Акушерка призывает медсестер. Я снова помещаюсь на каталку и отправляюсь в родильный зал. Когда меня кладут на стол, я проливаю слезы от счастья при виде своей доченьки и осознания, что Грозный не оставит нас в покое, если Татьяна не послушает меня. Слава Богу, я не слышу Давида, не вижу его. Как только первый крик моей малышки заполняет пространство, слезы текут из моих глаз рекой! Это истинное счастье, которым я не желаю делиться, а только отдавать! Давиду В этой больнице совершенно нет клиент ориентированности! О сервисе и речи нет... Агрессивные женщины, как стая пираний, не позволяют мне пройти к Рите. Они громко кричат, демонстрируя санитарные нормы, и заставляют меня спуститься в приемное отделение и ждать там. Измотанный и раздраженный, я сижу на полу шаткой и поломанной лавке. Коридор настолько узкий, что проходящие люди почти задевают мои колени! Не выдерживая, я встаю и выхожу на крыльцо, чтобы прочистить легкие. В кармане мой телефон звонит — Людмила хочет что-то от меня.
— Давид Сергеевич, — визжит экономка, — у нас пожар!
— У меня тоже сейчас горит одно место, — я отвечаю грубо.
— Нет, вы не понимаете! Дом горит буквально. Второй этаж!
— Что?! — я отдаляю телефон от уха, протираю усталые глаза. Я переспрашиваю и не верю услышанному.
— Мы вызвали пожарных, но возгорание началось в комнате мисс Смирновой! Боже милосердный! Виолетта осталась в доме! Часы тянутся медленно. Я спускаюсь по лестнице, будто во сне. Я приехал в клинику на скорой помощи и только собирался позвонить Людмиле, чтобы она передала через Никиту сумку с принадлежностями для Полевой, а сейчас я слышу такие новости. Я вызываю такси и спешу домой. Еще на подъезде к частному сектору я замечаю густой черный столб дыма в той стороне, где расположен мой особняк. Я подкидываю водителю деньги и, почти на ходу выпрыгивая из машины, бегу к двору. Ворота широко раскрыты, на территории дома стоят несколько пожарных машин, и в воздухе витает запах гари.
— О, милорд! — Людмила кидается ко мне, едва заметив.
— Какая беда! Я осматриваю масштаб трагедии. Дом не полностью сгорел, только правое верхнее крыло повреждено. Вижу, что все собрались на улице, кроме Смирновой.
— А где Виолетта? — спрашиваю у Людмилы, которая начинает плакать. Бесполезно выяснять что-либо у эмоциональной женщины. Подхожу к одному из пожарных...
— Огонь практически потушен, мы не обнаружили тела, — докладывает он. — Нет никаких останков.
— Значит, девушка не сгорела?
— Нет, в комнате было пусто. По опыту могу сказать, что если вы решите провести экспертизу, в доме будут найдены следы воспламеняющейся жидкости. Дом был поджогом, Давид Сергеевич. Возможно, человек, которого вы ищете, совершил это, а затем убежал через окно. Форточки были открыты, и приставная лестница лежала...
Мужчина говорит громко и отчётливо. Это достаточно, чтобы его поразительные слова услышали не только я, но и Людмила.
— Ох, Давид Сергеевич, — выдыхает она, умоляя. — Простите меня, старую дуру! Я сожалела о мисс Смирновой, но я не знала, что она ослабла рассудок! Виолетта совершила еще одно ужасное преступление, а я боялась сказать вам сразу...
— Какое? — бормочу уже сквозь зубы. У меня всё трясется.
— Когда госпожа пригласила Риту на ужин, Полевая в какой-то момент попросила воды. Я застала Виолетту на кухне, когда она добавляла в странный флакончик воду для сестры. Я так испугалась за Маргариту, за вас, что вылила эту воду и заменила её.
— Смирнова пыталась отравить Риту? — спрашиваю. У меня есть желание уничтожить ту, кого она так любит, как только она окажется у меня на виду!
— Я думаю, да... — Теперь она по-настоящему испугана.
— Я убью... уничтожу твою любимую госпожу, как только она окажется у меня на виду!
— Прощу... прошу вас! — экономка бросается к моим ногам, боясь лбом о колени. — Я поступила многозначительно... Нахватала дров...
— Тебе досталась не та девушка, Людмила, — отталкиваю её.
— Видимо, возраст сказывается. Ты стала чрезмерно чувствительной с годами, больше не можешь объективно рассуждать. Ты уволена, служба в моём доме окончена!
— Как же, Давид Сергеевич? Я всю жизнь была рядом с вами, помогала вам с самого детства, еще со времён вашего покойного отца. Так привыкла...
— Именно поэтому я тебя не трогаю. Но сейчас я ухожу, и когда вернусь, здесь не будет и намека на твоё присутствие!
Я в ярости. Пытаюсь удержаться на грани морали, чтобы моё возмущение не вырвалось наружу. Столько лет я спокойно засыпал и просыпался в своём доме, не беспокоясь о возможных интригах, потому что знал — в особняке всё было надежно. Каждая деталь в рабочей системе работала только на благо. Я всегда уважал персонал, порой поднимал голос, но всё было по делу. Я также заботился о их семьях в любых вопросах.
И я никогда не сталкивался с предательством. Верил. Людмиле сильно подвела меня, потеряла свою мудрость, в результате чего произошло бедствие, а могла случиться и трагедия!
Сейчас я навсегда прощаюсь с экономкой. Хорошо, что успел забрать деньги из сейфа, чтобы взаймы занять недостающую сумму и погасить кредит.
Я кричу Никите. Тембр моего голоса настоящий. Отныне я буду невероятно бдительным и предусмотрительным. Пересмотрю свои действия и приму меры, чтобы обеспечить безопасность своего дома. Теперь я не смогу полностью доверять никому, даже самым близким людям. Меня предают, и зачастую это происходит именно со стороны близких, на кого я рассчитывал больше всего.
продолжение следует...