Всем известно и, это не секрет, что в истории человечества зафиксированы многочисленные случаи предсказаний будущего. Я приведу всего лишь несколько фамилий, обладатели которых сумели поразить весь мир своими предвидениями будущего – Никола Тесла, Мишель Нострадамус, Жюль Верн, Эдгар Кейси, Вольф Мессинг. Почему вдруг я вспомнил об этих выдающихся людях?
Несколько дней тому назад, меня снова окатила волна воспоминаний о моей жизни, работе в Кзыл-Ординской области, решил виртуально, с помощью “Google”, побывать в тех местах, где провёл свои молодые годы. Сейчас, в настоящее время, это так легко сделать. Тебе покажут, проведут экскурсию теми городами и посёлками, где ты когда-то жил, летал и даже покажут все эти места с высоты птичьего полёта, с помощью Дронов. Во время этого виртуального путешествия в свою молодость, я вдруг увидел названия мощных горнодобывающих предприятий и целую отрасль перерабатывающих заводов в этом регионе.
Что же меня поразило? Бурное техническое развитие некогда отсталого в промышленном плане региона Казахстана? Отнюдь нет. Это путешествие - по когда-то знакомым местам, вызвало в памяти воспоминание об одном из лётных дней. В то время, этот случай я (да и мои товарищи и жена) расценили всё, как розыгрыш, шутку, весёлый анекдот. Конечно, я постараюсь передать как можно точнее обо всём, что произошло в тот день. И вот, что интересно – не было бы этого воспоминания, если бы я не совершил это виртуальное путешествие вдоль железной и автодороги от Кзыл-Орды до Туркестана.
В 1975-м году велось интенсивное строительство автомобильной дороги на отрезке от Кзыл-Орды до Туркестана и руководство этим строительством велось из Кзыл-Орды. Время от времени, стройуправление заказывало в нашем авиаотряде самолёт Ан-2, и специальная комиссия совершала облёт всей трассы. При этом, по мере надобности, экипаж производил посадки рядом со строящейся автодорогой для производства замеров и контроля качества выполненных работ. Лично мне такие спецзадания очень нравились, экипаж не привязан к определённому маршруту, больше возможностей в выборе решений.
В то время ещё не было в этом регионе строгого радиолокационного контроля, всё держалось на индивидуальной дисциплине экипажа в выполнении правил и документов регламентирующих производство полётов. А дальше всё зависело от лётного мастерства, опыта и удачи командира и второго пилота экипажа. Естественно мы, как и все люди обладали разными характерами, амбициями и если можно так выразиться – нахальством. Командир нашего экипажа – Валера К., был очень опытным пилотом, а я, как второй пилот имел огромный опыт работы в южных районах Казахстана.
В тот день наш экипаж, согласно заранее составленного наряда, должен был выполнять спецрейс по контрольному облёту строящейся автотрассы и дежурный командир на инструктаже предупредил:
- С Вами полетят пассажирами представители министерства транспорта Казахстана и два человека из Кзыл-Ординского Обкома партии, строго выполнять их указания.
Ну, конечно же, куда нам деваться, мы прекрасно понимали всю ответственность, которая ложилась на наши плечи. Такие спецрейсы обычно заказывались на целый день и задача экипажа не укачать таких ценных пассажиров и доставить их, к концу дня, бодрыми и жизнерадостными назад в родной аэропорт.
После обязательной предполётной подготовки, уже в самолёте, доложили диспетчеру о готовности к вылету. Получили приказ - ждать, через десять минут подвезут пассажиров прямо к самолёту. И вот прямо к самолёту подлётают три чёрные «Волги» и зелёный «Рафик». Я, как второй пилот, помогаю высокопоставленным пассажирам разместиться в креслах, а прибывшие с ними сопровождающие загружают в самолёт картонные ящики набитые едой и горячительными напитками. По всей видимости, инспекционный облёт строительства будет проведён на высшем уровне. Что ж, в то время мы часто были свидетелями таких инспекций, тогда это считалось нормальным явлением в повседневной советской жизни.
После взлёта и набора ста метров взяли курс на восток - строго над строящейся трассой, но после двадцати минут полёта, к нам, в пилотскую кабину, заглянул начальник строительства и попросил подобрать площадку поближе к дороге и произвести посадку для исследований и замеров. Таких посадок вдоль автотрассы было три и последняя возле самого лагеря строителей, где комиссия провела беседу с рабочими. Когда официальная часть инспекционного полёта была закончена, нас попросили подобрать хорошее, уютное местечко на берегу р. Сыр-Дарьи, чтобы можно было пообедать, подписать документы и просто отдохнуть.
Ну, конечно же, командир с удовольствием выполнил пожелание высоких чиновников. Километрах в тридцати от лагеря строителей, на берегу Сыр-Дарьи мы присмотрели очень хорошую, подходящую по размерам, площадку и произвели посадку на ней. Буквально за несколько минут был разбит очень удобный полевой лагерь с навесом, защищающим от солнца (всё-таки температура воздуха за тридцать) и начали готовить шашлыки. Мы, зная со своего многолетнего опыта, не горели желанием участвовать в этом пиршестве (алкогольные напитки употреблять нам нельзя, а быть трезвым среди этой высокопоставленной компании не интересно). Поэтому командир попросил у руководителя строительства разрешения навестить нашу оперативную точку для проверки условий труда, находящегося там экипажа и попросил его сохранить всё это в тайне, а за два часа до захода солнца мы прилетим и заберём всех в Кзыл-Орду. Этот начальник довольно часто летал с нашими экипажами, знал нас хорошо и легко согласился отпустить нас до вечера.
Всякий раз, когда мы летали в этом районе предгорий Алатау (в то время они так назывались, теперь это Улутау) нас прямо тянуло подлететь к горам поближе, уж больно красивые пейзажи в предгорьях, везде леса, горные речки. Вот поэтому мы с командиром решили устроить себе, пользуясь моментом, отдых с пикничком. Нам даже выделили из своих запасов – хлеба, колбаски и бутылку лимонада. Когда летаешь вблизи гор, складывается обманчивое впечатление, что до них рукой подать, но это отнюдь не так. Мы к ним летели минут двадцать, а они всё равно не приблизились. Увидели под собой горную речушку, а на левом берегу – ровная, подходящая по размерам для посадки и взлёта площадка. Сделали облёт, осмотр с воздуха и пару контрольных заходов на посадку, препятствий не обнаружили, доложили диспетчерам (чтобы не разыскивали) время посадки и ориентировочное время нахождения на земле.
После посадки, подрулили к месту будущего старта и взлёта. Когда вышли из самолёта, застыли от восторга. Видимость миллион на миллион, как говорят лётчики, полный штиль, воздух чистейший, настоянный на запахе трав и цветов, а перед глазами сказочный пейзаж. На северо-востоке чётко видны горы, покрытые изумрудной зеленью, а прямо перед нами, буквально в десяти метрах, с востока на запад, бурлит горная речушка. Она протекает в вырытом ею овраге, не широкая, но очень бурная. Со стороны площадки, где мы приземлились (это левый берег) – обрыв метра три – четыре, а правый берег – пологий. А далее, зелёное пастбище с отарами овец и где-то в километре от нас увидели довольно большой аул. Немного осмотревшись, полюбовавшись этим райским местечком в предгорье Алатау, решаем, что наступило время перекусить и отдохнуть от всех забот. Но вначале, всё-таки жара, нужно искупаться. Это же чистейшая горная речка. С трудом нашли удобный спуск к речке, но когда попробовали залезть в воду – дух перехватило, вода градусов десять – двенадцать, видимо с ледников. Но всё равно окунулись и бегом к самолёту.
Расстелили чехлы с чиновничьих кресел и перекусили, чем Бог послал, вернее, чем чиновники угостили и разлеглись на солнышке загорать. Времени на отдых у нас было достаточно – более четырёх часов. Ведём ленивые разговоры, дышим невероятно вкусным воздухом, созерцаем чудесную, нетронутую природу. Вдруг замечаю, что со стороны пастбища, в нашу сторону несутся два всадника. Командир дремал и на мои слова, что к нам едут парламентёры местных племён, ответил:
- Я отдыхаю, ты ведёшь переговоры, только соблюдай дипломатический этикет.
Когда всадники прискакали к реке, я вынужден был встать и подойти к обрыву. Это были два молодых парня, казахи. По-казахски они спросили – всё ли в порядке, не нужна ли помощь? Почему прилетел самолёт? Вначале я их спросил, понимают ли они по-русски? Да, они довольно хорошо владели русским языком.
И вот с этого момента будто что-то меня подталкивало, я начал говорить о таких вещах, которые в то время и в том месте могли выглядеть больной фантазией. Ну, во-первых, я этим молодым парням заявил, что мы привезли великих учёных, они изучают месторождения на юге Казахстана, и спросил их:
- Не можете ли Вы привезти нам айрана или кумыса, очень пить хочется?
Они с радостью согласились и ускакали в аул. А мы продолжали загорать у самолёта.
Минут через пятнадцать со стороны аула показалась целая делегация, кто на конях, кто на ишаках (до десятка человек). Когда вся эта компания перебралась через речку к нам, к самолёту и стали представляться, знакомиться с нами, я понял, что со своей фантазией, а проще со своим враньём, я вляпался. Среди прибывших оказались четыре местных аксакала (а к ним у местного населения всегда большое почтение), кроме того здесь оказался представитель местной власти, директор, а также учитель истории местной школы. С собой, эти уважаемые люди привезли и расстелили достархан с едой и напитками, даже привезли горячий чай в термосах. Я готов был провалиться сквозь землю от стыда за своё враньё, но командир тихо предупредил:
- Ну, теперь выкручивайся…
А что мне оставалось делать? Когда расселись и завязался разговор – меня понесло. Самое интересное в том, что за всё время моего пребывания и полётов в регионе Аральского моря и пустыни Кызылкум никогда не возникали какие-либо разговоры о месторождениях в этих районах. Меня как-будто кто-то тянул за язык, я рисовал перед ними картины великолепного будущего – здесь будут добывать золото и серебро, найдут уран и построят горно-обогатительную фабрику, построят шахты, проведут железную дорогу к ним. Командир только улыбался и покачивал головой, а слушатели были в шоке и в восхищении. Так незаметно пролетело время – нужно было вылетать, за оставленными отдыхать возле Сыр-Дарьи нашими пассажирами.
Тепло попрощавшись, и поблагодарив слушателей за хлеб и соль, за оказанный тёплый приём, взлетели и взяли курс на Сыр-Дарью. До захода солнца оставалось около трёх часов. После посадки и подруливания к месту, где проходил пикник, поняли, что у нас возникла новая проблема. Большинство из высоких чиновников, в весьма живописных позах, валялись на земле и были мертвецки пьяны, это значит, что их необходимо собирать в радиусе пятидесяти метров и заносить в самолёт, где обязательно привязать к креслам. При этом мы знали, что руководящие товарищи редко весят меньше ста килограмм. Мы с тоской посмотрели друг на друга и, вздохнув тяжело, приступили к погрузочным работам. Двух товарищей, поднатужившись, мы смогли занести и с трудом привязали, но пока ходили за очередным телом, один из них успел выползти из самолёта.
Мы поняли, что своими силами нам не справиться с погрузкой пассажиров до захода солнца. Из всей группы, нашли четырёх более – менее вменяемых и попросили вначале загрузить все разбросанные вещи, а затем быстро принялись грузить остальных. При этом один человек находился внутри самолёта, у двери и никого не выпускал. Вот теперь всё наладилось и нам удалось благополучно взлететь.
После взлёта и набора нужной высоты, я быстро вычислил время полёта до Кзыл-Орды, время было в обрез. Нужно добавлять мощности двигателю и держать максимальную скорость полёта. После доклада диспетчерам о расчётном времени прибытия, попросили, чтобы автомобили встречающих были поданы прямо к самолёту. Пока летели, попросили начальника строительства подписать документы о выполненной работе, это же оплата аренды самолёта для авиаотряда, да и наша зарплата. Он, конечно, поблагодарил нас устно, извинился за беспокойство, доставленное нам при погрузке, и подписал документы на два дня полётов. Мы были в восторге!
В тот вечер мы, забрав оставшееся спиртное из самолёта, с товарищами пошли ко мне домой, где обсуждали события этого дня. Все смеялись, когда командир, красочно, с юмором рассказывал о моих фантазиях и выдумке перед местными жителями далёкого аула. Постепенно, с течением времени, всё это призабылось. Лишь изредка, когда начинал фантазировать на вольную тему, жена одёргивала, напоминала о том случае, да иногда, уже в Украине, встречаясь на посиделках со своими одноклассниками, рассказывая о своих полётах в Казахстане, вспоминал тот давний случай.
Вот поэтому, через сорок три года, увидев (с помощью Facebook) те места, где прошла моя лётная молодость, я был просто потрясён, шокирован. Ведь в том месте, где когда-то мы отдыхали на берегу горной речушки, где я разглагольствовал о фантастическом будущем этого края, теперь работали шахты, проложены автотрассы, подведена железная дорога, работает обогатительная фабрика. Для меня и моей супруги (как свидетеля тех событий) это оказалось – удивительно. Поэтому я и решил рассказать об этом в своём рассказе. Мы в своей жизни не замечаем, как иногда самые невероятные фантазии могут претвориться в жизнь, просто нужно быть повнимательнее к событиям вокруг нас.
Гл. 17
Совсем недавно, одна из читательниц моих мемуаров, высказала с завистью, такую мысль:
- “Как же Вам повезло в жизни, Вы окунулись и познали быт и образ жизни разных республик и слоёв населения такой огромной империи, как Советский Союз”.
И это справедливо. Если сравнивать быт, условия жизни, вековые традиции народов, живущих в пустынях Приаралья, горах Кавказа, Памира, на территории Украины или стран Балтии, в глаза сразу бросается различие в жизни народов этого, искусственно созданного, конгломерата – СССР. Даже насильственно насаждаемое коммунистическое равноправие всех народов Союза не могло искоренить из вековой памяти каждого, отдельно взятого народа, особенности возникновения и самобытного развития своего сообщества.
Попадая, волею судьбы и из-за специфики своей профессии, на территорию разных республик Союза, приходилось изучать и подчиняться тем правилам, по которым жило местное население. И если вначале это, временами, вызывало неудовольствие, какое-то сопротивление, то со временем ты вдруг понимал, что твоё пребывание в данном месте - весьма кратковременно (в историческом плане), а люди (местные) будут жить здесь всегда, и это их земля, и их правила жизни, а ты обязан уважать это. Сейчас, когда все события моей скитальческой жизни уже давно в прошлом и приходится довольно сильно напрягать свою память, чтобы поделиться с детьми, товарищами всеми теми знаниями и опытом, которыми меня обогатила ЖИЗНЬ, я понимаю, как же мне повезло со своей “неординарной” профессией и таким необъятным запасом увиденного. И сразу же возникает желание поведать, для сравнения, о двух эпизодах из моей лётной работы. Хочу описать особенности работы лётного экипажа в двух, абсолютно разных республиках – Казахстане и Литве. Большая часть населения Казахстана воспитана на традициях Востока, а быт и условия проживания обусловлены нелёгкой жизнью в пустынях Каракум и Кызылкум, а также предгорий Алатау и Тянь-Шаня, тогда как Литва расположена в центральной части Европы, и население воспитано на культуре христианства, а быт обусловлен умеренным климатом центральной Европы.
Конец лета 1968-го, наш экипаж (командир – Миладий Михайлович Арбузов и я – молодой второй пилот) поставлен в наряд, как резервный, дежурный. Находимся в штурманской комнате, в ожидании какого-нибудь спецзаказа. Чтобы скрасить время ожидания – играем в шахматы. Я, в основном, проигрываю – зато набираюсь опыта. Складывается впечатление, что сегодня мы останемся, к сожалению, без налёта. Время подходит к обеду, мы идём в столовую, и только приступаем к такому приятному процессу, как поглощение окрошки и бифштекса – нас срочно вызывают к командиру. Приходится спешно, без удовольствия, давясь и чертыхаясь, проглотить такооой обед и бегом в кабинет комэски. Командир озвучил нам полученную радиограмму: - “срочно подготовить самолёт для спецрейса по маршруту – Аральск – Каска-кулан – Нукус, из Алма-Аты следует “литерный” рейс с правительственной делегацией для участия в торжественных мероприятиях в столице Каракалпакии”. Для небольшого районного центра, каким был на то время г.Аральск, это было неординарное событие. Все технические службы аэропорта были брошены на подготовку этого спецрейса. Чуть позже нам сообщили состав правительственной делегации – наших пассажиров. В её составе были – Главный редактор Центрального органа Компартии Казахстана - газеты “Ленин жолы” (Ленинский путь) - член ЦК Компартии Казахстана, секретарь ЦК комсомола Казахстана, второй секретарь Обкома партии Кзыл-Орды, Герои Соцтруда, женщина – агроном и молодая доярка - победитель республиканского соцсоревнования.К сожалению, за давностью лет – фамилий уже не помню, но вот должности и даже лица запомнились на всю жизнь.
К моменту прилёта “литерного” самолёта ИЛ-14 из Алма-Аты, наш АН-2 (в варианте “люкс”) уже стоял в ожидании высокопоставленных гостей на перроне, маршрут на карте проложен, и штурманский расчет мной произведён. Когда производили посадку пассажиров в наш самолёт – персонально перезнакомились, довольно простые, с юмором, люди. Только возникли непредвиденные изменения в запланированном полёте. Нам необходимо было произвести посадку в посёлке Каска-кулан, чтобы забрать на борт знаменитого бригадира рыбаков – Героя Соцтруда. Это, к слову, принесёт массу хлопот и неожиданностей, не только нам, как экипажу, но и другим людям.
После посадки в рыбацком посёлке Каска-кулан пришлось ожидать минут двадцать, пока не прибыл знаменитый рыбак. А уже после взлёта и набора расчётной высоты, я определил время прибытия в аэропорт Нукуса. К большому огорчению, для успешного выполнения задания нам не хватало минут двадцать светлого времени, а допуска к полётам ночью наш экипаж не имел. Всё усложнялось ещё и из-за того, что нам (по штурманскому расчёту) уже не хватало светлого времени на возврат в Аральск. Немедленно сообщили по радио в Аральск о сложившейся обстановке. И уже через несколько минут мы получили указание – произвести вынужденную посадку на местном грунтовом аэродроме посёлка Кызылкум, где имелись нормальные условия для ночёвки делегации. Местное руководство будет предупреждено по радиосвязи.
Вот поэтому, через полчаса, мы благополучно произвели посадку на аэродроме посёлка Кызылкум. Местное начальство встречало нашу делегацию шикарно, были и цветы и музыка (такие высокие гости не часто посещают эту глубинку). Благодаря неожиданному стечению обстоятельств, местное население вдруг обрело счастье лицезреть одного из высших партийных руководителей родной республики, да и вся делегация – очень уважаемые люди. Было решено разместить нас в доме начальника аэропорта. Дело в том, что в совхозе функционировал аэропорт МВЛ (местные воздушные линии) и ежедневно, выполнялись пассажирские рейсы, согласно расписанию.
Я всегда восхищался гостеприимностью казахов, вот и теперь нас провели в большой зал, где на полу были расстелены яркие ковры, каждому гостю положили большие подушки и все разместились вокруг скатерти, также расстеленной на полу. На этой скатерти стояло блюдо с виноградом, яблоками, а также ваза со сливочным маслом и сыром, а на подносе сложен, порезанный аккуратными ломтиками, хлеб. Когда мы разместились на полу, я обратил внимание, что вокруг этого достархана находились только мужчины. Но я знал, что в состав делегации входили две женщины. Мой командир, уже несколько лет летал в этих краях, знал особенности жизни местного населения, поэтому я всегда обращался за разъяснением к нему и сейчас, тихо (на ухо) спросил:
- Где делись женщины?
- А они на женской половине, им нельзя находиться за одним столом с мужчинами – тихо ответил командир.
Пока во дворе свежевали барана и готовили мясо для бешбармака, нам принесли огромный самовар, и жена коменданта стала разливать по кесайкам чай, добавляя в него молоко. Надо признать, чай был очень вкусный. Всем процессом за достарханом руководил хозяин дома (комендант). Он, как только мы расположились, спросил у редактора (он ведь был главным, среди делегатов): - Как будем обедать – по-казахским обычаям (брать пищу руками) или по-русским (с вилками и ножами)?
Тот заулыбался и взглянул вопросительно на моего командира (среди всех собравшихся было только два русских – командир и я). Миладий Михайлович только руки развёл:
- Мы в гостях, у казахов, поэтому полностью подчиняемся Вашим обычаям.
А мне тихонько шепнул:
- Наблюдай за мной и делай, как я, чтобы не обидеть хозяев.
Кроме самовара и сладостей появились бутылки с водкой, коньяком, вином и, сразу проблема, глава делегации пожаловался на больную печень – следовательно, алкоголь для него под запретом. Ну и естественно у всех членов делегации нашлись заболевания. Короче говоря, из всех собравшихся только рыбак (крепкий мужик – ростом около двух метров и весом около центнера) да мы с командиром (всё-таки – лётчики) оказались способны подымать и опорожнять рюмки. Ну, что ж, пришлось мужественно сражаться с навалившимися трудностями. Но чуть позже мне пришлось освоить на практике ещё одну особенность национальной традиции. Когда внесли огромное блюдо с приготовленным бешбармаком, то по традиции, отдельно на тарелке лежала отваренная голова этого барашка. Вот здесь я узнал кое-что новое о традициях казахского гостеприимства. Оказывается, чтобы разделать голову барашка, необходимы умение и навыки. Для этой цели был приглашён самый уважаемый аксакал из местных. Он должен был разобрать голову и вручить, каждому из гостей по отдельной частичке, строго учитывая иерархическое положение каждого. Как же я был удивлён, когда нас признали самыми почётными гостями за столом и вручили первым – командиру правый глаз, а мне – левый. Хотел бы я увидеть выражение моего лица, в тот момент, но я видел улыбки всех и ожидание – нашей реакции. Командир спокойно проглотил глаз и запил рюмкой коньяка. Деваться некуда – пришлось повторять за командиром, и ничего страшного. Зато, какое уважение от казахов – даже похлопали. Ну, а дальше – пир, и проявление уважения к нам – все за столом говорили только по-русски. Когда убрали скатерть, здесь же постелили на полу и все улеглись спать. А утром, после лёгкого завтрака и чая, мы взлетели, взяли курс на Нукус и доложили на базу и диспетчерской службе Нукуса расчётное время прибытия. Мы ещё не знали, что нам предстоит ещё одно испытание в этом полёте.
Когда до прибытия в Нукус оставалось пятнадцать минут лётного времени, внезапно полностью пропала радиосвязь. И хотя на самолёте находилось несколько радиостанций, мы не могли связаться ни с Нукусом, ни с Аральском. Мы сразу вспомнили, что среди полётной документации имеется пособие, в котором расписаны действия экипажа на случай возникновения чрезвычайных происшествий во время полёта. Но мы и без него знали всё, чтобы благополучно завершить наш полёт. Нам необходимо было строго выдерживать высоту, заданную диспетчерами, и быть над аэродромом точно в расчётное время. Так и поступили, вышли на аэродром в точно рассчитанное время, над взлётной полосой покачали крыльями и, выполнив манёвр строго по схеме аэропорта Нукус, произвели посадку. В конце пробега увидели, что к самолёту несутся два спецавтомобиля. Вот следуя за ними, мы и зарулили на дальнюю стоянку. Когда я открыл входную дверь самолёта, то увидел офицера (майора), он представился сотрудником КГБ и предложил нашим пассажирам пройти к подъехавшему автобусу. Как только автобус уехал, офицер забрал у нас все документы. Нас рассадили в разные автомобили и отвезли к зданию аэропорта, где завели в разные комнаты, вручили ручки и чистые листы. Пришлось посекундно описывать все события этого злополучного дня. Пока мы находились на дознании, бригада инженеров – радистов обследовала самолёт и подтвердила полный отказ радиосредств. За ночь самолёт отремонтировали и на следующий день мы благополучно перелетели в Аральск. За успешное выполнение этого полёта нам объявили благодарность.
А о работе в Прибалтике опишу в следующей главе.
Гл. 18
Сейчас сижу и размышляю, какой же выбрать эпизод из моей прошлой, непоседливой жизни лётчика малой авиации, чтобы подчеркнуть разительное, показательное отличие условий жизни, быта, традиций, сложившихся веками в разных республиках такой огромной империи – под названием СССР. И это правда, отличия большие. Сталкиваясь с этим впервые – даже теряешься, боишься допустить какой-нибудь промах и выглядеть из-за этого глупо. Действительно, разница между такими понятиями, как Восток и Запад – огромна. Работая продолжительное время в Средней Азии, и вернувшись после этого на свою родину – Украину, я ощутил это сполна.
Но вдруг Министерство Г.А. решило направить несколько самолётов в Прибалтику, для помощи братской республике в достижении рекордных урожаев в сельском хозяйстве. После довольно сложного перелёта: – Полтава – Вильнюс, с посадкой и дозаправкой в Минске, наши экипажи, несколько дней, отдыхали и знакомились с архитектурой и достопримечательностями столицы Литвы.
Бродя по старым улицам древнего города, я восхищался сохранённому до настоящего времени колориту эпохи старинного европейского города. С удовольствием посетил картинную галерею древних мастеров, которая находилась в соборе Петра и Павла. Здесь же, в соборе прослушал органный концерт, и, в исполнении одной из лучших оперных певиц Литвы, знаменитое музыкальное произведение – “Ave Maria”. На меня это произвело незабываемое впечатление. Дело в том, что впервые я побывал на органном концерте в Москве ещё в 1966-м. Я следовал в Алма-Ату после окончания лётного училища Г.А. С того момента я просто влюблён в звуки этого инструмента, и во всех городах, куда забрасывала меня судьба, я первым делом искал зал, где звучал орган и обязательно посещал концерты знаменитых исполнителей.
Но вот наши экипажи распределены по хозяйствам, наш экипаж направлен в Новые Окмяны (Науйойи – Акмяне литовское название). Это районный центр, вокруг которого расположены колхозы и совхозы, где нам предстоит работать. Итак, посадка на одном из полевых, грунтовых аэродромов. Сразу же после разгрузки самолёта и размещения экипажа на ночёвку, меня пригласили в контору, в кабинет директора совхоза. Мужчина, лет шестидесяти с подтянутой, спортивной фигурой и постоянной улыбкой на лице, представился и после крепкого рукопожатия, усадил меня в кресло, а секретаршу попросил принести кофе. Во время этой дружеской беседы, а она была довольно долгой, он с интересом выспросил и выслушал всё обо мне, Украине, нашей работе в других республиках СССР.
Когда я рассказал ему о нашей работе – взлёт до восхода солнца и посадка с заходом солнца, он вдруг засмеялся и спокойно предупредил:
- В нашем хозяйстве строго соблюдается трудовое законодательство, при входе в контору, на стене висит распорядок рабочего дня. Мы живём строго по этому распорядку.
Я был в шоке, когда уходя, ознакомился с этим распорядком. Если честно, не поверил тогда, что они живут строго по законам. Рабочий день начинается в 8.00 утра и заканчивается в 18.00 вечера, а время обеда – два часа. Но уже на следующее утро, я понял, что можно жить, и это прекрасно, соблюдая законы, честно трудиться и уважать любого работника, независимо от должности. И это было одно из лучших сельхоз предприятий Литвы.
Утром, дежурная машина вместе с агрономом прибыла к гостинице в 7.45, а не в 5.00, как ожидали мы и нас доставили к столовой. Вот это была картина – возле дверей столовой спокойно стояли все работники совхоза во главе с директором. Ровно в 8.00 двери столовой открылись, и директор пригласил нас, как своих гостей, войти первыми. Оказывается, совхоз предоставлял всем работникам, независимо от занимаемой должности, бесплатные завтраки и обеды. И, что нас приятно удивило при этом, всем без исключения выдавалась кружка пива (и пока мы работали в этом хозяйстве, я ни разу не видел, чтобы кто-то превысил эту норму). А нам эта норма пива предоставлялась только вечером – после полётов. А что поделаешь - за штурвалом пить нельзя!
Как же приятно и легко нам было летать строго по часам, соблюдая распорядок дня. Да, мы теряли в налёте, в заработке, но зато, как выигрывали в сохранении здоровья, не растрачивали понапрасну наши драгоценные нервные клетки. Нам не страшны были никакие проверки, инспектора – мы летали строго по правилам, не нарушая наших руководящих документов. К сожалению, в этом хозяйстве мы летали недолго, здесь был небольшой объём работ.
Итак, мы перелетели на новый грунтовый аэродром и сразу же столкнулись с проблемами. Этот аэродром по своим размерам и расположению можно было назвать только условно пригодным к эксплуатации. С одной стороны взлётная полоса оканчивалась за пятьдесят метров от непроходимой лесной чащи, которую опоясывал ров, шириной и глубиной до трёх метров, а с другой стороны полоса заканчивалась в городке между жилыми домами!!! Благодаря большому опыту смог примоститься на такой ограниченной площадке. Дело в том, что со стороны посёлка - ВПП пересекала ЛЭП, поэтому уйти на второй круг, при посадке, было проблематично.
На площадке нас уже ожидали председатель колхоза и главный агроном с местным парторгом. Они воочию увидели, как мы несколько раз пытались произвести посадку и клятвенно пообещали к утру оборудовать стоянку для самолёта и провода ЛЭП спрятать под землю. Наш техник с агрономом начали размечать будущую стоянку, которая размещалась за двадцать метров от огромного деревянного дома, где мы будем жить. В это время молодой парторг (русский парень Ваня) отозвал меня в сторонку, чтобы поговорить с глазу на глаз:
- Командир, Вы будете жить здесь вместе с хозяевами – коренными жителями, их предки после войны были сосланы в Сибирь, где и погибли, отношение к Советской власти у них особое, но думаю, к Вам у них претензий не будет.
Когда мы занесли личные свои вещи в дом и разместились в отдельной комнате, я решил пригласить колхозное начальство к нам в гости, чтобы укрепить наше трудовое сотрудничество. Мы всегда при вылете во все экспедиции предусматривали такой вариант и брали с собой запас (горілки з перцем, сала, ковбаски). Приглашение было принято, и вечером, колхозное начальство с внушительным запасом местного домашнего пива разместилось в нашей комнате. Вечер прошёл в тёплой, дружеской обстановке, особенно гостей удивило, как мы сумели накрыть такой, по-украински щедрый, стол. Стоит отметить, что уже к вечеру следующего дня аэродром был оборудован согласно нашим требованиям и мы приступили к полётам в обычном режиме – от восхода до захода солнца.
Но уже через два дня случилось очень неприятное происшествие. В этот день, впервые, ветер дул со стороны посёлка и мы должны были взлетать с курсом на посёлок. После отрыва самолёт, набирая высоту, пролетал над крышами домов на высоте порядка тридцати метров. Будучи уверенным в надёжной работе двигателя самолёта, я спокойно выполнял полёты. Но на пятом взлёте я вдруг услышал звук удара по самолёту, с левой стороны пилотской кабины. После выполнения полёта и посадки я сам залез на стремянку, чтобы осмотреть облицовку пилотской. Чуть ниже стёкол обнаружил вмятину в обшивке пилотской. Откуда она взялась, мы с техником определить не смогли. Заправились и снова на взлёт, но теперь, инстинктивно, смотрю в левое нижнее стекло, а второй пилот выполняет полёт. Пролетаем над первыми жилыми домами, высота около двадцати метров, снова удар, но теперь в нижнее стекло кабины. Стекло удар выдержало, но всё в трещинах. В доли секунды успел заметить фигурки двух пацанов, которые побежали между домами в сад.
После посадки зарулил на стоянку и объявил перерыв, а сам сел в дежурный автомобиль и попросил отвезти меня в контору к председателю. Когда я вошёл в приёмную, секретарша доложила мне, что у председателя совещание с проверяющими из Вильнюса. Я понял, что им не обязательно знать о нашем ЧП, попросил секретаршу сказать на ушко председателю, что его срочно хочет видеть командир самолёта. Когда он вышел из кабинета и мы уединились, я рассказал ему обо всём, что случилось на аэродроме, и попросил его, не поднимая щума разобраться и обеспечить безопасность полётов. Он заверил, что часа через два приедет на аэродром. Действительно, когда мы пообедали в кафе и приехали к самолёту, УАЗ-ик председателя стоял уже возле дома и парторг пригласил нас в комнату, где мы проживали.
В комнате находились – председатель, главный агроном, парторг, две женщины и два перепуганных пацана.
- Ну вот, командир, решай сам, что делать с этими паразитами, это они смастерили самопал и решили сбить твой самолёт.
И председатель протянул мне этот самодельный пистолет. Беру его в руки и в голове сразу воспоминания детства, сколько таких самопалов делал с друзьями в школьные годы. Делаю очень серьёзное выражение лица, хмурю сердито брови и объявляю:
- Да, дело государственной важности, так могут поступать только шпионы, диверсанты. Меня, как командира, хотели убить. Выводите этих диверсантов, я сейчас заряжу этот пистолет и буду их расстреливать, такое нельзя простить.
Дааа, вспоминаю выражение их лиц и квадратные глаза. Первым не выдерживает парторг – начинает хохотать, а за ним все в комнате заливаются смехом. Когда перепуганные, но счастливые мамаши уволокли своих хулиганов домой, председатель объявил:
- Командир, завтра – в субботу работаем только до обеда, а затем мы приглашаем Ваш экипаж в министерскую сауну, чтобы мирно и дружески разрешить этот международный конфликт.
На следующий день мы по рации срочно вызвали нашего командира звена, Николая Павловича Пинчука (нашего, всеми уважаемого аксакала), и обедать нас повезли в такие лесные дебри, настоящие джунгли. Когда мы вылезли из машин, то увидели старый, старый деревянный, весь покрытый мохом дом, но когда мы вошли, поняли сразу – это по-министерски. Слева – оснащённая всем необходимым кухня, далее банкетный зал с резной, дубовой мебелью, огромный, мраморный камин. На столе разнообразие водок, коньяков, вина, а на кухне повариха готовит что-то очень вкусное. Нас сразу повели в сауну, предупредив, что пить будем только после сауны и купания в лесном озере. Да, умеют министры отдыхать, и как же нам повезло – такие моменты не забываются, балую себя иногда такими воспоминаниями. И, что интересно, в какой бы Республике Советского Союза мы ни работали, если найдёшь общий язык с руководителями хозяйств, тебе всегда предоставят возможность попользоваться министерскими благами.
Как хорошо, что на следующий день у нас был выходной, и мы отоспались!
Гл. 19
Абсолютно уверен, что каждый человек в своей жизни много раз попадал в ситуацию, при которой его охватывал страх. А чтобы перебороть его и с честью справиться с обстоятельствами, которые вызвали этот страх, нужны навык, способность правильно оценить ситуацию и трезвый ум.
С точки зрения психологии страх является врождённым эмоциональным процессом, с генетически заданными физиологическим компонентом и конкретным субъективным переживанием. Причинами страха считают реальную или кажущуюся угрозу. Страх мобилизует организм на реализацию поведения, при котором можно нейтрализовать опасность. Некоторые учёные, рассматривая это явление с моральных позиций, считают страх вредной эмоцией с плохими последствиями. А вот учёные, которые рассматривают страх, как биологическое явление, наоборот, считают его очень полезным, так как страх предупреждает об опасности. И оба эти подхода к эмоции страха обеспечивают самосохранение индивида и мобилизации его сил и возможностей.
Человеку свойственно бояться опасных животных или ситуаций основанных на собственном негативном опыте, и это записано на уровне нервных клеток. В связи с этим вспоминается один день из моей лётной жизни во время пребывания и работы в Кзыл-Орде. Тот день, в общем-то, начался как всегда – обыденно, согласно ежедневного распорядка и плана полётов. Ничто не предвещало каких-либо чрезвычайных событий. Но, как оказалось, день оказался весьма стрессовым и держал наши нервы в напряжении до самого вечера.
Очень часто, в то время, мы выполняли полёты по обслуживанию противочумных станций. Эти станции были расположены по всей территории Кызылкумской пустыни и Казахстана. На них жили и работали полевые отряды, которые вели поиск и исследования колоний мышей – полёвок, сусликов, крыс. Дело в том, что на этих грызунах часто живут блохи, которые могут быть разносчиками палочки чумы (Pasteurella Pestis), этих блох необходимо было собирать в пробирки и срочно отправлять в Кзыл-Орду, в лабораторию для исследований. Для этого и существовала, малая санавиация.
Мы должны были найти с воздуха, в степи эту полевую бригаду. В то время мобилок ещё не было и нам сообщали, приблизительно (в радиусе 100-та километров) местоположение данной бригады. Самолёт загружали материалами, оборудованием необходимыми бригаде, продуктами питания, прессой и мы вылетали в направлении предполагаемого места базирования бригады.
Находясь в степи, где всегда тишина, которую нарушают только пение жаворонков да стрекот цикад и кузнечиков, руководитель полевого отряда должен был прислушиваться, чтобы вовремя услышать звук двигателя самолёта, который приближается к этому району. Как ни странно, звук от работающего двигателя самолёта можно услышать за 30 – 50 километров. Вот тогда необходимо взять зеркальце и направить солнечный зайчик в сторону летящего самолёта. Когда мне впервые рассказали об этом, я не поверил, но это таки, правда. Если летишь на самолёте, и с земли направляют солнечный зайчик, то это как прожектор, ярко бьёт по глазам. Кроме того руководитель должен подобрать участок земли пригодный для посадки и взлёта самолёта и установить флаг, чтобы экипаж мог определить с воздуха направление ветра.
В тот день мы удачно, довольно точно долетели к месту расположения отряда. Я имел уже большой опыт по подбору площадок с воздуха, поэтому сразу определил, что данная площадка не очень удачно выбрана (была использована грунтовая дорога с небольшим поворотом и довольно короткая). Но сделав несколько заходов, решил всё-таки садиться на предложенную площадку (всё же рядом палатки и груз для отправки). После довольно сложной посадки, подрулил к палаткам. Когда вышел из самолёта, ко мне сразу подошла руководитель отряда, женщина лет пятидесяти, худенькая, спортивного телосложения:
-- Извините, я не совсем удачно подобрала площадку для посадки самолёта, поняла это, когда Вы уже приземлились.
-- Да уж, это не автомобиль, а самолёт. Ничего, как-то управимся, загружайте и будем вылетать, в наряде, после обеда ещё одно задание.
Когда в самолёт загрузили груз и ящик, в котором лежали пробирки с собранными блохами, мы начали взлёт. Так как площадка была короткой, закрылки выпустил на максимум, а двигателю полный газ, когда отпустил гашетку тормоза, сполна ощутил насколько площадка неровная. Самолёт нещадно трясло на выбоинах, мы услышали сильный грохот и когда самолёт оторвался от земли я смог оглянуться и с ужасом увидел, что ящик с пробирками перевернулся, а пробирки рассыпались по полу пассажирской кабины. Определить – разбились они или нет, не мог. Тотчас в моей голове всплыли воспоминания пережитых мною двух эпидемий чумы в Аральске, в 66-м и в 67-м годах. Даже сейчас ощущаю, какой страх охватил меня в тот момент. Сразу же весь вспотел, захлопнул дверь пилотской кабины. Как только набрали высоту, вызвал диспетчера Кзыл-Орды и доложил о чрезвычайной ситуации, которая сложилась на борту самолёта.
Минут через десять, диспетчер мне сообщил, что в аэропорту всё будет подготовлено к встрече нашего самолёта. Нам обеспечили внеочередную посадку и приказали зарулить на специальную площадку, подальше от аэропорта и пассажиров. Нас, по радио, предупредили – пилотскую кабину не открывать, находиться в самолёте. А в это время к самолёту прибыл спецавтомобиль и команда из пяти человек в спецодежде, в противогазах (как инопланетяне), аварийно вскрыли двери самолёта и со шлангов обработали какими-то обеззараживающими препаратами пассажирскую кабину и начали собирать пробирки. На наше счастье, ни одной разбитой не было, и их количество совпало с записями в документах. Мы с облегчением смогли вздохнуть и покинули самолёт.
Если читатель думает, что наши приключения в этот день закончились, то это совсем не так. В соответствии с планом полётов, после обеда, наш экипаж должен был лететь в Джезказган. Что это за спецрейс, нам не сказали, был приказ – подготовить пассажирский самолёт и ждать команды на вылет в самолёте. Ждали минут двадцать, пока к самолёту не подъехало милицейское авто (его ещё называют “Воронок”). Из него вышли три милиционера – майор и два сержанта. Когда вышел к ним, майор передал мне пакет документов и сообщил:
-- Командир, сейчас мы посадим в самолёт двенадцать мужчин, Вы их доставите в Джезказган. Это заключённые, у которых сегодня закончился срок тюремного заключения, поэтому их необходимо доставить в Джезказган на поселение. Сопровождать их некому, у нас нехватка кадров, отдаю их под Вашу опеку. С Вашим командованием всё договорено.
Ну и что мне оставалось делать? Молча, рассадили всю эту весёлую компанию в самолёте, застегнули их привязными ремнями, закрыли двери самолёта и запросили у диспетчера разрешение на вылет. А этот диспетчер – весельчак ещё и шутит:
-- Если что – докладывай.
Признаюсь, страх в душе всё-таки присутствовал. После взлёта, второй пилот предложил закрыть дверь пилотской кабины, но я не согласился, не хотелось показывать свой страх. С первых минут полёта я передал управление второму пилоту, а сам время от времени наблюдал за своими такими неожиданными пассажирами. Вообще-то, они чувствовали себя намного спокойнее, чем мы. Некоторые из них играли в карты, а остальные, с интересом, осматривали через иллюминаторы, проплывающую внизу местность, беседовали между собой. Вдруг один из них (почему-то с самого начала я предполагал, что он был главным среди этой ватаги) поднялся с кресла и подошёл к пилотской. Если честно, сердце у меня ёкнуло, а он просто спросил:
-- Командир, можно посмотреть Вашу кабину, я никогда не был в самолёте, будет что вспомнить.
Конечно же, я разрешил ему подняться в пилотскую. Он внимательно, с интересом всё рассматривал, удивлялся такому количеству приборов, рычагов, тумблеров, что-то расспрашивал. Потом поблагодарил за экскурсию, пожал нам руки и спокойно пошёл на своё место.
И только после посадки и передаче бывших “зеков” и их документов, прибывшим на аэродром Джезказган милиционерам, мы смогли успокоиться и пойти в ресторан поужинать и принять рюмку коньячку, чтобы окончательно успокоить свои нервы. А на следующий день, порожняком, вернулись домой, в Кзыл-Орду, чтобы продолжать свою лётную, такую беспокойную, но такую яркую, интересную жизнь.