оглавление канала
Корнил вернулся поздней ночью. Собаки только тихонько заскулили, и сразу же послышались осторожные шаги на крыльце. Он зашел настороженный, словно зверь после охоты. Вид имел уставший, но глаза горели. Я едва удержалась, чтобы не начать его расспрашивать сразу с порога. Но вовремя опомнилась, вспомнив святое правило «Сначала накорми, напои…» Впрочем, и банька была еще теплой. На мое предложение он охотно откликнулся согласием. И пока я быстро собирала на стол, скинул пыльную куртку и, взяв полотенце, отправился в баню. После бани, он уселся за столом и молча принялся жадно есть. Мы его молчания не нарушали, а я, как тот конь перед скачками, чуть ли не копытом била от нетерпения, с большим трудом сдерживая себя, чтобы не засыпать его вопросами. Поев, он довольно откинулся на стену за скамьей, на которой сидел, и, обведя нас глазами, как суровый батюшка свое беспокойное семейство, проговорил коротко:
- Ну… рассказывайте. Гости были?
Мы переглянулись, и Божедар кивнул мне головой, мол, давай ты. Коротко, без особых лирических отступлений, только важное, я быстро поведала о визите Грёнхагена. Отметила и то, как он шуганул своего проводника, когда тот упомянул о «удивительном погребе старого Арве», и о предложенной мужчинами «подработке». Корнил слушал внимательно, кивая головой и хмуря брови. Когда я закончила, проговорил:
- Ну, это понятно. Ему надо добраться до «погреба» и желательно тогда, когда здесь никого не будет. Раскидает мужиков по «подработкам», а сам сюда. Только вот ты, - он обратился ко мне, - ты будешь ему помехой. - Божедар встревоженно вскинулся, собираясь что-то сказать, но Корнил остановил его жестом руки. – Но не думаю, что он захочет тебя убрать. Ему сейчас шум и суета вокруг хутора без надобности. Скорее, он попытается тебя усыпить, или морок навести. У него для этого сил хватит. Тем более, что голову вы ему смогли задурить, и он тебя особо в расчет не берет. – при этих словах, на его лице промелькнула хищная улыбка. - Но одному ему плиту не сдвинуть. Значит придет с командой особо доверенных. Таковых у него всего двое. Остальная экспедиция, насколько понял Колоброд, действительно те, за кого себя выдают. Хотя… Думаю, не все так однозначно. Колоброд еще не может незаметно для человека сканировать его разум, но пробежав по поверхности он сделал такой вывод. Хотя, мне кажется, что остальные члены экспедиции владеют кое-какой информацией, так скажем, секретной. Но каждый в своей области. Не думаю, что Грёнхаген им выложил все карты, но по их поведению видно, что что-то они знают. А вот его «доверенные лица» знают намного больше. Но тоже не думаю, что все. Вряд ли этот старый лис кому-то доверится до такой степени.
Он замолчал, а мы уставились на него, ожидая, что он еще скажет. Наверняка, у него был какой-то план. Он глянул на нас, усмехнулся, помял рукой свою «шкиперскую» бородку, и задумчиво проговорил:
- К горе одни не суйтесь. Там наш «фон» установил множество мелких ловушек, в которые легко попасться. И тогда он будет знать, что кто-то еще проявляет интерес к горе. Вы выбрали правильную позицию, и роли распределили грамотно. Продолжайте в том же духе. – И он опять замолчал, задумчиво глядя в пустоту, а точнее, будто в самого себя.
Разумеется, я не вытерпела:
- Все это, конечно, славно, но что мы делаем дальше? Нельзя допустить, чтобы он раскрыл тайну хранения наших свитков. Пока ему это не удавалось. Но, я думаю, скорее от недостатка времени, чем от незнания или упорства. И уж точно он не страдает нерешительностью.
Корнил хмуро посмотрел на меня.
- И что ты предлагаешь? Убить его?
Я несколько растерянно посмотрела на него.
- Почему, убить? Отвадить от этого места, чтобы впредь у него не возникало желания сюда возвращаться самому и внукам тоже своим наказал, если у него таковые имеются. В конце концов, просто запечатать намертво этот проход, чтобы и следа не осталось!
Корнил грустно посмотрел на меня.
- Не забывай, что это последний вход в древнее Капище. И если мы его запечатаем, как ты говоришь, «намертво», то и для нас все, что спрятано там, - он неопределенно махнул рукой, надо полагать, подразумевая гору, - тоже будет потеряно. Мы и так уже не можем пройти ни к вратам, ни к Кристаллам Силы. И потерять те бесценные знания, которые хранят эти пещеры, мы просто не можем. Несколько десятилетий назад Великая по имени Лада, запечатала гору, пожертвовав своей жизнью и жизнью своего любимого. Но тогда у нее не было другого выхода. Шла война, и если бы фашисты тогда добрались до наших тайн, то ход войны был бы предрешен.
Я хмуро буркнула:
- У нас всегда война. И если сейчас они заполучат то, что им не удалось в прошлый раз, этим оружием они могут держать весь мир в своем подчинении, превратив все человечество в своих рабов.
Корнил покачал головой. Непонятно было, соглашается он со мной или не одобряет.
- В любом случае, предпринимать пока какие-то… кардинальные методы мы пока не будем. Только в крайнем случае…, - Он не закончил свою мысль. И так было понятно, что делать в «крайнем случае». – А пока, я буду рядом с горой. А вы – здесь.
Он поднялся из-за стола. Я вскинулась.
- Ты что, не останешься на ночь? Ляг и выспись как следует. Не думаю, что наш «фон» предпримет что-либо в ближайшие сутки. Он побывал здесь, все увидел своими глазами. И теперь, на его месте я бы хорошенько подумала, прежде чем предпринимать что-либо. По крайней мере, ему нужен какой-то план исходя из того, что он узнал. А это займет какое-то время. А тебе нужен отдых. – Закончила я почти умоляющим голосом.
Корнил грустно усмехнулся.
- Вот закончим здесь, и тогда отдохнем. А пока я должен идти. – И уже стоя в дверях, как-то печально улыбнувшись, бросил. – И берегите себя… - Потом добавил себе под нос с усмешкой. – Хотя… Кому я говорю…
После ухода Корнила, разговаривать совсем не хотелось. И так уже ум за разум забегал. Мужчины помогли мне убрать со стола и разошлись по комнатам. Я еще немного посидела в раздумьях за пустым и чистым столом, так и ничего путного не придумав. Ну что ж, будем действовать, как обычно. То есть, решения принимать по обстоятельствам. Мое «любимое» - война план покажет. Но я хорошо понимала, что решающая битва еще впереди. И к ней нужно быть готовыми. Только, хорошо бы еще знать, к чему именно…
Два дня проползли, словно сонные осенние мухи, без особых происшествий. Мне казалось, что даже воздух на хуторе замер, словно перед грозой. И это ожидание было хуже самой битвы. Я несколько раз пыталась и вместе с мужчинами, и в одиночку просчитать нашего врага. Но вариантов была такая куча, что придумать что-либо стоящее, и действенное, было делом зряшным. Это все равно, что стоя в чистом поле с завязанными глазами, размахивать мечом направо и налево отмахиваясь от неведомого противника. Силы уходит много, а результатов – ноль. Но то, что скоро что-то грянет, я не сомневалась ни секунды.
На третий день мужчины, уставшие от ожидания, да и от тушенки, взяв с собой Хукку, с самого раннего утра отправились на охоту. Нас с Циркачом оставили «на хозяйстве». Я возилась со стиркой возле бани, а малой крутился у меня под ногами, стараясь быть полезным. Сначала он стал вытаскивать зубами белье из корыта, пытаясь мне помочь его развесить, потом затеял возню с ежиком, который по своей глупости умудрился залезть к нам во двор. А после, уставший от суеты, притих под скамейкой, стоявшей у стени бани, да там и уснул. Я уже закончила развешивать белье, когда щенок вдруг встрепенулся, вылез из-под лавки, и вдруг, усевшись на задние лапки, поднял мордочку вверх и завыл тоненько и тоскливо. Я присела перед ним на корточки, погладила по лохматой головенке и с тревогой спросила:
- Что с тобой, малыш? Что случилось?
Малой перестав выть, посмотрел на меня несчастными глазами и тихонько заскулил. Признаюсь честно: перепугалась я не на шутку. Но требовать от щенка ответа было бы глупо. Я уже собралась было, плюнув на всю конспирацию, раскинуть мыслепоиск, как Циркач сорвался с места и с заливистым тявканьем рванул к ограде. И тут я заметила их. Четыре человека верхом на лошадях выехали из леса со стороны деревни. У меня в голове только прошуршало: «Ну вот, кажется, началось…» Убрав с лица беспокойство, натянула радостную улыбку, и отправилась встречать «гостей». Грёнхагена я узнала сразу еще издали. Его величественную посадку на лошади нельзя было спутать ни с какой другой. Когда всадники подъехали чуть ближе, я смогла их разглядеть получше. Один из них был тот самый проводник Петр, который был с «фоном» здесь в прошлый раз. Двоих других я видела впервые. Один был худой, с длинными ногами и руками и выпуклыми глазами, очень похожий на богомола. Второй здоровенный мужик, с длинными усами, носом картошкой, всклоченными соломенными волосами и пудовыми кулаками. С него можно было хоть сейчас рисовать викинга, только шлем напялить, да меч в руки вложить. Подъехав ближе, Грёнхаген спрыгнул с лошади и с улыбкой направился ко мне. Циркач, по мере его приближения, стал жалобно скулить, и прижиматься к моим ногам. Я наклонилась к щенку, потрепала его по голове и тихо проговорила:
- Успокойся, малыш, я тебя в обиду не дам.
Песик доверчиво лизнул мне руку и скулить перестал, только продолжал весь трястись мелкой дрожью. Ох, не к добру все это…
«Фон» тем временем подошел ко мне ближе и радостно поздоровался. Я, было, собралась кинуться к нему на шею, чтобы показать, как я рада его появлению (а я действительно, была рада. Его появление было лучше бесконечной и тягостной неизвестности последних дней), но вовремя передумала. Пожалуй, это будет перебором. Я, конечно, дурочка, но не идиотка же совсем! Поэтому я отделалась приветливой улыбкой. Сканировать в этот раз он меня не стал, решив, наверное, свои силы на такое ничтожество, как я не тратить. Но я все равно «включила» роль. Береженого Бог бережет, как говорится. А «Юрий» запел:
- Дорогая Верочка, позвольте вам представить своих спутников. Петра, нашего проводника, вы уже знаете. – Мужик угрюмо буркнул мне «здрасьте», и стал сползать с лошади. А «фон» продолжил представлять. – Это – Эндрю, ученый геофизик. – Указал он на «богомола». Тот учтиво склонил голову в полупоклоне. Черт возьми! Мне что, надо на такое приветствие поясно кланяться, или можно обойтись легким книксеном? Решила, что короткого кивка головы с него будет достаточно. А Грёнхаген перешел к следующему своему спутнику. – А это – Алмерик, наш геолог. – «Геолог» мотнул головой, и было непонятно, то ли он здоровается, то ли муху отгоняет. Заметив на моем лице легкое недоумение, «Юрий» поспешно проговорил. – Вы их извините, они совершенно не говорят и не понимают по-русски. – Я успела заметить легкое недоумение в глазах «богомола», из чего сделала вывод, что Карлович лукавит. Для чего ему это надо, мне было неясно. Но ясного здесь для меня вообще ничего не было. Поживем-увидим. А «фон» продолжал разливаться соловьем. - Так что, мы с вами здесь будем единственными собеседниками. – И он, опять взявшись за прежнее, подмигнул мне.
Интересно, кто ему сказал, что таким способом он сможет наладить контакт с женщиной? Кто бы он ни был, этот советчик, но он оказал Юрьё плохую услугу. Нормальную женщину от его бесконечного моргания должно коробить. Но мне придется терпеть весь этот цирк, и делать вид, что мне это очень нравится и даже, в некотором роде, смущает. Я только собралась открыть рот, чтобы сказать, что мужчин дома нет, как «Юрий» посмотрел куда-то мне за спину, и с усмешкой проговорил:
- А вот и ваш муж с егерем. Наверное, с охоты идут? – В его голосе слышалась насмешка.
Я быстро обернулась, и с облегчением увидела Божедара с Николаем, только что вышедших из леса. Впереди них волчьим скоком, расстилая свое мускулистое сильное тело над высокой травой, ко мне на выручку молча летел Хукка.