Всем утра доброго, дня отменного, вечера уютного, ночи покойной, ave, salute или как вам угодно!
145 лет назад 10 ноября 1878 года в двенадцатом часу дня, пребывая в предсмертном забытьи, издав неожиданно полный предсмертного ужаса то ли хрип, то ли вскрик, в Баден-Бадене в возрасте 86-ти лет умирает один из главных действующих персонажей отечественной истории XIX века и её же долгожитель, свидетель и участник сразу нескольких культурных эпох Российской Империи, постоянный герой едва ли не большинства циклов "Русскаго Резонёра" - князь Пётр Андреевич Вяземский. Гражданин (именно такой, которым - по словам Некрасова, использовавшего фразу Рылеева - всякий поэт "быть обязан") и парадоксальный стихотворец, не ставший одним из столпов Эвтерпы потому только, что пером не существовал, предпочитая более осязаемые материальные основы и имея гораздо более финансовой подпорки, чем настойчиво приписываемый ему в друзья Пушкин. При кончине присутствовали княгиня Вера Фёдоровна, камердинер Дмитрий и случившийся о ту пору в Бадене немецкий его знакомец Шредер. Любопытная деталь: перед смертью князь так и не причастился, хоть на том настаивала Вера Фёдоровна, и даже императрица Мария Александровна прислала телеграмму с такою же просьбою. "И умираю-то я не так, как все!" - когда были ещё силы и сознание, похвастался Вяземский... Неисправим и не смертном одре! Оригинал во всём.
Это - да. Он и жил - не так, как все. Стихи писал много, но неровно, некоторые - несомненные шедевры, некоторые - тонкие и умные, но не от сердца, а из головы. Гордился точкою (не фигура речи! Именно обычным знаком препинания), по праву принадлежащей ему в грибоедовской комедии "Горя от ума". По молодости фрондировал круто, поссорился с Государем. После сам сделался государственником. Любил женщин, любил жизнь. Растерял год за годом, десятилетие за десятилетием не одну дюжину друзей и спутников своих из самых разных эпох и царствований. Похоронил семерых собственных детей. Оставил великое множество бесценнейших мемуаров и записок, скреплённых остроумием, наблюдательностью и памятью автора. По совести, ежели бы отечественная мемуаристика о первой четверти XIX столетия была представлена только Вигелем и Вяземским, то и того было бы довольно.
Мог бы поведать множество тайн о Пушкине - из тех, на которые жадная до чужих простыней и панталон толпа особенно падка. Но - не поведал. Ни он, ни Вера Фёдоровна. Закрыв тем самым доступ в пушкинский будуар на все засовы и оставив охочим до того фантазёрам фантазировать и далее.
И ещё одно - в поэзии и вообще в публицистическом наследии князя Петра Андреевича было слишком много... самого Вяземского. Это ни коим образом не порок его, а отличительное свойство пера. Когда читаешь Пушкина - прежде всего это Поэзия в чистом виде, как бы "вне его автора", хотя, разумеется, мы отдаём себе отчёт - кто это создал. Когда перед тобою стихи Вяземского или же его письма, незабываемый и своеобразный образ князя - острослова и остромысла, ироничного и едкого, но не без самоиронии - тут как тут! Недооценённый в свою эпоху и почти забытый едва ли не весь ХХ век, он возвращается к нам именно сейчас, и - слава Богу, что не просто как "поэт пушкинской эпохи" (и непременно - второго ранга), а и - как крупный её деятель, как мыслитель, как её неповторимый Свидетель! "Жизнь наша - повесть иль роман" - написал Вяземский одному из лучших своих друзей - уже смертельно больному, угасающему Фёдору Ивановичу Толстому-"Американцу". Жизнь князя Петра Андреевича - многотомная эпопея, даже бегло прочитав которую, открываешь для себя незнакомые и поданные как бы изнутри страницы отечественной Истории - той, что не пишутся в учебниках, а той, что узнаёшь уже сам для себя много позже.
В качестве стихотворного бонуса - одно из творений князя, написанных вовсе не возрасте угасания, как это может показаться... Здесь ему - 47. Обратите внимание на первое тресловие. Ничего не напоминает? Ага-ага... Ешь, молись, люби... Ну-ну! У всякого времени - свои лозунги.
Любить. Молиться. Петь. Святое назначенье
Души, тоскующей в изгнании своем,
Святого таинства земное выраженье,
Предчувствие и скорбь о чем-то неземном,
Преданье темное о том, что было ясным,
И упование того, что будет вновь;
Души, настроенной к созвучию с прекрасным,
Три вечные струны: молитва, песнь, любовь!
Счастлив, кому дано познать отраду вашу,
Кто чашу радости и горькой скорби чашу
Благословлял всегда с любовью и мольбой
И песни внутренней был арфою живой!
А мы отрываем очередной календарный листок, вспоминая фигуру удивительную, яркую, самобытную, ни с кем несхожую.
С признательностью за прочтение, мира, душевного равновесия и здоровья нам всем, и, как говаривал один бывший юрисконсульт, «держитесь там», искренне Ваш – Русскiй РезонёрЪ
Предыдущие выпуски "... сего дня...", а также много ещё чего -в иллюстрированном гиде "РУССКiЙ РЕЗОНЕРЪ" LIVE
ЗДЕСЬ - "Русскiй РезонёрЪ" ИЗБРАННОЕ. Сокращённый гид по каналу
"Младший брат" "Русскаго Резонера" в ЖЖ - "РУССКiЙ ДИВАНЪ" нуждается в вашем внимании
