оглавление канала
Тем временем, Алмерик, которого я про себя окрестила «викингом», по-видимому, принес лом. Почему, по-видимому? Потому что, видеть я по-прежнему не могла. Только ощущала движение «богомола» и слышала голоса и звуки. Раздалось какое-то сопение, кряхтение, скрежет металла о камень, и я услышала, как тонкий голосок пропищал «готово». Если бы я могла проявить хоть как-то внешне собственное удивление, то мои брови сейчас взлетели бы на невероятную высоту. Да, ну, нафиг! Это единственное, что мне пришло сейчас на ум. Такой богатырь и такой писклявый голос! Ну, по крайней мере, теперь становится понятным его нелюбовь к разговорам. С таким-то голосом…! Даже белки обхохочутся в лесу… «Богомол» Эндрю наперегонки с Грёнхагеном рванули к образовавшейся щели. Видимо, «фон» все-таки опередил «моего» Эндрю. Потому что у того в голове мелькнула недовольная мысль, которая раздражающей волной прошлась по его мозгу. Я услышала, как Юрьё бросил писклявому «викингу»:
- Принеси фонари… - И начал спуск в подземелье.
Я поняла это, потому что у «богомола» вдруг в голове вспыхнуло оранжевое любопытство, перемешанное с долей малинового страха. Смесь еще та… Разумеется, отстать от своего «шефа» он не мог, и осторожно начал спускаться за ним. Я приготовилась. Сейчас будет та самая темнота, под прикрытием которой я смогу обрести «зрение». Осторожно, будто диверсант, переползающий линию фронта под колючей проволокой, я стала пробираться к зрительным нервам. Эндрю остановился на одной из ступеней, и стал потирать висок, а затем, зажмурившись стал тереть свои глаза двумя пальцами. Когда он их вновь открыл, я чуть не взвизгнула от восторга. У меня получилось! Правда видела я все вокруг, словно смотрела сквозь мутное стекло, но видела! Улучшать положение не стала, иначе тогда мой «хозяин» потеряет ориентацию, и, конечно, забеспокоится. Пока мне и этого было вполне достаточно. В конце концов, мне же не книжки здесь читать!
Наверху, над самой головой, послышались тяжелые шаги. Это Алмерик принес фонари. Луч одного из них вспыхнул и пробежал по стенам. Грёнхаген раздраженно проговорил:
- Давай сюда… Я пойду первым, вы за мной. И поосторожнее тут…
Причину «поосторожнее тут» объяснять не стал, что вызвало недовольство у «богомола». Вообще, насколько я могла понять, эти двое ненавидели друг друга люто. Обладание определенными силами Грёнхагеном вызывало у Эндрю жгучую зависть. Ну что ж… Все как обычно. Пауки в банке, в данном конкретном случае, в подземелье. Но приказ «хозяев» был для «богомола» однозначно, сильнее этого чувства. И он копил свою ненависть до того момента, когда, наконец, после выполнения всех своих функций и задач, Грёнхаген, как говорили «выйдет в тираж». Но даже у него, где-то глубоко в мозгу сидела мысль, которая была на грани интуиции. С этим «аристократом» разделаться будет не так-то уж и просто, как хотелось. Инстинкт самосохранения у Эндрю был сильнее всех прочих. И это тоже вызывало у него раздражение.
«Юрий» тем временем, заполучив в свое пользованье довольно мощный фонарь, первым делом осветил все углы в пещере. На кучку серой извести вперемешку с какими-то остатками не то тряпья, не то, когда-то, прочных кожаных ремней, он обратил особое внимание. Когда понял, что трупов там нет, задумался на несколько минут. Но вслух уже своих сомнений высказывать не стал, только насторожился еще больше. Пошел вперед осторожно, слегка пригибаясь, будто готовый к неведомому нападению. Я с сожалением подумала, что не могу сейчас прочесть его мысли. А то, что они были весьма занятными, нисколько не сомневалась. «Богомол» тоже почувствовал настороженность своего «шефа», и это его несколько даже напугало. Он понимал, что все идет слегка не так, как тот планировал, или, точнее, он застал тут несколько не то, что ожидал.
Пройдя все подземелье, они стали медленно двигаться по коридору вперед, периодически останавливаясь и прислушиваясь. Не слыша ничего подозрительного (я бы сказала, совсем ничего), продолжали осторожно идти дальше. Тишина, стоявшая в подземелье, была какая-то давящая, словно передвигаться приходилось не в пустом пространстве, а в вязкой жидкости. Сначала у «богомола» вызвало удивление гладко отшлифованные стены коридора. И он, не удержавшись, проговорил вслух:
- Интересно, какие здесь использовались технологии, а главное, где ОНИ их взяли в то время?
Слово «они» он выделил почти испуганным шепотом. Интересно, кого он подразумевал конкретно под этим «они»? Может инопланетян? Если бы я сейчас могла, я бы рассмеялась, наверное.
Коридор был длинным, и у меня было время покопаться в его мыслях. То, что я обнаружила меня слегка удивило и почти рассмешило. Он действительно считал, что все рассказы Грёнхагена о практиках шаманов, о древнейших цивилизациях Родов, все это глупые байки для отвода глаз. А на самом деле, Грёнхаген, как, впрочем, и хозяева самого Эндрю, истинные хозяева, считают все это «инопланетным разумом», и стремление обрести некие скрытые технологии – это не что иное, как стремление обрести собственную власть, бессмертие при помощи использования этих самых технологий. Как странно думают люди. Им проще поднять голову к небу в поисках «неизвестных и могущественных инопланетян», чем посмотреть вокруг себя, сопоставить факты, сделать анализ и понять, что все это здесь, рядом с нами, а вовсе не там, где-то в далеком космосе. Впрочем, на самом деле все связано, и «там» перетекает плавно в «здесь», а «здесь» со временем становится «там». Весь мир един, и мы в этом мире лишь малая частица, которая ни с того, ни с сего, вдруг возомнила себя «величайшей цивилизацией», а на самом деле – являемся лишь жалкими остатками когда-то великих народов. Ведь мы даже сейчас, кичась собственными «достижениями» так и не в состоянии понять, в чем истинное величие. И по сей день, мы пытаемся «забивать гвозди микроскопом», даже не подозревая насколько мы деградировали по сравнению с тем, что когда-то было достигнуто, за что порой наши прародители платили своей кровью и своими жизнями. И, увы, деградировали не только наши «достижения», деградировало наше мышление. И единственно, что сейчас нас может удержать, не дать нам превратить Землю-Мидгард в обычный Пекельный мир – это наши чистые помыслы, заложенные, как основа-основ в наших генах.
Поход по этому коридору вызывал у людей странные ощущения, и уже в самой глубине сознания «богомола» зарождался страх. Извечный страх слепого человека перед неизвестностью. Он не чувствовал и не понимал этот мир, но жадность и зависть гнали его упорно вперед, став главными побудительными силами в его душе. Впрочем, того, что мы привыкли называть этим словом, у него не было. У любого зверя души было больше, чем у этого человека.
Они уже прошли тот завиток коридора, в котором я тогда, в первое свое посещение обнаружила на стене светящийся знак Велеса, лапу волка. Но они не могли его увидеть, так как пользовались искусственным светом. Но все равно, когда Грёнхаген остановился у стены, прямо под этим знаком, я слегка напряглась. Он не мог его видеть, но мог почувствовать. Сила всегда притягивает Силу. Но он постоял несколько минут в раздумье, старательно водя лучом фонаря по стенам, а затем медленно двинулся дальше. Эндрю встревоженным шепотом спросил:
- Что…? Ты что-то почувствовал? – В голосе любопытство, смешанное со страхом.
«Юрий», не поворачивая головы ответил тихо, словно говорил самому себе:
- Не знаю… Что-то в этом месте есть… Какая-то сила… Не могу понять пока. Впрочем, Сила здесь повсюду, так что, соблюдайте осторожность.
«Богомол» заполошно заводил своим фонарем вокруг, освещая стены и потолок у себя над головой. Грёнхаген бросил раздраженно:
- Не мельтеши, Эндрю…
Тот обиженно надулся, но возражать не посмел. Ох и мысли сейчас бродили в его голове… Если бы Юрьё услышал хоть десятую их долю, то «богомолу» бы точно не поздоровилось. Помимо всего прочего, он утвердился во мнении, что Грёнхаген нарочно дурит им голову с целью набить себе цену. И это точно не добавило согласия в их отношениях. Думаю, «фон» и без чтения мыслей догадывался об этом. Все их распри, пока, правда, не вылезшие наружу, не могли меня не радовать. Чем больше раздора в стане врага, тем легче его будет победить. Впрочем, насчет «легче победить» я не особо обольщалась. Даже каждый из них по одиночке представляли немалую угрозу, и я бы не стала ее недооценивать. Так же, я не могла не заметить, что, когда Грёнхаген попытался открыть плиту, он не почувствовал, что она уже была открыта. Значит, хоть он и силен, но все же не всесилен. За время, пока я находилась здесь, я скрупулезно собирала маленькие подобные детали и фактики, терпеливо нанизывая их, как бусины на нитку своей памяти. Все это могло пригодиться, когда мы начнем разрабатывать и анализировать способы, при помощи которых мы сможем избавиться от этих Кащеев. Конечно, я не могла не понимать, что за этими Кащеями могут прийти и другие. Поэтому, нужно было придумать что-то такое, что отвадило бы их от этого места раз и навсегда. И тут должен был быть только один вариант: они должны были убедиться сами и убедить своих хозяев, что этот путь никуда не ведет, кроме как в пустые пещеры. А что? Возможно, поняв, что плиту уже кто-то открывал до него, Грёнхаген решит, что все, зачем он так гонялся отсюда уже вынесли, а путь в гору заблокировали. Но это требовало серьезного осмысления. Нужно будет посоветоваться с Корнилом и Божедаром.
Тем временем, они уже подходили к первой пещере, где под камнем лежали кости шамана, отворившего этот путь для Грёнхагена. На самом входе они остановились, и принялись в свете своих фонарей рассматривать открывшееся перед ними пространство. Разумеется, высветили камень-ловушку, под которым все еще белели кости несчастного саама. «Фон» с усмешкой посмотрел на своих спутников.
- Пускай кости несчастного Карнаса[1] послужат вам предостережением. Думаю, в этой пещере этот камень был не единственной ловушкой. Так что, глядите в оба. – И он коротко хохотнул.
Кажется, «богомол» не очень-то впечатлился его предостережением. Внутри у него родилось разочарование, граничащее со злостью, которое и не замедлило выплеснуться в гневном восклицании:
- Но тут же ничего нет!! Пустая пещера с какими-то каракулями!! Где те свитки, которые ты обещал?!
Я почувствовала ярость, исходящую багровым светом от Грёнхагена.
- Идиот…!!! - Прошипел он сквозь зубы. - Ты что, думал ты сюда придешь, а тут стеллажи, полные свитков стоят и тебя дожидаются?! Да если бы все было так просто, я бы их забрал еще в тот, самый первый раз! И тогда, неизвестно бы, чем и как закончилась та война! Ты, болван, думаешь, что я бы упустил такую возможность!!
«Богомол» набычился, собираясь поставить своего «соратника» на положенное ему место, и напомнить, кто тут заказывает музыку, в конце-то концов! А то, этот аристократишка возомнил о себе Бог знает что!!
Не знаю, чем бы все это закончилось, но тут влез третий член этой компании. Молчавший до сих пор Алмерик пропищал:
- А кто такой Карнас?
Багровое пламя гнева, исходившее от Грёгхагена, не погасло, но поменяло слегка свой цвет. Он хмуро посмотрел на гиганта «викинга», и пробурчал:
- Это нойда, который привел меня сюда.
«Викинг» помотал головой.
- Его так звали, нойда? А что тогда такое карнас?
Гнев уступил место раздражению:
- Нет, его звали Карнас, а нойда – это на саамском языке значит «колдун».
Алмерик задумчиво протянул:
- А-а-а… - И тут же пропищал. – Так что мы теперь делаем, как будем искать эти свитки?
Мне на какое-то мгновение показалось, что из всей этой троицы Алмерик и есть самый умный. Может вся его показная бестолковость – это просто очень искусная ширма, и я напрасно не стала обращать на него особого внимания?
[1] Карнас – с саамского «ворон».