Все в чёрном. Ноябрьский дождь монотонно капает с неба. Два лакированных гроба на подставках выглядят слишком роскошно для этого места. Даже как-то празднично. Нелепо.
С одной стороны родители Иры, родственники, одногруппники, соседи. Жмутся кучкой, похожие на мокрых испуганных ворон. Маму Иры держат под руки двое мужчин. Глаза у неё полузакрыты, на лице странное выражение, граничащее с безумием. Старенькая соседка то и дело даёт ей понюхать какой- то маленький флакончик. Хлопочет, поправляет платок.
По другую сторону стоят друзья Коршуна. Тоже люди, но другие. В глазах сталь, губы сжаты. Плечом к плечу стоят стеной. Друг за друга. На черной одежде светятся золотые кресты. На крышке гроба Коршуна лежит такой же. Толстая цепь, крупное распятие. Не уберегло.
Он стоит с краю. Руки в карманах. Лицо ничего не выражает. При виде неё взгляд на секунду загорается и сразу тухнет. Но этого достаточно. Ее словно бьет током. Вдруг становится понятно, им тоже от этого плохо. Они тоже не хотят умирать, и никогда не привыкнут терять. Может не они выбрали эту жизнь, а она выбрала их.
Она хочет подойти к гробу. Мокрая земля крупными комками разъезжается под сапогами. Поскальзывается на последнем шаге. Держаться не за что и она летит в свежевырытую яму. Совсем как во сне. Хочет закричать, но от ужаса пересохло в горле.
Сильные руки со сбитыми костяшками подхватывают ее в последний момент. Практически вытаскивают из могилы. Ставят на ноги и держат, чуть крепче, чем следовало бы. Она чувствует знакомый запах кожи и одеколона. Все как раньше.
К ошеломлённым родственникам и соседям возвращается дар речи. Все подбегают, начинают ее тормошить, спрашивать все ли в порядке. А она хочет только одного, чтоб он держал ее так всегда. И никогда не отпускал.
-Нужно поговорить, -шепчет он в самое ухо и отходит на своё место.
Она поднимает голову и видит Катю. В двух шагах от них. В руках охапка белых цветов. Понятно, на чьи деньги куплена.
Приходит священник. Что-то невнятно бормочет, размахивает кадилом, словно объединяя в общий круг всех участников этого горя. Обещает вечную лучшую жизнь.
Потом берет деньги из рук одного из братков. Прячет доллары куда-то в складки сутаны. Кому смерть, а кому заработок.
Дождь усиливается, позволяя плакать даже тем, кому плакать нельзя.
Она промокла до нитки, и замёрзла так, что зубы стучат. Косится на подругу. Та, не отрываясь, поедает его взглядом.
Все подходят к краю и начинают бросать горстями землю вниз. Монотонный стук отзывается гулким эхом во всем теле. Она делает шаг в сторону, обнимает себя руками, чтоб хоть немного согреться.
Какие страшные традиции! Почему нельзя просто помнить человека живым? Хорошо, что гроб закрыт, она не хочет видеть Иру такой. Внезапно приходит мысль, что они с Коршуном теперь всегда будут вместе. Смерть не разлучила их, а объединила. Одной датой, одним местом на кладбище, одинаковыми гробами и венками.
Становится самой страшно от своих мыслей. Подходит какой-то незнакомый мужик, протягивает сальный стакан.
-Помянуть надо.
Она отодвигает его руку. Тот не обижается и тут же залпом выпивает сам, уходит. Она зачем-то провожает его взглядом, смотрит как паренек в грязной телогрейке вкапывает в свежие холмики два креста. Он и Она. Навеки вместе.
Взгляд цепляется за знакомую фигуру. Он смотрит в землю. Рядом трется подруга Катя. Раскладывает цветы на могилы, подходит к нему, берет за руку, что-то говорит. Словно змея караулит свою жертву.
Ей хочется поднять большой комок мокрой земли и запустить в эту заботливую г*дину. Но в этот момент на нее налетает сердобольная бабулька соседка, обнимает, бубнит про то, какое страшное горе и какие хорошие люди эти ребята. Проводили в последний путь честь по чести. Все оплатили и ни копейки не взяли. Да ещё место такое хорошее выбили. А гроб какой красивый. А то ведь у Иркиных то родителей денег совсем нет. Завод не работает...
Она вздрагивает. Она не предполагала, что можно видеть ситуацию под таким углом.
Краем глаза наблюдает, как он выдёргивает руку и прячет в карман. Испытывает что-то похожее на торжество. Следом стыд за неуместность своих мыслей.
Люди постепенно расходятся. Разъезжаются черные машины, уходят соседи скорбными кучками.
Она прячется за высокий памятник неподалеку. Из укрытия наблюдает, как Катя залезает в его джип.
Хочет остаться одна и попрощаться с подругой без свидетелей. Без обязательных нелепых ритуалов. Просто сказать ей то, о чем болит душа.
Наконец площадка пустеет. Большая черная ворона неторопливо прогуливается по дорожке. Наклонив голову, изучает свежие холмики, усыпанные цветами, и недовольно каркает при виде незваной гости, показавшейся из-за памятника.
Она подходит к кресту, кладет руку на лакированное дерево. Из глаз текут слезы.
-Как ты там? Тебе не было больно?
Крест почему то кажется теплым, будто в нем сохранилась частичка жизни. Повинуясь порыву, шепотом рассказывает все, что случилось в последние дни. Про Лысого, про Катьку, про маму. Холод уже не ощущается так остро. Только пальцы на ногах почти не чувствует, но это мелочи. По сравнению с Ирой у нее все отлично.
Ворона недружелюбно косится на нее с верхушки гигантского венка с надписью на ленте "Коршуну от братвы. Мы отомстим."
Этот круг никогда не разомкнется. Месть принесет новые похороны, новые слезы, а потом снова месть. Пока не останутся одни вороны и венки.
Сколько она тут стоит? Начинает смеркаться.
Мысли возвращаются к нему. Почему уехал с Катей, если хотел поговорить? Зачем поймал ее и вытащил и свежевыкопанной могилы, если все равно? Чтоб заставить мучиться и переживать подольше? Из глаз снова текут слезы.
За спиной раздается шорох, затем хруст. Испуганная ворона стремительно взлетает вверх и превращается в черную точку на горизонте. Она резко оборачивается. Никого. Одна на пустом кладбище. От этой мысли дрожь идет волной по всему телу. Неизвестно, кто страшнее: живые или мёртвые . И так быстро темнеет.
Торопливо выбирается на тропинку, ведущую к большой дороге. Тень ложится от ближайшего памятника, перегораживая дорогу. От неожиданности она визжит, хочет бежать, снова подскальзывается на мокрой глине. Удар о землю отдает эхом в затылке, в глазах темнеет.
Ворона наблюдает с безопасного расстояния, как крепкий мужчина в кожаной куртке и черном свитере поднимает на руки хрупкую девушку, лежащую в грязи, не боясь испачкаться.
-Каррр! - гулким эхом разносится по погосту.
