Гл. 4
Канун нового 2018-го, через десять часов завершится очередной этап моей жизни. Более семидесяти раз я уже прохожу этот рубеж. Если в молодости это было ожиданием чего-то нового, ожиданием праздника, то сейчас это грустное осознание, что ещё один год улетел в прошлое, оценка пройденного, констатация неизбежности, неотвратимости движения времени. На днях, мой сын сказал мне:
-Новый год – это просто дата в году, ничего необычного в этом нет.
Вот что значит молодость. Нет осознания, что пребывание на Земле ограничено временными рамками. И у каждого они свои, индивидуальные. Может это и правильно заложено, природой или кем-то, в наше сознание, в наши гены, чтобы человек не травил себе душу преждевременными грустными раздумьями. На днях, прочёл высказывание кого-то из знаменитостей:
-Что прошло, уже не вернуть, не стоит о нём печалиться. Что будет завтра –
никому не дано знать, может завтра и не будет вовсе. Нужно жить, и
желательно полноценно, в настоящую минуту, беречь её и наслаждаться каждой
минутой, отпущенной тебе.
Вот только обидно бывает, когда вдруг, в, казалось бы, прекрасное настоящее время, тебя так шарахнет неожиданная беда, что и жить не хочется. Но об этом я порассуждаю чуть позже. А сейчас в голове возникают эпизоды того, уже далёкого, Нового года, который я впервые встретил в песках Кызыл- Кума, в Аральске.
Сначала немного предыстории. Дело в том, что всё народное хозяйство, вся жизнь в пустыне, зависела от авиации, малой авиации. Вначале зимы, река Сыр- Дарья, которая протекает через все Кызылкумские пески, становится несудоходной, и тогда переправиться с берега на берег можно только самолётом. Первые вылеты были очень рано, и столовая в аэропорту ещё не работала. Мы целый день мотались по аулам. Прилетали, вечером, на аэродром Аральск, перед заходом солнца, столовая уже не работала. Вот так, целыми днями, голодными и летали.Чтобы стало понятно о специфике нашего "романтического" лётного труда, расскажу о технологии работы экипажа в эти сумасшедшие дни. При подлёте к местному аэродрому определяли, на глаз, количество пассажиров. Обычно, это толпа от ста до двухсот человек.
Заходили на посадку, садились и в конце пробега, я, как второй пилот, бежал в хвост, к входной двери. Командир останавливал самолёт в дальнем конце аэродрома, а я должен был быстро высадить пассажиров, выкинуть их багаж (это обычно мешки, сумки, иногда связанного барана). Затем командир, на малом газу, медленно, подруливал к толпе пассажиров, ожидающих вылета. Здесь всё зависело от моей сноровки. Пока самолёт медленно рулил, я должен был затащить в пассажирский салон матерей с детьми, стариков, их багаж, тоже немаленький. Когда, на мой взгляд, самолёт был загружен под завязку, подавал знак командиру и он, прибавив скорость, выруливал на взлёт. А мне оставалось собрать деньги с пассажиров и занять своё место в пилотской кабине. И так целый день, пока не перевезём всех пассажиров. Пожалуйста, не подумайте, что это жестоко или некультурно, там это была норма жизни. Если человек не сталкивался с разъярённой толпой, можете только поверить моему рассказу. Однажды, я проявил слабинку, хотел проявить доброту, жалость к старому, белобородому аксакалу, соскочил на землю и хотел подсадить его в самолёт. Тут же получил мощный удар по носу, залился кровью, а сзади какая-то апайка (пожилая казашка), со всего маху, огрела меня клюкой по голове. Я упал, и вся толпа, с радостью, протопала своими сапогами, каблуками по моему бренному, неподвижному телу. Эта толпа, поняв, что самолёт стоит, набилась в нашу ласточку так, как набиваются в вагон метро, в часы пик, и двери уже невозможно закрыть. Командир был зажат в пилотской кабине, в которую тоже набились, эти добрые, уважаемые пассажиры. Больше трёх часов понадобилось коменданту (казаху), чтобы привести меня в чувство, и уговорить этих уважаемых аксакалов и апаек с детками, освободить самолёт. В тот день, я получил очень поучительный урок того, что доброта и сочувствие должны быть очень дозированы и соразмерны. Вот поэтому, этот случай послужил мне хорошим, и главное, очень наглядным уроком на будущее.
Возвращаясь к сказанному выше, продолжу рассказ о нашей романтической работе. Когда возвращались на родной аэродром, я быстро, в полёте, пересчитывал деньги, собранные с пассажиров, передавал командиру, а сам оформлял штурманский и полётную документацию. Командир, в это время, распределял выручку, часть он оставлял себе, часть мне, часть я должен был отдать в кассу аэропорта, и по прилёту, оформить документацию и сдать её в бухгалтерию. Домой нас развозил служебный автобус. Аэропорт был дневной, поэтому ждали прилёта и посадки всех самолётов и только после этого нас везли в центр Аральска, к центральному ресторану. Вот тут уж мы отъедались за целый день. Мы были молоды, холостые, денег полно, тратить их негде и не на кого. Поэтому, чаще всего, свободное время проводили в ресторане. Официантки уже знали, что мы едим, что пьём. Как только мы появлялись, на столах ставилась водка, коньяк, минералка и, обязательно, фирменный бифштекс с жареной картошкой. Только для нас, пилотов, приберегались, помидоры, огурчики, яблоки, лимоны. Этих деликатесов, в Аральске, найти было невозможно. После такого застолья шли домой, в общагу, обычный частный дом, мазанка, всего два квартала от ресторана, но идти приходилось только толпой, если кто жил на частной квартире, всей ватагой провожали до дома. "Русских" (в значении - не казахов), в Аральске, мягко говоря, не любили. Среди молодых лётчиков были ребята разных национальностей – русские, украинцы, осетин, немец, даже крымский татарин (он это скрывал). Но для местного населения это неважно, какой ты национальности – глаза не узкие, ты враг.
Когда мы окончили училище, к выпускному, нам выдали по одной форменной фуражке, по одной форменной белой рубашке, пошили нам форменный, тёмно-синий костюм и выдали по одной паре чёрных туфель. К чему я вспомнил об этом сейчас?
К первому Новому году в Аральске все эти "шмотки" (к тому же не лучшего качества), были в плачевном состоянии, да ещё, беда в том, что в промтоварных магазинах Аральска было, хоть шаром покати. Весь товар лежал под прилавком, для «своих», мы своими не были. На работе обязаны быть каждый день в форме. Часто приходилось загружать и разгружать самолёт. Вот поэтому вид у нас был, мягко говоря, не очень.
Вечером, после ресторана, продолжили пьянку в общаге, жаловались друг другу на убогую нашу жизнь. Телевизора нет, водопровода нет, туалет на улице, за сорок метров, хоть дождь, хоть снег, хоть мороз с ураганом, прижмёт – побежишь. И вот изрядно приняв на грудь, у меня рождается, как оказалось позже, гениальная идея. Нужно поздравить, с сарказмом, наше любимое командование с Новым годом. Сказано – сделано. Нашлась поздравительная открытка. Так как я пользовался авторитетом, в нашем дружном коллективе, то и писать пришлось мне. В ней, честь по чести, поздравления с Новым годом и вопрос:
-Не холодно ли им в Новогоднюю ночь и доколе мы будем изгоями в Советской стране?
Толпой пошли и отправили эту замечательную открытку, а когда вернулись, продолжили наше веселье. Подробностей уже не помню, но когда утром проснулся и стал одеваться, не узнал себя в зеркале. Правый глаз опух, и светил огромный синий фонарь. Самое интересное, что никто не мог вспомнить, из-за чего меня так разукрасили. Идти на работу нельзя, ребята дружно поклялись, что были свидетелями, как я рубил саксаул для подогрева котла в общаге, и отлетевшим поленом ранил глаз. На работу, естественно, не пошёл. Друзья передали командиру, что я срочно заболел. Дня через три, в общагу, наведался, вдруг, командир нашей отдельной авиаэскадрильи. Оказывается, меня, срочно, без пояснений, вызывает командование в Кзыл-Орду. Как хорошо, что все эти три дня я лежал, читал, сам готовил еду себе и товарищам, ни грамма алкоголя. Сколько командир ни допытывался, ответ был один:
-Рубил дрова (для этого целую кучу дров заготовил), а вот зачем командование вызывает меня в Кзыл-Орду – понятия не имею. Наконец, он понял, что я каяться, не намерен, выдал командировочное удостоверение, деньги и удалился, строго погрозив пальцем.
Вечером, поезд уже нёс меня в Кзыл-Орду на расправу. Решил играть спектакль до конца, всё-таки надеялся на счастливый конец. Поехал в летней лётной форме, даже без своей гражданской куртки, в раздолбаных, разлезшихся туфлях. Утром, когда пришёл в штаб, а на улице минус восемь, и падает снег, постоял перед зданием, чтоб хорошо припорошило. Когда вошёл в кабинет командира Объединённого Авиаотряда, доложил о прибытии и увидел себя в зеркале шкафа. Лицо синее, руки синие, из носа течёт. "Красавец". И ещё увидел, перед командиром, на столе, лежит новогодняя открытка, всё стало на свои места. Видимо, первый отдел, не зря хлеб жуёт. Он смотрит на меня, желваки ходят ходуном. Я спокойно стою, смотрю на него, жду. Наконец, он не выдерживает, пальцем в открытку:
-Ты писал, твоя работа?
Набираюсь нахальства:
-Там моей подписи нет. А если и я, то в чём моя вина?
И меня понесло:
-Вот висят на вешалке новенькие демисезонная и зимняя меховая куртки, новенькая форменная шапка, а в шкафу, наверняка, стоят меховые унты. А я приехал, по морозу, в летней форме, в этих рваных туфлях с оторванной подошвой. Почему я прибыл к Вам без куртки? А потому, что я прислан был к Вам на работу летом, в жару, а в Аральске, в промтоварных магазинах, даже мыши не живут, нечем поживиться, так и ходим на работу, кто в чём, в рванье.
И почему я этого должен стесняться, я горжусь, что, не смотря ни на что, я летаю и это моя любимая работа.
Пока я произносил этот монолог, начальник штаба, сидевший в кабинете, раза три вскакивал и снова плюхался в кресло. Наконец, не выдержал и выскочил из кабинета.
А на командира страшно было смотреть. Кулаки сжаты, лицо налилось кровью, на лбу жилы налились. Стою, шмыгаю носом, забыл платочек и думаю:
-Ну, Юрка, отлетался ты, кажись.
И вдруг, командир, улыбнулся, разжал кулаки:
-Садись, парень, не зря тебя избрали секретарём комсомольской организации аэропорта в Аральске. Не переживай, считай, что ты одел и обул всю Аральскую эскадрилью. Ну, а теперь, расскажи кто тебе поцепил такой классный фонарь.
Ну уж дудки, всё равно виноват саксаул. Долго мы беседовали с ним, почти два часа. Всё, как на духу, рассказал о нашей убогой жизни у чёрта на куличках. Он много наобещал: и хороший приёмник с магнитолой, и новый большой холодильник, и новое отопление с обеспечением углём, чтобы саксаул больше не рубить, и засмеялся. Надо признать, он свои обещания – выполнил. И, со временем, я понял, что он замечательный человек, классный пилот (старой закваски), и при этом талантливый администратор (в тех, немыслимо тяжёлых, условиях сумел вывести наш авиаотряд в число лучших). До сих пор вспоминаю командира авиаотряда Козлова с уважением и благодарностью!
К обеду загрузили полный самолёт вещами. За командира экипажа был командир лётного отряда, а я, в качестве второго. Пока летели, командир всё выпытывал, откуда фингал, но я оказался стойким партизаном.
В аэропорту встречали меня, как героя, только на руках не носили. Это был мой час славы. И пусть было нелегко, тяжкий труд, сложности в питании, отсутствие комфорта, но зато любимая профессия, уважение окружающих, хорошие друзья рядом.
Что ещё нужно для полного счастья?
Гл. 5
Дорожите счастьем, дорожите!
Замечайте, радуйтесь, берите Радуги, рассветы, звёзды глаз -
Это всё для вас, для вас, для вас...
ЭДУАРД АСАДОВ
Снова и снова возвращаюсь к мысли, которая железной занозой засела, уже довольно давно, в моём мозгу. Это мысль о неизбежности и неотвратимости судьбы, о жизненном пути, по которому тебе приходится, хочешь или не хочешь, а идти. И вспоминая свою жизнь, прихожу к одному и тому же выводу: если ты интересен для судьбы (как образец для эксперимента или испытания тебя на прочность), тебе обязательно будет предоставлен вариант для выхода из любой, на первый взгляд, безвыходной ситуации. И, к тому же, нужно очень внимательно присматриваться к окружающим тебя людям. Они неспроста находятся рядом с тобой, в данный момент жизни. Может это и есть твой спасательный круг при крушении твоих жизненных устоев. Эти мои рассуждения станут понятными чуть позже, когда я дойду в своих воспоминаниях до трагических моментов в моей биографии.
А пока, в моей жизни, в Аральске, всё было замечательно, интересно и увлекало своей экзотикой. Командование, моей лётной работой, техникой пилотирования, было довольно. Все командиры, с которыми мне приходилось летать, отзывались обо мне положительно. Я начал проходить курс подготовки для ввода меня командиром экипажа. Так как командование нашего авиаотряда находилось в Кзыл-Орде, то очень часто мы летали туда и жили там по несколько дней. Здесь жили и летали мои старые друзья, товарищи. Эти встречи радовали нас, мы, вечерами, собирались в каком-нибудь ресторане. Музыка, весёлая компания, а после посиделок, все вместе, шли на танцы. Мы все молодые, неженатые, радовались жизни, как могли. Были, конечно, и девушки, но в серьёзные отношения это не переходило. Было лето, жара, днём температура не менее +40 С в тени. Я лежал с товарищем в номере гостиницы, ужасно хотелось пить. Решили бросить на пальцах – кому сходить в ресторан за водой и льдом. Что ж, судьба решила, что это должен быть я.
Идти недалеко, три квартала. На улицах, в такую жару, ни души и только за квартал от ресторана увидел, что навстречу мне движется что-то нереальное. Идёт и улыбается девушка: длинные, тёмные, распущенные волосы, точёные ножки слегка прикрытые мини – мини юбочкой, лёгкая кофточка, туфельки на каблучках. Поняв, по моей глупейшей улыбке, что нужный эффект достигнут, она задрала нос, сильнее заулыбалась и проплыла мимо меня, как видение. Я, конечно же, оглянулся, чтобы ещё полюбоваться её фигурой, ножками, а она, смеясь, оглянулась, полюбоваться результатом своей полной победы надо мной, и исчезла за поворотом. Как же я ругал себя, мысленно, что не остановил эту красавицу, не провёл её домой. Несколько дней её образ постоянно возникал перед моими глазами. Но у судьбы свои планы и пути решения жизненных ситуаций. Несколько дней спустя, мы с друзьями, решили отметить чей-то день рождения в ресторане, при гостинице. В самый разгар веселья, в зал вошли несколько девушек, и, среди них, прекрасная незнакомка. Они зашли тоже отметить какую-то свою, знаменательную дату. Для меня это был самый чудесный вечер, рядом хорошие, надёжные товарищи, друзья, негромко играет музыка, а я сижу и не могу оторвать взгляд от прекрасной девушки. Наконец, набрался смелости, подошёл к столику, за которым сидели девушки, и приглашаю мою красавицу на танец. Как она сама призналась мне, много позже, что сидела и мысленно скомандовала:
-Ну встань же и пригласи меня на танец.
Пока танцевали, познакомились, её звали Таня. Я был удивлён – оказывается, она работала в ресторане аэропорта и знала меня (я ведь летал в Аральске, поэтому и не встречал её). После танца, мы незаметно ускользнули из ресторана и гуляли до полуночи по улицам и скверам Кзыл-Орды. Теперь я знал, где она живёт и жил в ожидании вечера, когда увижу самую красивую девушку Кзыл-Орды и Кзыл-Ординской области (это её слова, ну а я, естественно, был с этим согласен на 100%). Но специфика моей работы постоянно загоняла меня в командировки. Приходилось очень часто и надолго разлучаться, но зато, какие тёплые и незабываемые были встречи. Я догадывался, что такую девушку не оставят без внимания наши бравые летуны. Тем более, в Кзыл-Орду начала летать большая техника из разных городов Союза. Как позже призналась Таня, некоторые лётчики из этих экипажей настойчиво уговаривали её, предлагая руку и сердце, но она неизменно отвечала, что её сердце уже бесповоротно занято. Это продолжалось до конца года и казалось, нашему счастью ничто не может помешать. Пусть это было редко, но при этом такие тёплые встречи, свидания до утра, гулянья под луной и долгие поцелуи под фонарём, что для Кзыл-Орды, с её менталитетом населения, выглядело очень революционно.
А сейчас, возвращаясь мысленно к размышлениям о неизбежности судьбы, я понимаю, сколько ещё испытаний было приготовлено мне, чтобы проверить меня на прочность моих чувств и стремлений к достижению поставленных мною целей.
К концу года, находясь в Аральске, я вдруг тяжко заболел. В течение месяца пытался, безуспешно, выкарабкаться из этой беды. И, в конце концов, был отправлен местными эскулапами в Актюбинск, в авиационный госпиталь. После двух недель исследований и сдачи всех анализов, меня пригласили в кабинет главврача. В кабинете находились пять, убелённых сединами, врачей (специалисты различных врачебных направлений), а возглавляла эту команду молоденькая, симпатичная главврач. Признаюсь, внутри, от страха, всё онемело. Главврач, увидев мои испуганные глаза, пригласила сесть в кресло и начала зачитывать вердикт медкомиссии. Если честно, я не воспринимал смысла этих выводов, и только когда прозвучала фраза:
-От лётной работы отстранить!
Я вдруг, ощутил такую боль в груди, в районе сердца, что даже вырвался стон. Главврач сразу вызвала медсестру, и она сделала мне укол и провела в палату. Я лежал на койке, отвернувшись к стене, и ощущал в душе полную пустоту, а в голове крутилась только одна мысль:
-Что дальше? Кто я теперь? Я никто. Мне только двадцать пять. Я, по сути, инвалид. И какой удар маме? Финансового обеспечения никакого, жилищный вопрос на нуле (у мамы только одна небольшая комнатка в частном секторе и второй, младший сын с женой, вынужденный жить с ней). О собственном семейном счастье даже думать себе не позволял. И, самое главное, у меня отобрали мою мечту – летать.
Я лежал и не мог заставить себя ни есть, ни пить. И, самое страшное, что моё психологическое состояние становилось с каждым часом всё хуже. Вдруг возникла, как я думал, спасительная идея, ведь я могу, раз и навсегда, покончить с такой мучительной неопределённостью. Нужно только любыми путями выбраться из госпиталя и дойти до аптеки. И решить все мучительные вопросы раз и навсегда. Да, хоть и стыдно сейчас в этом признаваться, я оказался совершенно не готов к такому удару судьбы.
Не могу оценить эту молоденькую глав врачиху, как врача, но как психолог – она была на высоте. Сразу после объявления мне приговора медкомиссии, она перевела меня в другую палату, где нас было только двое. Моим соседом был мужчина, лет сорока пяти. Так как я всё время молчал, отвернувшись к стене, он, тоже молча, наблюдал за мной, и, время от времени, беседовал с пожилой медсестрой, которая через каждые десять, пятнадцать минут заходила в палату. Из рассказов медсестры он уже знал о моей беде и, к вечеру, вдруг заговорил со мной. Он долго, спокойно, рассказывал о своей лётной судьбе, которая, на удивление, была схожа с моей. Только с лётной работы его списали, когда он был уже вторым пилотом на Ан-24 и летал на международных линиях. Затем лечился, восстановился на лётной работе и сейчас командир экипажа самолёта Ан-24. А на следующий день меня пригласили в кабинет главврача. Теперь я уже заходил в кабинет с искрой надежды в душе. И эта молоденькая женщина поведала мне, что она потомственный лекарь, её дедушка, бабушка и родители – врачи. Она, оказывается, звонила им и рассказала о моём случае, с их слов она записала все рецепты народной медицины, которые можно применить параллельно с традиционным лечением. Эти записи, которые она передала мне, я хранил у себя долгие годы, они здорово помогли мне в восстановлении здоровья. И ещё, она настоятельно советовала мне ехать лечиться домой, на Украину, к маме. Лучше материнской заботы, лекарства нет.
Через три дня я уже был дома и прочувствовал, что может сделать мама для сына, который попал в беду. Чтобы обеспечить мне высококачественное и калорийное питание (в те годы этот вопрос был очень сложный и дорогостоящий), маме пришлось работать на трёх работах, но она с этим справилась. К тому же, она нашла врача, специалиста, которая вытащила меня с самого дна. Дело в том, что когда я впервые попал на приём к этой замечательной женщине – Раисе Ивановне, я уже не мог самостоятельно ходить, и только благодаря её знаниям, опыту через три, четыре месяца я понял, что у меня всё будет хорошо. С первых же дней нашего знакомства она, честно, предупредила:
-Лечение будет трудным и длительным, нужно только не опускать рук.
И я ей верил, понимал, что эта женщина не зря встречена мной на моём пути.
На протяжении всего этого времени, каждый день, в душе, в голове, жила, не давала покоя, эта болезненная мысль:
-Как поступить со своими чувствами, с любовью к девушке, которую оставил далеко в Казахстане?
Как честный человек, я понимал, что не могу, молча, ничего не объяснив, исчезнуть из её, тоже нелёгкой, судьбы. Долго, почти десять дней, я писал это, как я думал, прощальное письмо. Рассказал честно ей обо всей той беде, которая случилась со мной. Описал, правдиво, довольно сумрачную перспективу моей дальнейшей судьбы. Ну и в конце, посоветовал ей найти достойного человека и создать счастливую семью, а я буду только рад её благополучию. Конечно, нервничал, ночами не спал, хотя, готов был к любому ответу. Когда пришёл ответ, долго не мог решиться вскрыть конверт, а когда читал письмо, слёзы на глазах. Ох, как же меня ругала Танюха, была бы рядом, наверное, отлупила бы. Наша переписка длилась несколько месяцев, её письма лечили меня не меньше, чем врачи. А затем, в начале лета, телеграмма:
-Встречай, лечу к тебе, в Полтаву.
А через месяц, скромная (только близкие родственники и несколько соседей) свадьба и на этой земле создана ещё одна семья, ячейка общества. И хотя трудностей в нашей семейной жизни было ох, как много, мы прожили эти годы достойно. Родили и вырастили очень хороших сыновей, у нас замечательные внучки и правнук. Вот за это я благодарен судьбе, которая была, хоть и жестока ко мне временами, но зато посылала на помощь таких людей, о которых вспоминаешь, с благодарностью, всю жизнь. Это и моя мама, и моя любимая жена, которая терпела все невзгоды нашей, не всегда безоблачной, полувековой, совместной жизни, и врачи, спасавшие меня, и командиры, с которыми набирался уму разуму и мастерства.
Со временем, я благополучно восстановился на лётной работе, стал первоклассным лётчиком и облетал пол Советского Союза, работал за границей. Но об этом как-нибудь в другой раз. А закончить хочу так:
-Никогда не опускай рук! За свою мечту нужно драться до последнего вздоха!
Гл. 6
Все новости в СМИ и на телевидении, сейчас, заполнены сообщениями о трагических, климатических катаклизмах, происходящих во всех уголках земного шара. Потрясают живые, не придуманные, кадры трагедий. Учёные всего мира предрекают ужасное будущее нашей планете – Земля, из-за бездумного, эгоистического использования, совсем не безграничного, запаса энергии нашей колыбели человечества. Недавно, всемирно известный учёный – Стивен Уильям Хокинг, опубликовал свои прогнозы, основанные на математическом анализе, о перспективах изменения климата на Земле. Нас ожидает, в ближайшие сотни лет, судьба планет Венера и Марс, которые имели атмосферу, но из-за повышения температуры, потеряли её, и жизнь на них постепенно была утеряна.
Я, не великий учёный, никогда не проводил математического анализа изменений климата на нашей планете, но очень хочу поделиться своими наблюдениями за климатом того региона, где мне пришлось, волею судьбы, прожить около десяти лет. Это регион Южного Казахстана, Северо-запада Каракалпакии, бассейны рек Сыр-Дарья и Аму-Дарья, пески Кызылкум. Казалось бы, десять лет, это небольшой срок, но то, что я видел, наблюдал – это, сейчас, после прочитанных исследований учёных, впечатляет.
Когда мы, молодые пилоты, прибыли в Кзыл-Орду, нас, однажды, собрал, у себя в кабинете, командир Объединённого авиаотряда - Козлов и провёл с нами беседу – лекцию по истории и перспективах развития города Кзыл-Орда и всего региона. Он оказался человеком, фанатично влюблённым в город и Кзылкумы. В тот день я узнал и понял, какие масштабы работ для нашей авиации в этом регионе. И ещё, он, с нескрываемой гордостью, рассказал, что в Кзыл-Орде уже заканчивается строительство, одного из крупнейших в Советском Союзе, целлюлозо-картонного комбината, ЦКК. В ответ на наше удивление (ведь во всём регионе Южного Казахстана нет лесов, а значит и сырья для ЦКК), он рассказал, что учёные подсчитали запасы камыша, растущего в пойме реки Сыр-Дарья, и оказалось, что этого вполне хватит для работы такого гиганта – комбината. Дело в том, что Сыр-Дарья протекает по Кзыл-Ординской области почти тысячу километров, а ширина поймы реки, местами, до 20-и км, и вся она, каждой весной, зарастает камышом высотой до трёх метров. По сути, неисчерпаемый, дармовой запас для комбината. Были сразу сконструированы и построены специальные комбайны для скашивания и заготовки этого сырья. И я до сих пор глубоко убеждён, что это было выдающимся достижением науки того времени. Но, время течёт, меняется власть, новая научная когорта выдвигается в советники при ЦК КПСС. И вот выдвигается новая "гениальная" идея. Нужна революция в решении продовольственных вопросов в масштабе СССР.
Дело в том, что лёссовая почва бассейна Сыр-Дарьи, очень плодородна. Река тысячелетиями несла этот лёсс, образованный из горных пород с Тянь-Шаня, а в Союзе проблема с рисом, нужно платить валютой за его импорт. Вот и принимается, на высшем уровне, новый грандиозный план по покорению, перестройке "матери природы". Боже, сколько техники, людей было кинуто на выполнение поставленных задач. Дело в том, что подготовка и планировка тысяч гектаров площадей, под посев риса, требует ювелирной работы геодезистов, экскаваторщиков, бульдозеристов. Рисовые поля (чеки) требуют особого механизма полива и осушения, а вода для этого должна подаваться насосами из Сыр-Дарьи, а после полива, через сеть каналов, должна быть слита в старые русла в песках Кызылкумов. Использованная вода для полива риса, с химикатами, ядохимикатами не должна попасть в реку, водой из которой питается всё население Юга Казахстана. На моих глазах рождалось чудо – появились и плодоносили тысячи гектаров рисовых полей в жёлтой, выгоревшей пустыне Кызылкум. Какая это была красота при полётах в этом районе. В конце мая, начале июня, когда появлялись всходы риса, с высоты полёта, под крылом самолёта, проплывали бирюзовые чеки (поля) невероятной красоты. Как жалею сейчас, что в то время не было у нас фотоаппаратов, чтобы зафиксировать, для потомков, эту необыкновенную красоту. Какие сказочные урожаи риса тогда начали собирать, даже новый рисовый завод запустили в Кзыл-Орде. Ну а что же с целлюлозой? Да ничего, всё решили "по-советски". Без целлюлозы страна не могла остаться, ведь это основной компонент взрывчатки и военной промышленности. Вот поэтому из Сибири, тайги, за тысячи километров, шли эшелоны с лесом в Кзыл-Орду, ЦКК работал бесперебойно. Можно представить, насколько выросла цена этой целлюлозы!
Но теперь уже камыш не косили, его, в конце лета, поджигали и тогда чёрный дым подымался на несколько километров вверх. Вот тогда я впервые наблюдал возникновение столбов торнадо. Такой столб толщиной до двухсот метров и высотой до двух – трёх километров, иногда захватывал и уносил на несколько километров и овец, и коров, и людей. Однажды, по своей глупости, я пытался только приблизиться к такому смерчу, после этого благодарил судьбу, что не дала погибнуть, и теперь старался облетать такие смерчи подальше. К тому же их очень хорошо видно издалека.
Но возвращаясь к теме влияния человека на климат. За первые два года пребывания в этом обширном регионе, мы уже привыкли, что с конца мая и до конца октября, на небе никогда не было ни одного облачка, за это время, не должно быть ни капли дождя. Но вот после освоения рисовых плантаций, на всей территории Кызылкумов мы стали наблюдать мощнейшие грозовые фронты, сильнейшие дожди и бури. И не удивительно, ведь тысячи гектаров рисовых полей заливались водой, и слой этой воды из Сыр-Дарьи был всего только десять – двадцать сантиметров. И при этом температура, летом, редко опускалась ниже плюс сорока. В эти годы проводились интенсивные запуски ракет в космос. Из-за этого, в радиусе стапятидесяти километров от космодрома Байконур, иногда, наблюдалось повышение температуры воздуха до плюс шестидесяти из-за пробивания дыр в озоновом слое атмосферы. Поэтому тонкий слой воды, на рисовых полях, интенсивно испарялся, активно увеличивая влажность воздуха. Отсюда грозы, атмосферные фронты, ураганы, о которых здесь и не слышали. Хочу ещё добавить о реке Аму-Дарье. Ведь наши учёные, соревнуясь в придумывании "счастливого и богатого будущего" для СССР, выдвинули ещё одну "гениальную" идею, как использовать для этого воды Аму-Дарьи. Всю пойму реки освоили под хлопок и виноградники, которые необходимо было также поливать насосами из Аму-Дарьи, а сливать в пески Кызылкум. Чуть позже я объясню, к чему это привело.
И вот летая каждый день в районе Аральского моря, я вдруг обнаружил, что конфигурация берегов моря изменяется довольно существенно и быстро. Это можно было видеть без всяких карт и приборов, это происходило буквально на наших глазах. Так как берег моря был песчаный и при этом полное отсутствие растительности, то можно было чётко видеть скорость уменьшения площади моря. Эти береговые полосы передвигались примерно на один километр в год.
И вот, через три года доблестных преобразований в пустыне, из Москвы, прибыла внушительная делегация учёных, академиков. Возглавлял её замминистра, вот только, за давностью лет, не помню какого министерства, но это и не важно. Это был энергичный, весёлый мужик, довольно почтенного возраста. Так как делегация была разделена на две части, то одна часть отправилась на Уазиках в пустыню, а другая часть из шести человек, во главе с замминистра, оседлала наш самолёт Ан-2 и мы три дня, с воздуха, обследовали пойму Сыр-Дарьи, Аму-Дарьи и побережье Аральского моря. За эти дни мы сдружились, и он охотно отвечал на все мои вопросы, рассказывал о результатах проводимых исследований. При этом для меня открылось много нового. Оказывается, Аральское море пополняется водой из двух источников. Один источник, а это примерно 50%, это реки Аму-Дарья и Сыр-Дарья, а второй источник – подземный поток, который берёт своё начало где-то на Памире, а выход этого потока находится посередине моря. Само море неглубокое, всего 25 – 30 м глубиной, но вот посереди моря, как рассказывал замминистра, определить глубину так и не смогли, а в настоящее время, говорил он, там, на острове, находится сверхсекретный аэродром и туда нет доступа. Ну, мы и без него были осведомлены об этом аэродроме. Нас предупреждали в первом отделе, что мы не имеем права даже смотреть в сторону этого острова. Много позже, через знакомых военных, мы узнали, что там, на острове, находилась крупнейшая в Союзе, военная, химико-бактериологическая лаборатория, которая, секретно, разрабатывала химическое и бактериологическая оружие.
Но возвращаясь к судьбе Арала, хочу сказать, что для его спасения, учёные не сидели, сложа руки. Была выдвинута идея и, даже была частично осуществлена попытка перекинуть воду из сибирских рек, с помощью мощных, перекачивающих, насосных станций, в Аральское море. Но до завершения, эта идея не дошла, канал довели только до Караганды. Следующее поколение учёных вдруг осознало, как эта "гениальная" идея, с переброской сибирских вод на Юг Казахстана, стала оказывать негативное влияние на климат Сибири и Поволжья. Эти изменения мы прочувствовали на собственном опыте, лет через десять, когда совершали перелёты с Украины в Казахстан на химработы.
В разговоре с нами замминистра поделился сведениями, которые ему сообщили из Москвы, из Академии Наук. Из-за уменьшения площади зеркала Арала в два раза, увеличивался удельный вес соли в воде и по их рассчётам, рыба в море должна погибнуть, а отсюда гниение и полное отравление воды моря. И местным властям было дано указание: бросить все силы на массовый вылов всей рыбы из моря. По всему побережью работали до десятка рыбозаводов, некоторые довольно крупные, выпускали продукцию и на экспорт. Для перевозки были задействованы десятки огромных рефрижераторов-холодильников, но основным перевозчиком оставалась Аральская авиаэскадрилья.
В эти дни возвратилась наземная часть комиссии. Они рассказали об ужасных последствиях слива воды с ядохимикатами и удобрениями в старые русла в Кызылкумах, это привело к сильному засолению почвы, и при сильных ветрах, эта соль переносилась на большие расстояния. К тому же из-за больших освоенных площадей чувствовалась нехватка вод Сыр-Дарьи и Аму-Дарьи для полива. Вывод напрашивался сам собой, было принято решение о строительстве дамб - плотин на обеих реках, чтобы поднять уровень воды. Когда я возвратился на лётную работу в Кзыл-Орду, в 1974-м году, обе реки, в устье, были уже перекрыты и в Аральское море не впадали, вся вода уходила на полив. По той статистике и сведениям, которые доходили до нас, в нашем регионе резко увеличилась заболеваемость населения, особенно по лёгочным болезням, проказе, венерическим болезням. Были озвучены статистические данные: центром по заболеваемости этими болезнями был назван посёлок Казалинск, расположенный на железной дороге Москва - Алма-Ата, между Кзыл-Ордой и Аральском. Совсем недавно ознакомился, с ранее засекреченными материалами периода Советского Союза, оказывается к распространению этих заболеваний, в этом регионе, причастна и сверхсекретная химико-бактериологическая лаборатория на острове "Возрождения" в бывшем Аральском море. Действие этих разработанных отравляющих веществ, тайно, испытывалось на населении и животном мире этого многострадального региона.
Хочу ещё раз предупредить читателя, я не учёный, не выдающийся математик, я просто неравнодушный наблюдатель, свидетель событий, которые происходили на моих глазах, на протяжении всего каких-то пятнадцати лет. И, если эти воспоминания, затронут головы, хотя бы нескольких человек, я буду безмерно рад этому!
Продолжение: https://dzen.ru/media/id/5ef6c9e66624e262c74c40eb/jizn-otdannaia-nebu-gl-7-8-9-653ca96185c757566a92fb0e