Напал на малоизвестный сюжет, связанный Мариной Цветаевой. Об этом адресе не пишет даже Недошивин, который знает о литературной Москве практически все…
Делюсь находкой!
Дело было в Малом Кисельном переулке, в доме №4с1 — дореволюционный трехэтажный домик тускло-зеленого цвета. Он был построен архитектором Михаилом Никифоровым (1873), а двадцать лет спустя реконструирован Борисом Фрейденбергом.
Хозяином до революции был выдающийся предприниматель, «король мукомолов» Эрлангер. Судя по адресным книгам, здесь же он и жил.
А в 1930-х одну из комнат занимал молодой литературовед Евгений Тагер с супругою, искусствоведом. В 1939-40 годах к ним часто заходила Марина Ивановна. Евгению Борисовичу она посвятила стихотворение «Двух — жарче меха! Рук — жарче пуха!».
Хозяин дома был «объектом страсти» поэтессы.
«Елена Ефимовна относилась к этому чувству с пониманием. И даже частенько, с тем же пониманием, уезжала по своим искусствоведческим делам, оставляя Марину Ивановну с мужем наедине».
Однако чувство не было взаимным, так что Цветаева обмолвилась в письме:
«…обожглась на Тагере. Старая дура».
Она тут и работала за письменным столом, даже оставила у Тагеров часть рукописей, Елена Ефимовна их сберегла и отдала потом в Ленинскую библиотеку.
А в 1950-х тетради Цветаевой еще хранились в Малом Кисельном. В то время в тагерскую комнату стал приходить студент МАРХИ, который тоже станет громким поэтом — Андрей Вознесенский. Усевшись за «огромный стол», за которым когда-то творила Марина Ивановна, Андрей Андреевич знакомился с ее стихами по автографам и так выучил наизусть «Крысолова» и «Поэму Горы» (переписывать почему-то не разрешали).
Да, это было фантастическое время, когда Цветаеву нельзя было достать в печатном варианте в магазине, но можно было почитать в авторской рукописи на квартире у друзей.
Вместе с цветаевскими здесь лежали рукописи здравствовавшего в то время Пастернака, который, надо полагать, тоже бывал у Тагеров.
А следующая история может оказаться уже «байкой», ибо получена была из вторых рук!
Рассказывали про коралловые бусы, которые когда-то подарила Елене Тагер Лиля Брик. Цветаева влюбилась в эту вещь и попросила, так что Елене Ефимовне пришлось спрашивать разрешения Лили Юрьевны. Брик не была в восторге то того, что передаривают ее дар, но все-таки дала добро: как-никак это ожерелье будет носить большой поэт… Когда же оказалось, что Цветаева на следующий день (!) продала бусы, Лиля не обиделась:
— Бедная! Представляю, как она нуждалась!