Вечером я жду свидания с мужем, как школьница, взволнованная, смущенная, но при этом… по-взрослому голодная. Утром у нас опять ничего не было. Он бросил меня на кухне, засобирался в ресторан, сославшись на занятость и проблемы.
Признаться, я не знаю, что думать и чем оправдать такое поведение. Не уверена, что готова раскрыть истинные его причины. Наши отношения летят под откос. Мэт делает вид, что все еще любит, но его тело вопит об обратном, а я предпочитаю зажмуриться и притвориться слепой, лишь бы продлить иллюзию семьи.
Подвожу глаза тенями, чуть трогаю тушью длинные, загнутые ресницы, щедро наношу на губы яркую помаду.
Сегодня я намерена оставлять на нем следы. Метить и клеймить.
Улыбаюсь своему отражению как можно теплее и увереннее, хотя в груди после завтрака поселилась морозная зима. Лед трескается, когда слышу щелчок замка и шум распахнувшейся двери.
Спешу в коридор, на ходу одергивая короткое, облегающее платье. Поправляю декольте, порхаю пальчиками по верху груди, сжимаю золотую ладанку над ложбинкой.
- Уф-ф, - нервничаю как невинная в предвкушении первого раза. Впрочем, мы с Мэтом так давно не были близки, что я недалека от истины. Несколько ночей по графику в благоприятные для зачатия дни – и провал. В последние дни мы будто соседи, снимающие одну комнату. Сожители, вынужденные терпеть друг друга.
- Ксюш, готова? – бархатистый баритон любимого мгновенно развеивает все мои опасения.
- Вроде бы, - игриво отзываюсь и плавно, грациозно крадусь к мужу. – Что скажешь?
Хитро ухмыляюсь и, покрутившись, красуюсь перед ним. Повернувшись полубоком, специально поглаживаю себя по талии и спускаюсь к бедрам. Мэт завороженно следит за каждым моим движением, облизывает фигуру взглядом, а в уставших глазах вспыхивает огонь.
.
- Красивая, - шумно сглатывает, невзначай ослабив ворот сияющей, белоснежной рубашки.
- Ты, кстати, тоже ничего, - внимательно сканирую мужа: пиджак с иголочки, выглаженные брюки. И это после бешеного трудового дня? Упираю руки в бока и шутливо предъявляю: – Утром ты от меня уходил в джинсах. Признавайся, где был весь день и от какой хозяюшки при полном параде вышел?
Закашливается, недоуменно смотрит на меня, хмурится. Если бы не знала Мэта, то решила бы, что он скрывает от меня что-то важное и… нехорошее.
- Просто повезло, что сегодня как раз костюм из химчистки доставили. Переоделся в кабинете, - серьезно докладывает, а потом протягивает мне ладонь. – Зато не будем терять время. Можем сразу ехать.
Рассматриваю вблизи его осунувшееся, сероватое лицо, морщины на лбу, покрасневшие глаза. Он выглядит так, словно не спал несколько ночей. Свежий здесь только его костюм, а сам Мэт похож на маринованный прошлогодний помидор.
- Тяжелый день? – шепчу сочувственно и заключаю в ладони его грубые, шершавые щеки.
- Обычный. Это неважно, - обреченно вздыхает. - Я же обещал. Идем.
- А может, к черту свидание? – наклоняю голову. – Хочу провести этот вечер с тобой, и мне без разницы, где. Локация не имеет значения. Главное – приятная компания, - подмигиваю мужу, чтобы хоть немного расслабить.
Не дожидаясь ответа, поднимаюсь на носочки – и целую его.
Мы прилипаем друг к другу. Нетерпеливо проникаю руками между нашими телами, задираю его рубашку, царапаю напряженный, окаменевший пресс.
- Ксю… - сбивчиво выдыхает Мэт, когда я дергаю за пряжку и расстегиваю ремень.
- Ты серьезно задолжал мне, дорогой, - беру инициативу в свои руки. – Или возвращаешь мне супружеский долг с процентами, - целую его щеки, царапаясь о короткую щетину, ласкаю скулы, утыкаюсь носом в ухо. – Или…
- Семейный коллектор, - усмехается, прижимаясь губами к моему виску. Горячо дышит, раздувая волосы.
- Или разводимся, - заканчиваю фразу угрозой.
Мэт вдруг напрягается. Сильные руки стискиваются на моей талии, пальцы неприятно врезаются в кожу.
- Кто тебе развод даст? – рычит ревнивый собственник, пока я борюсь с пуговицами его рубашки и прокладываю губами дорожку от мощной шеи к стальной, жаркой, покрытой волосами груди.
- Госуслуги, ЗАГС. В крайнем случае, суд, - выдыхаю в промежутках между поцелуями.
- А ты подкована в этом вопросе, - зарывается пятерней в мои локоны, собранные на затылке, портит прическу, на которую мне уже плевать.
- Вот и не шути со мной, милый.
Барабаню пальцами вдоль косых мышц живота, забираюсь под пояс – и задерживаюсь, коснувшись углубления под косточкой. Отсюда вниз по бедру ползет кривой рубец. Наощупь помню каждую его щербинку, каждое рваное ответвление, каждый бугорок.
- Помнишь, ты исчез тогда, ничего не сказав?
- До сих пор не простила? – хрипит Мэт, гипнотизируя меня тягучим, потемневшим взглядом.
- Я была уверена, что ты меня бросил, просто перестав отвечать на звонки, - ухожу от прямого ответа, потому что… нет. Не простила. - А оказалось все еще хуже…
- Ты же знаешь, я не хотел, чтобы ты волновалась, - останавливает меня, схватив за запястья. – Не хотел, чтобы ты видела меня больным и беспомощным.
Незадолго до нашей свадьбы Мэт исчез. Я не могла смириться с мыслью, что между нами все так бездарно кончилось, так что после нескольких дней мучений – переступила через свою гордость и позвонила Нине Евгеньевне. Несмотря на то, что она еще тогда меня недолюбливала, все-таки выдала правду. Оказалось, Мэт получил травму на работе – обжегся кипящим маслом. В то время, пока я считала его трусливым предателем, он боролся за здоровье на больничной койке. Не позволил мне разделить его боль. И был крайне недоволен тем, что мать мне все рассказала. Даже на меня злился, пока я ревела у его кровати и носила обеды. Отвергал мою заботу, принимая ее за жалость. Наверное, это был самый сложный период в наших отношениях. На память о нем остался рубец, о котором никто посторонний не знает…
- Я не потерплю больше лжи, даже во спасение, - чеканю строго. – А сейчас не мешай мне, - отбиваю его ладони, и он послушно разводит их, предоставляя мне полную свободу действий.
Хочу поцеловать его еще раз, но… Из его кармана что-то выпадает и с приглушенным шелестом падает на пол. Приседаю. Одной рукой упершись в ногу Мэта, протягиваю вторую к серебристому квадратику.
- Что это? – поднимаю и кручу фольгу в пальцах. – Зачем тебе? – покосившись на Матвея, замечаю, как он напряженно испепеляет взглядом мою находку. – Мы же не предохраняемся…
- Это не мое, - бросает холодно.
Издаю истеричный смешок. Банально до невозможности. Как в дешевом кино.
- Нет, серьезно, - Мэт забирает у меня контрацептив, а я оседаю на пол, будто потеряв точку опоры. – Розыгрыш чей-то. Если это Глеб так неудачно пошутил, то он труп безработный, - сжимает фольгированный квадратик в кулаке.
Продолжаю сидеть, отупело глядя перед собой. Сложив руки на коленях, изучаю его брюки, пряжку ремня, маленькую пуговку, вокруг которой накручены несколько белобрысых волосков. Как если бы кто-то зацепился за нее шевелюрой в процессе… Нет, не могу представлять это…
Тошнит.
Отвожу взгляд, уставившись на оттопыренный карман. С его края свисает еще пара длинных волосинок. Контрастно светлых. Не моих.
Мэт подтягивает брюки, небрежно оттряхивая их. Наклоняется, чтобы взять меня за плечи.
- Давай только не накручивай себя, Ксюш, - выплевывает жестко и яростно, будто я виновата в том, что нашла у него контрацептивы.
Он рычит что-то еще, ругается, а я отключаюсь и прекращаю воспринимать его слова. Ответить не могу. Поспорить нет сил.
Меня мутит. От нервного истощения, от усталости, от волосатого контрацептива.
В момент, когда Мэт дергает меня вверх, я складываюсь пополам и выворачиваю все содержимое желудка на его идеальные брюки. Оттолкнув мужа, сбегаю в туалет, где меня нещадно рвет.
Душ, спальня, кровать. Все как в тумане.
Мэт на кухне. Звонит кому-то, орет в трубку.
Плевать. На автопилоте закрываю комнату изнутри.
Это первая ночь, которую мы с мужем проводим не вместе.
"Разводимся! Моя на тридцать дней". Вероника Лесневская