- Я веером запускаю несколько тарелок через дверь и прислушиваюсь. За дверью слышно какое-то тихое возбуждение, которое быстро затихает.
Похоже, тарелки не производят нужный эффект. Но мне больше интересна тяжелая артиллерия. Я открываю старый сервант и бегло осматриваю его содержимое. О, здесь есть хрусталь! Я беру вазу в руки и примеряю ее. Это то, что нужно! Я прицеливаюсь и бросаю ее в дверь.
- Лови, мама! Как тебе такая потенциальная невестка? Подходит? Или спроси у своего сыночка?
Через дверь доносятся грубые ругательства, и я с удовлетворением понимаю, что это меня ругают.
- Ладно, мама, раз ты настаиваешь…
Я достаю тяжелое блюдо, стоящее посередине. Кажется, мои руки сейчас оторвутся. Но я не сдамся, размахиваю и бросаю его прямо в дверь.
- И это покажет, кого вы пытаетесь похитить на улице. Беспредел! Что, права человека вам ничего не говорят?
Я задеваю ссадину на руке и зашипела от боли. Таких ссадин у меня несколько, и на ногах тоже. Это случилось, когда меня пытались запихнуть в машину, но я сопротивлялась и поранилась. Царапины у меня даже не сосчитать.
Меня похитили. Среди бела дня, прямо в центре города, на виду у десятков людей и недалеко от полицейского участка. Мне даже показалось, что на крыльце стоял полицейский. Но, возможно, это мне только показалось.
Мне на голову набросили вонючий тулуп из овчины, который так сильно вонял и забивал мне рот шерстью. Они его разворачивали только тогда, когда я начала задыхаться.
Мы ехали долго, несколько часов. По дороге они забрали у меня сумочку с телефоном, хотя изначально я подумала, что они напали на меня из-за сумки. Но потом один из мужчин сказал, что меня похитили и чтобы я успокоилась.
Я не могу точно сказать, сколько времени прошло, но я видела часть дороги. Она всегда вела вверх, оттого я поняла, что меня везут в горы.
Во мне начинает бурлить злость. Я три года - семь семестров! - училась гостиничному бизнесу в Лозанне, чтобы сейчас меня заворачивали в этот ужасный тулуп, сажали в машину, привозили в горное село и выдавали замуж за незнакомого мужчину?
- Бешеная скотина! - кричит женский голос из-за двери. Слышимость здесь прекрасная, внизу, между дверью и полом, есть щель толщиной в палец.
Ух ты, как припекло, и вот я вспомнила свой родной язык!
- Да вы мне начинаете нравиться, мама! - кричу в ответ. Хотя, возможно, это не мама моего жениха-фантома, а его тетка. Фантома потому, что я его так ни разу не увидела, но зато видела всю толпу женщин - то ли родственниц, то ли соседок... Когда меня вытащили из машины, я укусила за палец одного из похитителей. Мужчины стали ругаться и ушли в сторону. А потом я оказалась в кольце женщин, которые пытались накинуть на мою голову платок. Не нужно говорить, что они потерпели сокрушительное поражение - также, как и платок. Сейчас он выглядывает из окна и привязан к швабре. Правда, меня толкнули сюда и заперли на замок, но теперь у меня здесь так много замечательной посуды, которую я могу потрепать по своему желанию! Было бы прекрасно сохранить для местных жителей простую и понятную истину: мое похищение - заранее обреченная акция. Не задумываясь, я бросаю стаканами в дверь. Эта полка серванта, на которую я напала, оказалась полностью затканной стаканами. Его старший брат всегда стоял у моей бабушки. Такой же древний, с треснувшим лаком и без стеклянных витрин. Но зато здесь столько полок с посудой и хрусталем.
В несколько раз больше, чем было у бабушки. Мама говорила, что в этих местах девушкам принято дарить много посуды на праздники. Когда девушка выходит замуж, она может принимать сотни гостей и не краснеет. Так что, когда девочка получает посуду вместо кукол в подарок, это означает, что она выросла. Я осматриваю пол, усыпанный осколками - ну да, из этой посуды не поесть. На миг мне становится стыдно, что я так грубо обращаюсь с чужими вещами. В конце концов, кто-то дарил эту посуду на праздники. Здесь ее так много, наверное, можно покормить всю деревню. Но угрызения совести проходят мгновенно, как только я вспоминаю, как они обошлись со мной. И вообще, я не посуда. В двадцать первом веке похищение невесты - это просто дикость. Так что пусть они не обижаются. Я не просила быть похищенной, тем более запертой в чужой комнате.
Пусть это прилетает им как карма. За дверью снова раздаются шаги, а затем вдруг становится тихо. Я прислушиваюсь. Никого. Они ушли? Понимаю, что устала, и мои ноги трясутся, но я боюсь даже на минуту сесть. Кажется, что если я сяду, я мгновенно засну и они смогут застать меня врасплох. Я прислоняюсь спиной к стене и закрываю глаза. Я точно не смогу заснуть, стоя. За дверью снова раздаются тяжелые шаги. Я бросаюсь к серванту, хватаю средней величины вазу с верхней полки и застываю в комнате. Сама успокаиваю себя, что нет необходимости бояться. Они наверняка не станут выдавать меня замуж насильно, ведь я не местная и не проявлю подчинения. Кому нужна невеста, способная добавить пачку соли в кастрюлю с супом? Или в кофе мужу... Но когда в двери щелкает замок, внутренности поглощает липкий страх. Храбрость мгновенно исчезает, и я чувствую себя абсолютно беспомощной. Я поднимаю большой осколок с пола и притискиваюсь спиной к стене. Медленно, словно в кино, крутится дверная ручка, дверь открывается и... Неожиданно я произношу удивленный возглас.
-Жамал? Как ты меня нашел? Мой сводный брат вызывает во мне смешанные чувства, но, тем не менее, он приехал за мной. Сейчас он собирается отвезти меня в дом нашего общего отца и моего отчима, где я снова увижу маму. Я ощущаю облегчение и, сквозь слезы, улыбаюсь – я готова броситься ему на шею! Жамал не отвечает на мои эмоции и идет молча, спокойно наступая на осколки. Они под его ногами разбиваются с грохотом, и я отодвигаюсь от них, все еще прижимаясь к стене. Входя в комнату с братом, высокий и крепкий мужчина с коротко стриженной бородой подползает за ним. Оба они, будто ощупывают меня неприятным, липким взглядом, и я сжимаю в руках вазу еще сильнее. Неужели... Я слабо шепчу:
-Жамал, пожалуйста..." Я хочу, чтобы я ошибалась, но Жамал улыбается своей самой отвратительной улыбкой, и у меня внутри все разрывается.
-Вижу, ты все правильно поняла, Мадина, - он сделал еще один шаг. - Зря ты сопротивлялась. Я предупреждал, что все будет по моему.
продолжение следует...