Мы опаздывали из-за пробок, я нервничала, Артеменко звонил и выражал своё недовольство от чего я волновалась еще больше. Так начался день, когда на свет появилась наша Василиска.
⛔ Внимание! В посте есть фото из операционной, поэтому особо впечатлительным натурам лучше пройти мимо.
Где-то в глубине сердечка я надеялась, что схватки начнутся до ПДР и если уж не ЕР, то хотя бы осознание от того, что процесс запустил ребенок сгладило бы растущее во мне чувство вины. Но нет. Дочка сидела тихо как мышь и явно не собиралась наружу.
Предыдущая история:
Доктор встретил нас в дверях. Он уже не ругался, а только ворчал и раздавал указания: одна медсестра побежала заполнять мои документы, другая забрала мои сумки, третья взяла в оборот мужа и куда-то его увела. Доктор же галопом провел меня по приемному покою. Я и опомниться не успела как уже сижу в кресле, одетая в одноразовый голубой халат и лифт несёт нас на этаж с операционной.
Медсестра завела меня в палату, поставила доплер и сказала ждать врача. Только там я осознала всю реальность происходящего, но по-настоящему испугалась только в операционной.
Когда делают анестезию ещё нормально, но как только твои руки раскидывают в стороны, начинают пищать приборы и заходят врачи... Вот тут меня накрыла волна паники: «Нет, не хочу. Еще рано. Не так!» — вопило мое подсознание.
Я упрямо старалась переключить своего внутреннего ребенка на голоса врачей и окружающую обстановку. Отвечала на вопросы, поддерживала разговор и даже пыталась шутить. Но пульс и растущее давление моментально выдали мое состояние.
И тут кто-то пожал мне руку. Повернув голову вправо, я увидела сначала мужчину улыбку, потом гусиные лапки в уголках его глаз и только потом картинка собралась в самое родное на свете лицо.
Он был со мной рядом от начала и до конца. Что-то говорил и я тонула в его голосе, отвлекаясь от происходящего. Вот давящее ощущение в районе живота, неприятно. Даже немного больно. Снова пищат приборы и доктор командует что-то там добавить в капельницу. Анестезиолог смеется и обещает, что сейчас мне будет хорошо и не страшно.
В сознание пробивается голос Артеменко: «Ну-ка давай попробуем потужиться»
Что попробуем? Как? Я же ничего не чувствую ниже груди! Снова волна паники и ощущение, что меня обманули. Какое мягкое кесарево, если ты лежишь на столе как кусок мясо и только и пытаешься не ловить отражение в лампе над головой.
Но в следующую секунду негодование сменяют другие эмоции. Я слышу громкий плач и удивленный возглас врача: «А что это мы такие маленькие?! Такую кроху мы и сами бы родили»
И уже через минуту у меня на груди лежит крошечный сонный человечек и недовольно кряхтит.
Сколько нам дали мгновений? Не знаю. Одну руку отвязали и дали прикоснуться к малышке.
Позже муж говорил, что элементов мягкого кесарева там не было: врач просто достал малышку. Пуповину протянули руками и перерезали менее чем через минуту. К груди ее даэеМягкого кесарева у нас не получилось, к груди не приложили, пуповину перерезали сразу, прогнав кровь от меня к малышке руками. Но я была не в том положении, чтобы возмущаться. Все мысли уже были с ней — нашей новорожденной дочкой.
Дочку взвесили, выставили шкалу по апгар и передали папе на грудь, закрыв пеленочкой их обоих.
Пока меня зашивали они сидели в обнимку. Но когда операция была завершена малышку положили в кювез, чтобы нас обеих отвезти в ПИТ.
Это было еще одно новшество: с ребенком в реанимации. Старшего сына в 2011 году сразу забрали в детское отделение и увидела я его только через сутки. Среднего сына муж дважды приносил мне покормить в реанимацию, но его оттуда быстро выпроводили. А тут мамы с первых минут находились с малышами. Но это уже другая история.
****
Далее: