[Тоска, тоска! Он в Нижний хочет,
В отчизну Минина.] Пред ним
Макарьев суетно хлопочет,
Кипит обилием своим.
Сюда жемчуг привёз индеец,
Поддельны вины европеец,
Табун бракованных коней
Пригнал заводчик из степей,
Игрок привёз свои колоды
И горсть услужливых костей,
Помещик – спелых дочерей,
А дочки – прошлогодни моды.
Всяк суетится, лжёт за двух,
И всюду меркантильный дух.
Так красочно и иронично Александр Сергеевич Пушкин описал Нижегородскую ярмарку или «Макарий», как ее часто назвали, которую сам еще не видел. Работать над романом «Евгений Онегин» он начал в 1823 году, а на Ярмарке побывал лишь спустя 10 лет.
Александр Сергеевич прибыл в Нижний Новгород 2 сентября 1833 года, всего на два дня. Он собирал в архивах информацию для своей новой книги о восстании Емельяна Пугачева и намеревался посетить все места, связанные с бунтом. Его маршрут лежал через Москву и Нижний Новгород, далее в Казань и Оренбург.
В Нижнем Новгороде Пушкина встретил сам генерал-губернатор Михаил Петрович Бутурлин, устроил для столичного поэта прием и показал город. Своими впечатлениями поэт крайне лаконично поделился в письме жене Наталье Гончаровой: «…а об городе скажу только тебе les rues sont larges et bien pavées, les maisons sont bien bâties (франц. улицы широкие и хорошо мощеные, дома построены основательно)».
Разумеется, поэт побывал и на Ярмарке, о которой так ярко написал от лица своего героя, Евгения Онегина. «Еду на ярманку, которая свои последние штуки показывает» - писал он Наталье Гончаровой. В сентябре флаги уже были спущены, торговля официально закончена, а летний размах сходил на нет. Купцы складывали остатки товаров, театралы собирались в столицы, а территория Ярмарки постепенно пустела.
Во втором письме из Нижнего Новгорода Александр Пушкин заключал: «Ярманка кончилась. Я ходил по опустелым лавкам. Они сделали на меня впечатление бального разъезда, когда карета Гончаровых уж уехала».
Александр Пушкин был в Нижнем Новгороде и на Нижегородской ярмарке всего один раз, и, возможно, еще один визит уже в разгар сезона мог бы вдохновить его на еще одно, не менее талантливое описание «суетливого Макария».