ПЯТАЯ ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ ЧАСТЬ.
В поисках Анисьи Борис метался из стороны в сторону, пронизывая темноту лучом фонаря. Бранился и осыпал старушку проклятиями. В это время Виктор продолжал держать меня на прицеле. Ничего другого не оставалось, как двигаться вперёд по тропе. И скоро она вывела нас к уже знакомому месту.
Мы очутились у пригорка, служившего могилой для некогда проживавших в Пустоши мирян. Повсюду, подобно снежным хлопьям, кружил пепел. Он оседал на одежду и волосы, густо набивал глаза и нос.
— Ох, карга! Сбежала! Обвела таки вокруг пальца! — гневался Борис, пиная угольки у пригорка, отчего те наливались кровавым огоньком.
Неожиданно позади громом прозвучал голос Анисьи:
— Чего орёшь?
И, появившись из темноты, старушка швырнула к ногам Бориса лопату, указывая рукой на пригорок:
— Там ваше проклятое золото. Только знайте, ещё никто его отсель не унес. Сунетесь - сдохните, и души ваши в Пустоши тлеть во веки останутся!
— А старая то совсем ополоумела! — оскалился Борис и, вытащив нож, направился ко мне. Перерезал верёвку и высвободил руки. — Бери лопату и копай. Дёрнешься или вздумаешь бежать - пристрелю! — рявкнул в спину Виктор.
Окостеневшими руками я поднял лопату и направился к пригорку. Анисья бросилась мне навстречу и, сняв с себя крест, накинула на мою шею:
— Предупреждала я тебя, не послушал! — сердито прошептала она. — Теперь поздно уж бежать. Чему быть, того не миновать. Я своё прожила, помру сегодня. Да может, хоть ты жив останешься. Ничего не бойся, милок, крест тебя защитит.
— Что ты там, ведьма, шепчешь?! — заверещал Виктор и оттолкнул Анисью в сторону.
Я вступил на пригорок. Под ногами заклубился едкий дым. С каждым следующим шагом угольки разгорались, наполняясь обжигающим жаром и, словно змеи, выпуская свои длинные языки, беспощадно жалили.
Страх парализовал тело, и я уже с трудом волочил ноги, когда свободной рукой нащупал висящий на шее крест и, крепко сжав его, взмолился о спасении, хотя и вовсе не знал молитв. Слова возникали из глубины души, вырываясь из груди. Они тихим шепотом срывались с пересохших губ и разлетались над пустошью. И вдруг на меня снизошла спасительная прохлада. С чьей-то лёгкой руки, необъяснимым образом, разгорячённые угли под ногами в миг почернели, утратив былой жар.
— Золото зарыто под крестом! — крикнул Борис.
Бросив мимолётный взгляд на Анисью, заметил, как она одобрительно кивнула мне головой. Я налёг на лопату. Однако, сколько бы не пытался, остроконечное полотно с заточкой по-прежнему оставалось на поверхности.
— Что там у тебя? — нервничая, воскликнул Борис.
— Не выходит!
— Да что б тебя с... сын! — прикурив и зажав в зубах папироску, поспешил на пригорок. — Дай сюда! — процедил он, выхватывая лопату. Угольки под ногами Бориса молниеносно налились огнём, раскаляя жаром сапоги.
— Вот чёрт! — отбросив в сторону лопату и перескакивая с ноги на ногу, взревел Борис.
Затем он обхватил крест руками и принялся раскачивать в разные стороны. Несмотря на обжигающую боль, поглощенный жаждой наживы, он не останавливался до тех пор, пока не вырвал его и не отбросил в сторону.
—Золото! — закричал он и опустился на колени, швыряя в стороны раскаленные угли голыми руками. Обжигающие искры, взлетая вверх, кружились в воздухе. Внезапно Борис замер, а его ладони и впрямь наполнили золотые самородки.
— Золото! Чёрт меня побери! — обезумел он, не замечая возникшие языки огня, что уже объяли его ноги. — Я богат!
Старая Анисья рухнула на колени и, закрыв глаза, вознесла руки к небу и молилась. С каждым словом её шепот становился сильнее, громче, разлетаясь по пустоши гулом эха, пробираясь в самые мрачные её уголки. В это время одурманенный грехом зависти и жадности, Виктор в несколько прыжков преодолел пригорок и настиг Бориса. Пытаясь выхватить золото, набросился на того с кулаками. Каждый из них норовил убить другого и стать единственным обладателем богатства.
Между тем огненное пламя вырвалось на поверхность и набирало силу, поглощая дерущихся мужчин. Лоскуты одежды превращались в пепел, которые уносил ветер. Кожа с лиц слазила, стекая, как расплавленный воск со свечи, оголяя черепа. Сверкая обезумевшими, наполненными бешеным остервенением глазами, они были сродни двум демонам, выбравшимся из преисподней. Схватка закончилась, лишь когда от их тел остались обугленные кости, что с треском рассыпались, превратившись в серо-чёрную пыль.
На тяжелых ногах я попятился прочь с проклятого пригорка. Добравшись до Анисьи, схватил её за плечи и попытался приподнять:
— Все закончилось! — прохрипел я.
— Нет, милый, только не для меня. Лука уже идёт за мной. Сделай, что я тебе скажу. Установи крест на прежнее место до рассвета. Он оберегает Пустошь от зла! Не позволь Луке и его прислужникам вырваться из могилы! — не сводя белесых глаз с пригорка, прошептала она.
Над тлеющими углями, в поднимающимся плотном дыме возникли едва различимые взгляду человеческие силуэты, чьи истошные вопли разнеслись по пустоши. Это были никто иные, как души сгоревших здесь жителей. Они тянули к нам свои руки и пытались выбраться из под огненной земли, которая навсегда стала для них проклятым пристанищем. Внезапно из центра пригорка вырвались красные искры, что закружившись вихрем, превратились в огненного человека. Серые силуэты затрепетали, не в силах ему противостоять и растворились в тягучем дыме, продолжая свои стенания. Огненный безликий человек, направился к Анисье.
— Лука... — произнесли её пересохшие губы.
Старушка сделала шаг навстречу, и он поглотил её в свои смертельные объятия. Молниеносно вспыхнувшая подобно спичке, она издала свой последний вздох. Оставив после себя парящий в воздухе пепел...
Другие участники группы и не подозревали о том, что произошло ночью в Пустоши. Меня обнаружили утром. В беспамятстве бредящим на пригорке у креста, который я вернул на место по указанию Анисьи. Покрытый пеплом и гарью, окровавленный и поседевший за одну ночь, я привел в замешательство даже самых бывалых. И этим же днём нашу группу вывезли из тайги, а пустошь окружили солдаты, ожидая приезда следователей. Вскоре стало понятно: дело проходит под грифом «сверхсекретно». После множественных допросов меня настоятельно попросили забыть о произошедшем. Именно это я и пытаюсь сделать на протяжении всех минувших лет. Тем не менее, ночные кошмары снова и снова возвращают меня в Пустошь, оставляя после себя вопросы, на которые мне никогда уже не найти ответы.
