За все время Синге немногое удалось узнать о своем спутнике. Он был неприятен на вид — безобразно длинные руки и ноги, черный лакированный торакс с кожаным птерюгесом. Лохаг, умирая, назвал его бихоркой, сольпугой. Значит, не вдруг на круглом щите островитянина красовалось это существо, похожее на паука, но куда как более гадкое. Теперь саркан развязал воротник, и Синга видел его лицо. Все оно казалось как бы сломанным, с той лишь разницей, что сломанные вещи все же хранили приметы прежней целостности, тогда как лицо саркана словно изначально имело неуловимое увечье.
Молодой ураг долго не подавал голоса, и Сингу тяготило его непроницаемое молчание. Когда островитянин открыл рот, его голос звучал резко и сухо.
— В тебе нет пользы, нет толка. Зачем ты бытуешь на земле? — спросил он, нарушив долгую тишину.
— Меня родила мать моя, — отозвался Синга.
— Живи ты на Сар-Кане, тебя умертвили бы в младенчестве.
— Это мне известно, — улыбнулся Синга.
Ураг замолчал надолго.
— Почему ты не умертвишь себя? У тебя же есть яд.
Синга промолчал.
— Я слышал твою молитву, — произнес саркан спустя время. — Ты чтишь змеиную веру?
Синга вздрогнул. Его недавно называли змеиным жрецом. Тот, желчный, из страны Син. А теперь этот непонятный островитянин.
— Змея, кусающая собственный хвост, — ваш знак, — произнес саркан, видя его замешательство.
— Ты говоришь о Великом Учении, — догадался Синга. — Ты не любишь его служителей?
Ураг не ответил.
— Ты не знаешь Отца Вечности?
— Нет, не знаю. В вашей вере нет смысла. Мой товарищ слушал россказни змеиных жрецов. Он говорил, их вера есть родник вечной жизни. Теперь он мертв как камень. Ваша вера — дело пустое.
Синга не стал спорить. «Островитянин груб и невежественен, — подумал он про себя. — Но разве я лучше? Так ли уж крепок мой дух? Главный евнух чаял обо мне, Тиглат уповал на меня. Но что я сделал для них? Труды мои пропали втуне, след мой затерялся в негодном краю. Я не знаю, что буду делать дальше, не знаю, куда мне идти. Нет веры у меня, я один под Злым Солнцем».
— Ты не знаешь меня, ты смотришь поверх меня, почему тогда ты идешь со мной? — произнес он, нарушив долгое молчание.
— Вместе идти лучше, — отозвался саркан.
— На что я тебе? Какая от меня польза?
— Никакой. В тебе нет толку.
— Тогда — почему?
— Вместе идти лучше, — был ответ.
К полудню они вышли на поросший тисом речной берег. Здесь им встретился оборванный человек. Он брел по синему илу, выглядывая что-то у себя под ногами, словно искал какую-то потерю.
— Кто ты такой? — спросил Синга, когда они поравнялись. Саркан одарил незнакомца подозрительным взглядом.
— Меня зовут Тамкар, я — торговец, — ответил оборванец.
— Что же ты продаешь?
— О, теперь — немногое. Причитания и жалобы — вот и весь мой скраб, — Тамкар вздохнул. — Люди Увегу настигли меня и лишили всего нажитого. Боги отвернулись от меня, негодный брат мой бросил меня, разорил наш тайник и забрал последнего осла.
— Так тебе и надо, стервятник, — буркнул саркан.
— Ты знаешь, чем разрешилась битва? — спросил Синга. — Где войско Аттара?
— Кое-что я знаю, — лицо торговца чуть прояснилось. — И расскажу за малую плату.
Синга запустил руку в короб, вытащил кусок лепешки и протянул торговцу. Тамкар просиял, схватил угощение и тут же сунул за пазуху.
— Чего это ты такой радостный? — скривился ураг.
— Тебе, морскому зверю, не понять, — улыбаясь, ответил Тамкар. — Кусочек хлеба — что тебе в нем? Но для меня это верный знак — Небеса вновь благоволят мне. Утраченное добро возвращается ко мне крошка за крошкой.
— Он помутился умом, — хмыкнул саркан.
— Я обещал вам рассказать все, что знаю, ну так слушайте, — сказал Тамкар вполголоса. — Случилось небывалое: сотрапезники великого царя погибли в бою, пятая часть войска была разбита и рассеялась по этой негодной земле. Узнав об этом, лугаль Руса вышел из своего шатра, и на его челе не было и следа прежней тоски. Страшен и свиреп был Руса, этот лев среди шакалов. Многие начальники были немедленно преданы смерти. Затем, улучив перемирие, Руса, собрал остатки своих былых сил, под покровом ночной тьмы ворвался в Накиш и занял стены крепости. К утру войска Камиша окружили город с трех сторон. Теперь великий аттарский зверь сидит в западне, в которую залез по своей воле.
Сказав так, Тамкар откланялся и бодро зашагал прочь, размахивая лохмотьями. Бродяги проводили его безразличными взглядами.
— Я не знаю, где теперь мои братья, — сказал островитянин. — Быть может, отступили в город вместе с аттарами, а может, подались к морю. Но клянусь Морским Тельцом, я их найду. Ты, змеиный жрец, — свидетель моей клятвы. Расскажи о ней своему неизвестному Отцу.
Сказав так, молодой ураг удалился в тисовую рощу.
Подкрепившись, Синга взялся за работу: опустился на корточки и принялся собирать сырую глину, образуя таблетку. Писало он изготовил из тростника, сухую траву собрал на вершине утеса. На горячем камне, под палящим солнцем сырец скоро затвердел, укрепилась и надпись на нем: «Здесь был Аттар, здесь были Камиш, Шукар и Увегу. Кроме того, здесь были Син, Лахаса, Шем, Хатор и другие языки. Здесь сын доброго земледельца видел многие народы». Слева от надписи Синга приложил ониксовую катушку, скрепив свое свидетельство. Найдя, что работа его окончена, он выкопал в земле ямку и положил туда табличку. Сырцовая таблетка была не очень прочной, но в земле она могла пролежать многие века. «Это будет мое тайное сокровище», — решил Синга.
Когда саркан вернулся, при нем не было уже ни оружия, ни панциря, а только плащ и посох с толстым, узловатым корневищем на конце.
— Я думал — ты не вернешься, — сказал Синга.
Островитянин только поморщился.
— Не думай много. Идем. У воды нельзя ночевать.
#темное фэнтези #псевдоистория #древний восток
Продолжение здесь: https://dzen.ru/media/id/644883c6c0cf9c3cd1576b95/skarna-tom-tretii-pesn-iujnogo-vetra-glava-desiataia-65546f261a3e6f072a9e4ee6