Адъюнкт-профессор: О маме, её семье, раскулачивании, нэпманах, оккупации, работе и участии в "конкурсе красоты".
Дед - сирота
Моя мама, Нина Александровна Ямскова, родилась в 1929 году. Ее девичья фамилия Дежина. Она, в отличие от папы, москвичка. Её родители переехали в Москву в начале 1920-х годов из бывшего Епифанского уезда Тульской губернии. О тяжёлых бытовых условиях, в каких им пришлось жить на Таганке, я уже писал.
Дед, Александр Григорьевич Дежин, родился в 1887 году в селе Сокольники, которое теперь является микрорайоном года Новомосковска. Что-то случилось в семье его родителей, и с раннего детства деда воспитывали дальние родственники, уездные мещане, наверное, в городе Епифани.
У бабушкиного отца - свой хутор
Бабушка, Александра Григорьевна Баранова (1900 год рождения), выросла на хуторе своего отца, недалеко от восточных окраин современного г. Кимовска. Это примерно в 10 - 15 км от Сокольников. Родители моей мамы развелись вскоре после её рождения, и бабушка всю оставшуюся жизнь прожила под девичьей фамилией Баранова.
У отца бабушки был свой хутор – дом, хозяйственные постройки, пашня. В 1980-е мама с родственницей ездили посмотреть на этот уцелевший большой каменный дом, в котором после войны были то правление колхоза, то детский садик. Когда бабушка Шура приехала со мной в первый раз на лето в Шубино, откуда был родом мой отец, то после прогулки по деревне и её окрестностям она пренебрежительно заявила:
- Тоже мне, колхоз! Да у моего отца земли было больше!
6 дочерей, 3 сына и раскулачивание
Отца бабушки, Григория Баранова, раскулачили при установлении Советской власти – у них изъяли землю (оставив такой же надел, как и другим крестьянам) и часть скота, но не тронули дом.
У него было 6 дочерей (включая мою бабушку) и 3 сына, и все они разъехались в 1920-е – 1930-е годы. Старший сын был арестован во время коллективизации и сгинул в лагерях, младший сын погиб на войне, а средний – уехал в Москву. Старшая дочь, Марфа, до революции окончила фельдшерские курсы и потом работала фельдшером в селе Клекотки бывшего Епифанского уезда (сейчас – в Рязанской области), примерно в 20 км от их хутора. А моя бабушка Шура и её младшие братья и сёстры получили только начальное образование.
Дед и бабушка - нэпманы
Дед и бабушка поженились в начале 1920-х годов. Вначале они были нэпманами и одно время арендовали яблоневые сады (нанимали охрану, потом сборщиков урожая и продавали урожай яблок). Но вскоре переехали в Москву, где дед работал продавцом в магазине скобяных товаров на Балчуге, а бабушка – портнихой, шила на дому женские платья и числилась в составе некой «Э.Х.М.» (видимо, артели).
Немцы стояли на станции
Когда началась Великая Отечественная война, бабушка с сыном-старшеклассником Володей и дочерью-подростком Ниной, моей будущей мамой, уехала в село Клекотки, к старшей сестре, фельдшеру Марфе. Там они прожили почти всю войну и попали на пару месяцев в оккупацию в ноябре-декабре 1941 года.
Когда наши отступавшие части ушли, а жители попрятались от обстрелов в погребах на огородах, двенадцатилетняя Нина убежала на соседнюю железнодорожную станцию Клекотки, примерно в 1,5-2 километрах от села - посмотреть на немцев. Как она потом говорила: «увидеть историю своими глазами». Родственники, после мучительных переживаний по поводу пропавшей Нины, её серьёзно отругали, а потом долго и обидно подшучивали, говорили, что она «ходила встречать немцев».
В селе немцев или полицаев не было – те стояли на станции. Но, как с гордостью рассказывала мне мама, староста однажды принёс бабушке белую материю и потребовал сшить из неё маскхалаты для немцев. Бабушка просто молча от него отвернулась, ткань не взяла и ничего не пошила.
В Клекотках
В конце войны бабушка с сыном уехали домой в Москву, и моего дядю Володю призвали в армию. Он стал десантником, его долго готовили, потом уже он сам был инструктором, и воевать ему довелось лишь с Японией в 1945 году.
Мама осталась в Клекотках, чтобы там окончить семилетку, а потом училась в 8-9 классах в школе в соседнем большом селе Горлово, где жила на съёмной квартире у знакомых, у «Жандарика». Так односельчане прозвали бывшего жандарма царских времён, вернувшегося в родные места.
Там мама и застала послевоенный голод 1946-1947 годов, когда женщины в деревнях буквально плакали из-за невозможности досыта накормить своих детей. Смертей от голода тогда в Чернозёмной России не было, но умерли многие ослабленные болезнями дети и старики в семьях колхозников. Маму и семью её тёти-фельдшера голод не затронул, но после этого она долго была убежденной антисталинисткой и даже никогда не вступала в комсомол, не то что в партию. Впрочем, в 1990-е годы ее взгляды переменились.
Дед, фронтовик времён Первой мировой войны, в начале Великой Отечественной ушёл добровольцем в московское ополчение. Но он уже был сильно болен, так что его в итоге комиссовали и отправили в госпиталь, а потом домой.
Мама - человек из народа
Вернувшись в Москву, мама ещё год отучилась в школе, и в 1948 г. поступила на Факультет иностранных языков Московского городского педагогического института им. В. П. Потёмкина (в 1960 году он был объединён с МГПИ им. В.И. Ленина). Закончила учиться в 1952-м, специальность - «немецкий язык».
То, что она несколько лет училась в сельской школе, даже помогло – на первых курсах у неё была плохая успеваемость, но руководство института шло ей навстречу как «человеку из народа», а потом она подтянулась и успешно закончила обучение. У бабушки было очень сильное «социальное чутьё», если можно так сказать. Ни она, ни её дочь, моя мама, никогда не писали в анкетах, что были в оккупации или что происходят из семьи кулака царских времён (писали, что из крестьян-середняков).
Кстати говоря, в 1995 году в Москве воссоздали Московский городской педагогический университет, и я там проработал с февраля 1997-го до июля 2014 года, в качестве доцента-совместителя на географическом факультете.
Мамина работа
После войны преподавание немецкого языка в Москве постепенно сверачивалось, что плохо сказалось на работе мамы. Она начинала как преподаватель в Заочном институте текстильной и лёгкой промышленности, потом, в конце 1956-го, родился я, и она сидела дома.
В 1959-1965 годах она преподавала немецкий язык на курсах по подготовке и повышению квалификации Управления высотных домов и гостиниц Москвы (в основном, в гостинице «Украина»), написала и опубликовала там учебное пособие для горничных. Затем семь лет проработала в Московском вечернем металлургическом техникуме при заводе «Серп и молот».
А с 1972 года, до пенсии и уже достигнув пенсионного возраста, вплоть до конца 1980-х, она была учительницей немецкого языка в средней школе № 877 в Бирюлёво, и ездила туда из дома на электричке, через бывшую железнодорожную станцию Коломенская. Мама опубликовала статью о преподавании немецкого языка в журнале «Иностранные языки в школе» (1979, № 2).
Мама - среди первых красавиц
В 1997-1998 гг. «Независимая газета» (главный редактор В.Т. Третьяков) провела в несколько этапов конкурс портретных фотографий "Самое красивое женское лицо России". Из примерно 550 фотографий разных известных и не известных женщин в "полуфинале" были отобраны 24 самые красивые участницы. И моя мама вошла в их число, но, увы, как и Любовь Орлова или Марианна Вертинская, не попала в финал из 12 победительниц.
Вот такая была у меня мама, настоящая умница и красавица.
Мама и отец побывали на моей свадьбе, пообщались с внуком.
Отец учил моего сына первым шагам, когда ещё мы все вместе жили на Криворожской улице, а позже мама обучила его с помощью кубиков алфавиту:
Начало:
Все семейные истории, которыми поделились читатели канала, можно почитать (и посмотреть фото!) здесь.
