Михаил Иванович рассматривал рамки из ульев. Пчелы ползали по восковым сотам, по только им известным линиям, трепеща крылышками, сталкиваясь, расходясь в разные стороны, снова сходясь на узких дорожках тесного дома. Михаил Иванович приобрел три улья у местного пасечника, который убедил его, что занятие пчелами очень помогает в жизни. Во-первых, успокаивает, когда вот так смотришь их жизнь внутри улья, во-вторых, мед, прополис и еще кое-что полезны для здоровья, ну, и наконец, всегда можно иметь доход – мед никогда не дешевеет. Правда, про последнее Михаил Иванович как-то не думал, да и далеко пока еще до дохода. Лето кончилось, пора ульи убирать на зиму. Вчера Палыч рассказал, как утеплить каждый улей, где держать их зимой, чтоб не замерзли.
- Пчела, Мишаня, она очень нежная, - говорил он, - если чуть холоднее, чем ей нужно, сразу гибнет. И пропитание ей нужно, чтоб на всю зиму хватило, до первых цветов. Значит, нельзя весь мед-то забирать, нужно оставить пчеле на пропитание.
- А если не хватит? – спросил Михаил.
- Значит, вымрет. Только перед тем, как на зиму ставить, проверить нужно и, если мало корма, добавить.
- Как добавить? Меду им поставить в улей?
- Зачем меду? Сиропчик сахарный тоже подойдет им. Залить в соты - и хорошо!
Михаил видел, что корма пчелам хватит – он не выкачивал мед из половины рамок. Конечно, для продажи его маловато, но себе на зиму хватит. Он вдруг подумал, что хорошо бы угостить медом Зою...
Понравилась ему эта женщина. Сначала он почувствовал в ней что-то близкое, почти родное, домашнее, потом увидел, что она красива, как бывает красива женщина в ее возрасте: уже нет той вызывающей красоты, которая бывает в юности, но в движениях, в улыбке, во взгляде просматривается женственность, плавность, глубокая чувственность, скрываемая под внешним спокойствием. Но он понимал, что между ними не может быть ничего: он женат, она замужем и, похоже, любит своего мужа. Хотя он знал, что многие женщины остаются верными только потому, что идти некуда, да и очень сильна в селе оглядка на общественное мнение: «Что люди скажут?»
Михаил закончил с ульями, вошел в дом, который купил у живущих в городе – родители умерли, а они возвращаться в село не хотят, вот и продали по дешевке домишко подвернувшемуся горожанину. В доме многое осталось так, как было при прежних хозяевах, а Михаил и не спешил менять что-то. Жена приезжала, носом покрутила: все по-деревенски, а изменить что-нибудь даже не попыталась.
Он открыл старый буфет - внизу на полке стояли баночки с медом. Михаил взял одну из них, сел в машину и поехал в село, куда он подвозил Зою. Он не знал, выписали ее мужа или нет, не знал, что скажет ей, когда приедет, но он очень хотел увидеть ее.
Зоя управлялась во дворе, когда услышала, как ко двору подъехала машина. Сквозь штакетник она увидела ту машину, на которой подвозил ее Михаил Иванович. Из нее вышел он и направился к калитке. Зоя испугалась: что подумает Петр, когда увидит его? Она вытерла мокрые руки фартуком, сняла платок, делающий ее похожей на старуху, подумала, что не причесана совсем, и вышла ему навстречу.
- Здравствуйте, Зоя, - проговорил Михаил Иванович, войдя в калитку.
Пес залился лаем и бросился в его сторону. Зоя осадила его.
- Здравствуйте, - ответила она, почувствовав, как кровь прилила к щекам. – Что привело вас к нам?
- Я захотел угостить вас медом, который недавно выкачал из своих ульев, - проговорил Михаил, - вы говорили, что у вас муж в больнице, а мед от многого помогает.
Он протянул ей баночку с медом. Зоя понимала, что должна пригласить его в дом, угостить чаем, но знала, что в доме Петр, который все поймет неправильно, а ему нельзя нервничать.
- Я вчера привезла его из больницы, - сказала Зоя, - он в доме, и я не хочу волновать его, понимаете?
- Да, - ответил Михаил, - но мы могли бы познакомиться с ним, я человек свободный, мог бы помочь вам в чем-то.
Зоя минуту помолчала, потом твердо сказала:
- Нет, Михаил Иванович, этого не нужно. Муж еще не восстановился, он много не понимает, он может все понять неправильно.
Во двор вошел Виктор. Он настороженно посмотрел на приехавшего, прошел, оглядываясь, в дом.
- Кто там приехал? – спросил он отца, лежащего кровати. – Мужик какой-то с мамкой разговаривает.
Петр приподнялся. Знаками приказал сыну помочь ему подняться и подвести к окну. Виктор слегка помедлил – отец был тяжелым, на правой ноге стоял слабо, но в его взгляде было столько силы, что он не посмел отказать.
Петр с трудом добравшись до окна, увидел, как Зоя разговаривает с незнакомым мужчиной. В это время тот взял ее руку и держал ее, не выпуская. Петр закипел. Он оттолкнул сына и так стукнул в раму окна, что стекло вылетело. Зоя испуганно выдернула руку, бросилась к Петру.
- С...ка! – вдруг ясно и четко прокричал он.
Не удержавшись, он упал на пол, сорвав гардину. Виктор испугался, бросился помогать ему. Вбежавшая в дом Зоя попыталась поднять Петра, но он с силой оттолкнул ее.
- Петя! – кричала она. – Что ты делаешь? Тебе нельзя!
Петр беспомощно барахтался на полу, размахивая здоровой рукой и повторяя бранное слово.
И тогда Зоя выпрямилась, встала над Петром и твердо проговорила:
- Ну и валяйся! Если ты кобель, то это не значит, что я – с..ка!
Она повернулась и вышла из комнаты. Сын растерянно смотрел на отца, бессильно упавшего на пол. Он стал собирать стекло, разлетевшееся по полу.
Зоя выбежала на крыльцо, встретившись с Михаилом, который встревоженно шел в дом.
- Что случилось, Зоя?
Она обессиленно упала ему на плечо и заплакала. Михаил ласково гладил ее волосы.
- Уезжайте, Михаил Иванович, - тихо проговорила Зоя, - видите, как получилось...
- Я помогу вставить стекло, ночью холодно, да и мужа поднять нужно, пойдемте!
Он вошел в дом, на минуту остановился в дверях комнаты. Петр пытался подняться, но у него не получалось. Михаил подошел к нему, поднял его, почти отнес в кровать.
- Стыдно обижать жену, да еще такую, как твоя! – негромко сказал он. – Знаешь ведь, что сдачи не даст, вот и куражишься!
Он вышел к Зое:
- Где инструменты? Есть стекло?
Зоя кивнула.
- Витя, покажи, где инструменты, - сказала она сыну.