оглавление канала
Я отступила на шаг от ограды, за которой стоял Грёнхаген со своими соратниками. Хукка должен увидеть и понять, что мне ничего не угрожает, а то еще, чего доброго, и кинется на незваных гостей. Пес подскочил ко мне, и первым делом лизнул малого в нос, успокаивая. Мол, не волнуйся, братишка, я здесь, я с тобой. Потом посмотрел на меня умными глазами, перевел взгляд на гостей, сделал несколько шагов вперед, отгораживая нас с Циркачом от ограды. И в его горле родилось угрожающее ворчание, напоминающее звук приближающейся грозы. Я взяла собаку за ошейник, и проговорила успокаивающим тоном:
- Все хорошо, пес… Свои…
Хукка, подняв голову, посмотрел на меня с легким недоумением. В его глазах явно читалось: «Ага… Свои… Как же… Их «свои» в яру лошадь доедают… Что-то ты, хозяйка напутала…» Я еле сдержала улыбку, стараясь не поднимать смеющихся глаз на «гостей». Тут и мужики мои подоспели. С «фоном» поздоровались за руку, остальным сдержанно кивнули. Грёнхаген представил и им своих спутников, и сразу перешел к делу.
- Вижу вы с добычей вернулись… - Он кивнул на зайца, болтающегося у Божедара на поясе.
Тот со своей открытой улыбкой, словно с легким сожалением о судьбе несчастной зверушки, развел руками.
- Да, знаете, так уже тушенка надоела, вот, решили с Николаем пробежаться…
Грёнхаген с понимающей улыбкой покивал головой, мельком мазнул презрительным взглядом по ветхому ружьишке, которое держал Божедар. Потом сделал озабоченное лицо и проговорил:
- А я ведь к вам с просьбой. Не могли бы вы сегодня съездить к Сапен-горе. Мы там лагерь разбили, нужно исследования начинать. Две группы вести, а проводник у нас один. – Это он проговорил просительным тоном, глядя на Николая. А потом, сразу же к Божедару. – А вас, Федор, я бы попросил помочь нашему гидрологу. Собираемся шурфы закладывать, а там кругом болота, да озерки какие-то, место бы точное определить. Думаю, с вашим-то опытом, это труда не составит. – И опять скроил просящую физиономию. Получалось у него не очень. Было заметно, что больше привык командовать, а не просить. Но старался он изо всех сил.
А я мысленно присвистнула. Во как! Нету у мужика уже никакого терпежу, раз хочет так быстро сразу от двоих освободить наш хутор. Я стояла молча в сторонке, поглаживая Хукку по голове. На лице только тихая такая улыбочка, правда, не лишенная любопытства, и ничего более. Но, посматривать на «новеньких» все же не забывала. Они стояли с непроницаемыми лицами, чуть ли не по стойке «смирно», терпеливо ожидая, когда их босс закончит говорить. Николай с Божедаром переглянулись, и муж, изображая легкую нерешительность, посмотрел на меня, и проговорил:
- Вам прямо сейчас надо…?
«Юрий» скорчил просяще-жалобную мину, и промяукал:
- Желательно…, - а потом, будто спохватившись поспешно проговорил, - Оплатой, как я и говорил, останетесь довольны. – Николай с тоской взглянул на зайца, видимо представляя, как тот бы смотрелся в чугунке с тушеными овощами (я чуть ему не зааплодировала. Артист! Высший пилотаж!), почесал затылок, и тяжело вздохнул.
«Фон» уловил его настрой, и проговорил:
- Вас там покормят. У нас тушенки нет, зато в деревне нам удалось купить парочку свиней. Так что, жаркое обязательно будет. И за Верочку не волнуйтесь. Я присмотрю. – И он ласково так мне улыбнулся, что мне захотелось ему заехать сразу в нос. Сдержалась. Что поделаешь… Назвался груздем… и все в таком роде.
Мои мужчины еще раз переглянулись, потом оба посмотрели на меня. В глазах немой вопрос. Я на их взгляд ответила грустной улыбкой, и прощебетала, едва слышно:
- Ну что ж… Езжай, Феденька. Может тогда мы тебе новый карабин сможем купить. А то твое ружьишко совсем ни на что уже не годится. – И я кивнула на дробовик, который Николаю выдали в охотхозяйстве. Он и вправду, вид имел непрезентабельный. А я продолжила щебетать, изображая из себя вынужденную жертву. – А я тут справлюсь. – Кивнула на все еще улыбающегося «Юрия». – Вон и Юрий обещал за мной присмотреть. – И одарила последнего доверчивой робкой улыбкой.
Тот совсем расцвел, только что обнимать меня не кинулся.
- Ну вот и славно, - пропел он, не стесняясь показывая работу своего дантиста, - Петр вас проводит. А мы, с вашего позволения, - тут последовал легкий кивок в сторону Николая, - тут поосмотримся с товарищами. Все же очень интересно, старый, можно сказать, древний хутор… - И он скорчил просящую физиономию.
Николай пожал плечами, мол «поосмотритесь, не жалко». Мне все это напоминало какое-то представление, в котором все, и артисты и зрители плохо понимали, что происходит. Хотя… Думаю, мы с мужчинами очень хорошо понимали, ЧТО именно происходит. Ну и еще, конечно, наши собаки, которых нельзя было обмануть фальшивым добродушием и сияющими улыбками.
Всю компанию я, наконец, пригласила во двор. В дом опять я никого не планировала заводить, со смущенной улыбкой заметив, что не прибрано у меня, мол, не ждала я гостей. На что «фон» добродушно посмеявшись, ответил, что они осмотрятся здесь, на свежем воздухе, с них и достаточно будет. Сославшись на то, что «мужа в дорогу собрать надо», я вместе со своими мужчинами вошла в дом, не забыв закрыть собак в сенях. Божедар кинулся ко мне:
- Мы не можем тебя оставить здесь одну с этими… - Начал горячиться он. – Неизвестно, что у них на уме…
Я усмехнулась.
- Кому не известно? Нам очень даже известно. Грёнхаген собирается проверить подземелье. Одному плиту с места не сдвинуть. Вот он с собой этих «товарищей» и привел. У него нет задачи меня извести. Скорее всего, просто усыпит, чтобы под ногами не путалась и нос куда не надо не совала. Все обойдется. Не волнуйся.
Николай тоже выглядел озабоченным.
- А если мы этого проводника… ну, который Петр, куда-нибудь под кустик отдыхать положим, а сами потихонечку вернемся? Что скажешь? Все ты будешь под нашей защитой. – И он посмотрел на Божедара, словно ища у него поддержки.
Я помотала головой.
- Нет, так не пойдет. Тогда вся наша «легенда» накроется медным тазом. Наверняка Грёнхаген спросит у своих, когда прибыли и прочее. Чем вы объясните задержку? Заблудились? Хороши же проводники, что сами заблудились. Появятся подозрения и лишние вопросы. А оно нам надо? – Мужики поникли головами. – Вот и я о том же. Нет. В этот раз они просто проверят. У них с собой нет ни оборудования, никаких других прибамбасов, с помощью которых они могли бы простучать или просветить стены на предмет тайников. Сейчас только проверка. А потом уж, подготовившись основательно, они будут предпринимать что-то конкретное. Так что, пусть все идет своим чередом. Тайники они вот так, слету не найдут, и тем более, не откроют. Там еще ловушек штук пять, не меньше осталось. Грёнхаген об этом знает, жизнью своей дорожит, поэтому, без подготовки не сунется. Так что, вы езжайте, и побыстрее назад возвращайтесь. Кстати, Божедар, Хукку забери с собой. Меня они будут беречь, как залог следующего своего визита, а вот пса могут и не пожалеть. Циркача-то я в доме закрою, а Хукку дверью не удержишь.
Я говорила, а сама продолжала складывать в вещмешок немного продуктов в дорогу и чистое белье на смену мужу. Задерживаться в доме не стоило, чтобы не вызвать подозрений. На крыльцо вышли все дружной компанией. У меня глаза были на мокром месте (пришлось разрезать по-быстрому луковицу перед самым носом), и я время от времени горестно всхлипывала, словно мужа на войну провожала. Хотя, если разобраться, так оно и было. Только война была не где-то там, неведомая и знакомая только по рассказам, война была уже здесь и сейчас, прямо у нашего порога. Только мы еще пока до конца этого не осознавали. Потому что пришла она не с гулом винтов самолетов над головой, не с разрывами гранат. А подкралась тихо, хитро и незаметно, словно на кошачьих лапах, вкрадчиво улыбаясь и скабрезно подмигивая. И времени больше на то, чтобы подготовиться у нас уже не было. Нужно было сразу, как говорится «с марша» вступать в бой. Ну что ж… Вот сейчас мы и проверим, кто и чего стоит.
За проводами «Юрий» наблюдал с нескрываемой презрительной усмешкой. А я себя мысленно поздравила. Значит, мы все делаем правильно, коли наш враг уже почти и не таится. Хукку пришлось взять на поводок, иначе его было не увести. А в сенях скулил и царапался Циркач. Эх… Жалко псам нельзя было объяснить, какую игру мы затеяли! Я стояла у калитки, маша рукой на прощание уезжающим. А «фон» стоял позади меня и медовенько приговаривал:
- Ну что же вы, Верочка, голубушка, так убиваетесь…
А я ехидненько про себя дополнила его фразу: «… вы ж так не убьетесь…». Махнула рукой последний раз, и опустив голову, грустно побрела к дому. Грёнхаген от меня не отставал, и словно бес-искуситель, нашептывал мне за плечом:
- Вам бы отдохнуть, милая… Вон вы какая бледненькая. Да и с домашними делами совсем, наверное, измаялись. Вы о нас не хлопочите. Мы тут с товарищами немного осмотримся, да и в деревню вернемся. А вы ложитесь и отдохните пока. А если, что помочь, так вы говорите, не стесняйтесь…
Речь его звучала монотонно, успокаивающе, словно вода, медленно текущая в ленивой реке. Ноги у меня и вправду, словно налились свинцом, а веки отяжелели. Я покачнулась, и едва не упала, не сумев удержать равновесия. Мысли стали медленными и тягучими, словно переваренный кисель. Так… А «фон» зря времени не теряет. Сходу принялся меня отключать. Ну и пусть его… Я даже и сопротивляться не буду. Мы уже дошли до крыльца, поднять ногу на ступень не было никаких сил. Я, едва ворочая языком, пробормотала:
- Вы мне не поможете? А то, чего-то совсем расклеилась…
Грёнхаген с готовностью подхватил меня за плечи и стал чуть ли не волоком тащить в дом. Циркач, увидев меня, буквально вползающую в двери при помощи нашего «гостя», жалобно заскулил и забился под лавку. Я пролопотала едва внятно:
- Щеночка в дом со мной закройте… А то будет там у вас под ногами путаться, да еще потеряется…
Голос Грёнхагена прошептал где-то прямо внутри моей черепушки:
- Конечно, конечно, дорогая, не волнуйтесь…
Он уложил меня на кровать и постоял еще несколько минут, прислушиваясь к моему дыханию. А затем, удовлетворенный увиденным, вышел из комнаты, и я услышала, как хлопнула входная дверь. Ну что… Вот и пришел мой час, показать, хорошо ли меня обучил Володар, мой первый и единственный Учитель, ушедший к предкам через Звездные врата в Великом Капище.