Телефонный звонок. Максим Сергеевич.
Телефон на столе директора школы звонил часто. Но именно в этот раз в конце рабочего дня, когда за окном на город уже опустились вечерние сумерки, звонок показался неожиданно резким и пронзительным. Нехорошее предчувствие сжало сердце Максима Сергеевича.
- Максим Сергеевич? – сухо осведомился незнакомый женский голос на том конце провода.
- Я, - по-военному четко ответил тот.
- Ваш сын Алексей проходил неподалеку от места, где ребята жгли костер, зарядив его патронами. Когда началась стрельба, Алексей, увидев идущего к костру малыша, побежал к нему и закрыл собой. Алексей ранен. Нужно срочно переливание крови. Резус-фактор отрицательный. Приезжайте с женой в больницу. Луговая восемь.
- Понял. Еду один. Жена в командировке. - Максим Сергеевич, бросив трубку, кинулся в сторону выхода.
Больница. Максим Сергеевич.
Максим Сергеевич вихрем ворвался в больницу. Сразу же узнавшая его медсестра из приемного покоя, вскочила со стула и, протянув белый халат, заговорила:
- Нашли кровь, уже переливают. Хорошо, что четвертая группа, любая подходит. Только по резус-фактору пришлось поискать донора. Так что все в порядке, не волнуйтесь, Максим Сергеевич.
- Какая четвертая группа? – удивленно спросил тот.
-Ну как же, такая же как и у вас или у вашей жены – четвертая, самая редкая. Но все в порядке уже, - повторила медсестра.
Они шли по бесконечному больничному коридору, а Максим Сергеевич неожиданно понял, почему темноволосый Алешка с четвертой группой крови совсем не похож на него. Ему стало больно. Почти также, как и тогда, в прифронтовом госпитале. А может быть и немного больнее. Но сейчас было нельзя раскисать. Он так и сказал себе: «Не раскисать! Меня сын ждет!».
На кровати в огромной пустой палате лежал укрытый по подбородок простынею худенький растрепанный Алешка. Глаза его были закрыты, а лицо казалось совсем белым. Максим Сергеевич, ахнув, бросился к сыну. У кровати его перехватила доктор:
- Все хорошо, не волнуйтесь. Спит ваш боец. До утра теперь проспит. Теперь уже точно поправится.
Максим Сергеевич благодарно кивнул и тихо произнес:
- Я посижу, покараулю.
Доктор что-то хотела сказать, но посмотрев в его измученные глаза, махнула рукой:
- Сидите. Можем вторую кровать прикатить, чтобы вы тоже полежали.
- Не нужно, спасибо. – Максим Сергеевич, пододвинув стул к кровати, бережно провел по спутанным волосам сына.
«Жив…», - счастливо подумал он.
Ночь прошла спокойно. Лишь раз Алешка тихонько завозился и даже захныкал.
- Сынок, болит? – встревоженно вскинулся Максим Сергеевич.
- Папа, - слабым голосом произнес Алешка, - прости, я не нарочно…
- Сынок, я горжусь тобой! Ты герой! Настоящий герой! – Максим Сергеевич взял в свои руки сразу потерявшуюся в них узкую ладонь Алешки.
- Папа, - Алешка попытался привстать.
- Лежи, одуванчик пушистый, - Максим Сергеевич положил руку на горячий лоб сына, удерживая его от движения. – Спи, малыш.
Алешка закрыл глаза и тут же провалился в сон. Максим Сергеевич долго держал руку сына, тихонько перебирая тонкие исцарапанные пальцы мальчишки.
Рано утром, когда еще не рассвело, дверь в палату приоткрылась, впуская свет ламп из больничного коридора.
- Максим Сергеевич, - незнакомая медсестра махнула ему рукой.
Максим Сергеевич тяжело встал, морщась от боли в месте соединения протеза с ногой, наклонился и нежно поцеловал Алешку в нахмуренный горячий лоб.
- Максим Сергеевич, сейчас с вокзала звонила ваша жена, поезд уже пришел, она едет в больницу. Вы ее подождете?
- Нет, мне нужно ехать домой, к Мишке, он там один. А затем в школу. Вечером встретимся, - устало произнес Максим Сергеевич и припадая на левую ногу, направился к выходу.
Спасибо за ваше внимание, дорогие читатели!
Друзья, буду рада видеть вас также и в своем телеграм-канале Семья и психология
