Глава 57
В субботу утром я сажусь за ноутбук и набираю Диму в программе для видеоконференций. В Великом Новгороде уже поздний вечер, и он в сети, как и договаривались.
– Привет, моя любимая сестрёнка на другом конце света! – со смехом приветствует Дима.
– Привет, любимый братик! – машу ему рукой, и он делает то же.
– Как у тебя дела? Стоит ли мне волноваться? Мы переписывались всего неделю назад, а в остальном всегда проходит не меньше четырёх недель, прежде чем снова тебя увижу, – он смеётся, и моя улыбка гаснет.
– Дима… У меня есть проблема, хотя проблема – это, наверное, не совсем то слово… – начинаю, а он хмурит брови.
– Говори... – его голос звучит серьёзно.
– Мне покороче рассказать или подлиннее? – спрашиваю, чтобы потянуть время.
– Эллина, говори уже, в конце-то концов! – сурово требует Дима.
Закрываю глаза и делаю глубокий вдох.
– Я беременна... от Никиты... двадцать недель.
Ничего не происходит, и я медленно открываю глаза, чтобы проверить, сохранилась ли связь. Всё нормально с интернетом. Дима смотрит на меня и не двигается. Почти могла бы поклясться, что передо мной городской пейзаж, но в этот момент на заднем плане появляется его жена Алла с огромным животом.
– Привет, Элли! Наслаждаешься солнцем? – спрашивает она, смеясь и глядя на мужа. – Что с тобой? Сестрёнка только что сказала тебе, что беременна, или что? – Алла смеётся, и у меня рот почти тоже растягивается в вымученную улыбку.
– В яблочко! – сурово замечает Дима.
У Аллы меняется лицо. Она, мне кажется, даже немного бледнеет.
– Элли? – смотрит на меня поражённо.
– Да, конечно, так и сказала, – осторожно говорю.
– Неужели сейчас? – изумлённо спрашивает Алла.
– Да, я на двадцатой неделе беременности, – объясняю, и она вдруг улыбается.
Мой брат ещё в шоке, и я начинаю волноваться.
– Мы с тобой коллеги, значит! – хихикает Алла, поглаживая себя по животу.
– Когда ты узнала? И как это произошло? – неожиданно опасно тихо спрашивает Дима, и я радуюсь, что нахожусь от него на расстоянии многих тысяч километров.
– Дорогой… – начинает Алла, но Дима смотрит на меня.
– Алла, пожалуйста. Мне нужно разобраться с этим наедине с братом, – прошу её, и она кивает.
– До скорого, Элли! – весело машет она мне рукой, и через мгновение слышу, как закрывает дверь.
– Ну так что? – сердито спрашивает Дима.
– Я знаю об этом уже четыре дня... – начинаю в ответ, – и не думаю, что мне нужно объяснять, почему.
– Разве ты не пользуешься контрацептивами? – огрызается он.
– Не бери в голову, конечно, я пользуюсь контрацептивами. Регулярно делаю инъекции раз в три месяца, но в последний раз доза закончилась слишком быстро, – объясняю брату. – Ты в шоке? – мой голос становится немного громче. – Лучше подумай о том, как я себя чувствую.
– Извини, Элли... – говорит брат через несколько секунд молчания, – я думал, что вопрос с Граниным окончательно снят с повестки дня.
Дима нервно проводит пальцами по волосам.
– Я тоже так думала, – отвечаю и слегка вздыхаю. – Но теперь всё так, как есть. Пятого августа у меня родится ребёнок, и у вас будет на одну заботу меньше. Я не приму никакого предложения, каким бы хорошим оно ни было, – говорю и пожимаю плечами.
– Как ты себе все это представляешь? Это самая большая каша, которую ты когда-либо заваривала, и ты очень опытна в этом деле. Это же катастрофа! – Дима смотрит на меня, качая головой, и я понимаю, что у меня наворачиваются слёзы.
Я ожидала поддержки от него, как ни от кого другого.
В конце концов, он мой старший брат.
– Не знаю. Понятия не имею, Дима, но если ты так реагируешь, то не хочу представлять, как отреагируют остальные. Я сказала тебе первому, потому что мне нужна твоя полная поддержка. Я ожидала её от тебя... – чувствую, как слёзы текут по щекам. – Ты мой старший брат. Ты научил меня кататься на велосипеде, а потом водить машину. Когда я была маленькой, и мамы с папой не было рядом, ты вечером расчёсывал мне волосы и читал сказку на ночь. Моё первое настоящее воспоминание – это ты... – демонстративно вытерла слезы, – мне, наверное, было четыре года, а тебе восемь. Мы были в саду, и я залезла на яблоню. Не могла слезть, потому что было очень страшно, но потом пришёл ты и сказал прыгать. Ты сказал, чтобы я доверяла тебе, что ты никогда не позволишь мне упасть. Ты всегда меня поймаешь...
Я грустно смотрю на брата.
– Ты солгал. Ты не поймал меня только что, и поверь мне, это падение – ничто по сравнению с падением с яблони. Это не катастрофа, у меня будет ребёнок, и я справлюсь сама.
Закрываю ноутбук и начинаю плакать.
Володя заходит ко мне в комнату и обнимает. Мне приятно поплакать и не отвечать ни на какие вопросы. Не знаю, сколько мы так просидели, прежде чем рассказала ему, что произошло.
– Позвони ему ещё раз, – срочно говорит коллега.
– Нет, сначала мне нужно побыть одной, – грустно отвечаю. – Сейчас я сконцентрирована на занятиях.
– Хорошо, – кивает Володя. – А ты вообще знаешь, кто у тебя будет? – он умело пытается отодвинуть тему Димы в сторону. – Всё-таки двадцатая неделя, пора бы.
– Нет, – смотрю на него и улыбаюсь. – И пока не знаю, хочу ли знать. На УЗИ как-то не спросила.
– У тебя ещё есть время, всё станет известно очень скоро, – Володя подмигивает мне, и я позволяю ему притянуть меня обратно в свои объятия.
Я рада, что он здесь.
На следующий день мы наслаждаемся часами, проведёнными на пляже. Я люблю воскресенье здесь и думаю, что буду скучать по нему.
Солнце, пляж... А в Питере сейчас мокрый снег, туман, холодно. Весь следующий месяц я смогла в полной мере насладиться солнцем и океанскими красотами. Здесь невероятно красиво, особенно вечерами, когда залив Фанни весь покрыт множеством огоньков стоящих на рейде корабликов. В основном это небольшие яхты, но встречаются и моторные лодки, на которых любители морских прогулок выбираются на водную гладь. Когда же солнце заходит над океаном, ощущения непередаваемые. Трепетный восторг и кажется, что ты с этой громадной планетой – единое целое.
За время жизни в Дарвине и побывала всюду, где есть интересные места. Например, в военном музее, расположенном в заказнике Восток Пойнт. Оказывается, город был почти полностью уничтожен во время Второй мировой войны. Постарались японские самолёты, событие получило название «австралийский Пёрл-Харбор», и пришлось всё отстраивать заново.
А ещё тут есть австралийский национальный парк «Какаду», где можно встретить древесную лягушку, осьминога, кенгуру, буйвола, варана, а также знаменитую огромную рыбу баррамунди. Прогулка по Аллигаторовой реке запомнилась тем, что я увидела пресноводных крокодилов. Ещё каскадные водопады, крупная урановая шахта «Рэнджер» (близко мы не приближались, на всякий случай), высокие скалы. Самая большая гордость парка – это «рентгеновские» наскальные рисунки древних племён. Их так назвали потому, что изображены не только люди, но и их внутренние органы. Мне, как врачу, было интересно это увидеть.
Ещё был ботанический сад Брауна с декоративными растениями, любопытный музей под названием Галерея искусств Северной территории, удивительный национальный парк Литчфилд с его уникальными термитными гнёздами, некоторые из которых достигают двухметровой высоты, а также тремя водопадами.
Жаль, что времени на всё не хватило, поскольку командировка быстро подошла к концу.
Гинеколог Мелисса Морган – действительно замечательный врач, и я очень огорчилась, когда через месяц мне пришлось вернуться с коллегами мальчиками в Сидней. Она позвонила своей коллеге и заверила меня, что та, по крайней мере, не хуже.