Если бы Джемма попробовала съесть еще хотя бы один кусочек, ее бы разорвало пополам. Во всяком случае, так она чувствовала, блаженствуя полулежа в мягком кресле, вдыхая аромат кофе, стоящего перед ней на маленьком столике. Всех уже отправили спать, впрочем никто особо и не сопротивлялся, и только они с Эммелиной остались полуночничать, хозяйка радушно позволила любопытной гостье не уходить, видя как она этого не хочет. Эммелина тоже сидела в кресле, внимательно разглядывала лицо Джеммы,ее цепкий пронизывающий взгляд скользил по лицу девушки, не давая ускользнуть ни одной мысли.
- Да… Я понимаю, что ты хочешь спросить… Откуда у меня такие привилегии, отдельное поселение, мужчины в услужении, да и Кора… Ты знаешь, что в Мире запрещены отклонения, а тут, самый настоящий уродец. Я тебе отвечу. Нам надо быть честными друг с другом, мы большую ношу будем тянуть вместе. Так вот…
Эммелина встала, одним глотком добила кофе, изящно покачивая тонкой талией подошла к буфету, пошарила на верхней полке, двигая в стороны белоснежные чашки старинного сервиза. Потом, вдруг совершенно по-девчоночьи, как нашкодившая подружка глянула на Джемму стеснительно и странно, достала пачку сигарет, бросила на стол
- Прячусь! Дурная привычка, привезла из изолятора, отучиться не могу. Боюсь, дочь узнает, стыда не оберешься. Ты ей не говори.
Джемма кивнула, улыбнувшись, ей теперь придется тянуть две тайны матери и дочери, но она постарается,убережет хулиганок от ненужных знаний. Эммелина смачно закурила, перекинула пачку ей
- Хочешь? Попробуй. Будоражит, придавая мудрость.
Джемма покачала головой, это движение показалось ей осуждающим и она смутилась
- Ну и правильно. Ни к чему.
- А что за изолятор, Эми? Можно я так тебя буду называть?
Эммелина докурила, воткнула бычок в недоеденную грушу, покрутила ее растерянно и оставила на тарелке.
- Можно, называй. Но мне больше нравится “Эм”. Изолятор? Есть в мире такая дрянь. Не дай Бог тебе там оказаться…
Джемма слушала внимательно, этот пресловутый прекрасный Мир все меньше нравился ей, ей уже хотелось уехать домой, в свою лабораторию, где все просто и понятно, где нет страшных тайн, больных чувств, острой боли и разочарования. Эммелина поняла, придвинула кресло поближе, ласково погладила ее по плечу.
- Держись, девочка. Теперь на тебе двое, и от тебя зависит будут они жить или нет. Я ведь в изолятор тоже попала не просто так. Меня наказали за любовь!
На лицо женщины пала странная тень. Было такое чувство, что кто-то пролетел сверху, какая-то недобрая темная птица, и за ее расправленными страшными крыльями спрятался свет. Но она справилась. И продолжала
- Он был Главным среди Строителей. Гениальный архитектор, строил города необыкновенной красоты, весь мир восхищался его работой, в нашем клане не было его талантливей. А я была девочка. Молодая и глупая, дочка переходной и настоящего, бастард. И красивой я была, очень.
- Он что, старше был?
- Намного. И у него была цирелия. Вернее, она себя таковой считала.
Эммелина смотрела в одну точку, куда-то в окно, сквозь которое светила луна, и в ее глазах отражался лунный диск, рассыпаясь в выступивших слезах на множество холодных звездочек. Хозяйка как будто потеряла нить разговора, вернее она растворилась в нем, забыла о собеседнице, просто рассказывала свою историю небу, т оно качалось за окном, как будто кивая.
- И он разлюбил ее! Вернее, он встретил меня!
Та боль, которая сейчас плескалась в ее глазах, была похожа на расплавленный свинец. Она потушила звезды, захлестнула их, как волна северного моря топит берег, и Джемма тоже почувствовала ее, пропустив через себя.
- И что? Ты забрала его у цирелии? Это же смерти подобно!
Эммелина прикрыла глаза, от этого движения ее век свинцовая волна выплеснувшаяся в комнату растаяла, пропала, воздух стал прозрачнее и легче, стало можно вздохнуть. И голос ее тоже успокоился, зазвучал тихо и грустно, как мелодия флейты
- Мы сбежали. Мы решили, что сможем спрятаться, что в этом Мире есть укромные, не пронизанные злом и уродством места, и мы старались их найти.
- И?
- И не нашли. Когда нас поймали, я думала, что нас уберут. Уж слишком явен был наш взрыв, наш протест, а такое выпускать в массы было нельзя. Здесь этого не прощают.
Джемма положила руку на дрожащие пальцы Эм, чуть сжала их,чтобы согреть и успокоить, и у нее получилось
- А вас? Простили?
- Нет! Он просто исчез, о нем больше никто не говорил, его как будто никогда и не было. А меня отправили ТУДА! В изолятор! И там меня убили!
Джемма слушала с ужасом. Контраст между спокойным лицом Эм, ее тихонько шевелящимися нежными полными губами и словами,которые она произносила был страшен. Особенно последнее. Не укладывающееся в голове…
- Что ты имеешь в виду?
- То самое… Они там убивают медленно, Дже. Отрывают жизнь по кусочкам. Меня опускали в воду, увеличивая время каждый раз на полминуты. И когда я уже почти потеряла память, пришел ОН!
Вдруг Эммелина резко вскочила, как будто проснулась. Она оттолкнула руку Джеммы, потом справилась с собой, сказала ласково
- Видишь, Дже. Этот чертов закат не только тебя сводит с ума. На сегодня хватит, завтра нужно будет иметь светлую голову, так что пошли спать. Я тебя провожу.
…
Дже долго не могла уснуть. В открытые шторы заглядывал ночной лес, щебетали какие-то птички, тихонько посапывала Леся. А у Джеммы перед глазами стояло спокойное, как будто помертвевшее лицо Эммелины. И ее живые, упрямые, полные губы, произносящие страшные слова.