчонка, он тут же во всеоружии, поправит вихры, одернет рубаху и айда подкатывать к молодухе. Не пропустил Степка и появления на ферме новенькой.
- Как звать? – спросил он Катерину.
- Катей, - кокетливо стреляя глазками, ответила девушка.
- А ну-ка пойди сюда, - поманил он девушку, - познакомимся поближе.
- А чего мне с тобой знакомиться, я тебя итак знаю, - Катя поправила челку и перекинула косу через плечо.
- Откуда? – Степан сделал удивленный вид.
- Да тебя же, бабника, вся деревня знает! – хихикнула девушка.
- А ты не верь, брешут люди, дураки они…
- Правда?
- Конечно, вот что про меня говорят? Степка за девками бегает, Степка бабник, Степка гуляка? А я вот возьму и женюсь!
- На ком же? – снова хихикнула Катя.
- Да хоть на тебе… - парень схватил девушку в охапку и потащил за телятник.
А через месяц деревня гуляла на свадьбе Степана и Катерины. Родителям девушки такой зять не слишком нравился, но лучше уж пусть дочь при мужике будет. Все думали, раз теперь собственным хозяйством обзаведется, возьмется за ум. Срубили для молодых дом рядом сродительским, чтобы на глазах были и стали ждать внуков.
За этим дело у Степана и Кати не встало. Уже на следующий год у молодых родился первенец, назвали Васей. Радости в семье было, хоть отбавляй.
- Богатырь у меня родился, - радостно кричал Степан на всю деревню, гуляя с дружками и щедро разливая самогон, заготовленный по этому случаю, каждому встречному.
Радость была недолгой. Степан сел в тюрьму за кражу трех поросят из колхозного свинарника. Думал обогатиться за колхозный счет, нашел покупателя из зажиточных в соседней деревне, договорился, да только тот его и сдал. Когда милицейский уазик подъехал к дому, молодой отец все понял, попытался было убежать огородами, но его схватили и отвезли в райцентр.
- Степушка, ждать тебя будем с сыночком, - плакала на суде Катерина.
Степану дали два года, которые он честно отбыл в колонии. Подходя к ограде, он увидел малыша, спокойно игравшего во дворе с деревянной лошадкой.
- Вася, сынок, - негромко, чтобы не напугать ребенка, позвал Степан. Мальчик даже не обратил внимания на незнакомого дядю.
- Васька, папка вернулся, - вскрикнула Катя, увидев мужа. – Вот радость-то какая!
Она бросилась ему на шею, целовала лицо, губы, лоб.
- Вернулся я, Катюха, - обнял молодую жену Степан, - теперь заживем…
Через неделю Катя заявила мужу:
- Тебе бы на работу устроиться, Степа.
- Ты что же мужа на работы гонишь! - возмутился парень. – Я еще не отдохнул, как следует, не отоспался и не отъелся. Ты думаешь в колонии санаторий?
Кате стало совестно. И правда, столько испытаний выпало на долю ее любимого Степы, пусть отдохнет. Она сама ухаживала за огородом, кормила скотину, а в колхозе все знали, если Катя в коровнике, то телята под присмотром. Можно не беспокоиться, накормлены будут, напоены.
Через год у молодой четы родился второй ребенок, такой же крепкий, как первенец Васька.
- Вот теперь у нас семья, как семья! – радовался Степан.