— Разве это возможно? — сейчас я начинаю проявлять интерес к разговору Кате. — Нифига себе! — мне в ответ она фыркает и насмешливо закатывает глаза в потолок. Улыбается мне своими коричневыми от шоколада зубами. Я не могу себя сдержать и прошу девушку вытереть сначала рот салфеткой. Он весь обмазан. Катя продолжает:
— Я со своим мужем Артемушкой уже почти десять лет живу. Знаешь, он однажды решил взять кредит на новую машину. "Лексус" салонный. Пришел с его мамой домой и радостно бросил договор на диван, типа, смотрите, скоро буду вести вас на роскошной тачке. Но Артем не учел расходы на содержание такого дорогого автомобиля, налоги, стоимость бензина, дополнительные проценты. Мама, как увидела это, стала разоряться, говорит, он больше не ее сын. Хотела выгнать его из дома. Машины, как ты мог заметить, у нас нет — продали, чтобы погасить долги, а кредит до сих пор выплачиваем.
— Ты предлагаешь и мне взять кредит?
— Очень большой кредит! Гигантский! — она почти задыхается от восторга. — И не погашать его какое-то время. Скажи Смирновой, что мы разорились. Они сами без лишних проблем вернут тебе убыточную часть, чтобы избежать связи с банками.
— Это безумие, Катя. Слишком рискованно.
— Но ты же пьешь шампанское, Давид Сергеевич? И будешь умнее, чем мой Артем .
— Ладно, можешь идти, — я делаю взмах рукой. В принципе, схема, предложенная этой аферисткой, довольно работоспособная, если подойти к ней грамотно. Отменяю штраф в пять тысяч для Семеновой и начинаю размышлять о нюансах, одновременно решая текущие дела. Я приехал в офис раньше всех, но вечером уезжаю в числе последних. После обдумывания нашу штукатуренных мозгов я очень рассчитывал на спокойный отдых дома, но когда с Марком въезжаем во двор особняка, замечаем странную активность. На небольшом расстоянии от дорожки выстроились в круг Никита, напряженный до последнего мускула, Людмила, замотанная в шаль и выглядящая недовольной, Смирнова, слегка растерянный курьер и... Рита. Видно, что Рита тоже ошарашена, как и курьер. Я выхожу из машины:
— Что случилось? — спрашиваю, подходя ближе.
— Ну вот... — Рита вздыхает и указывает рукой на снег. Я опускаю взгляд. В центре импровизированного круга в сугробе воткнут букет роз.
— Дорогой! — вскрикивает и потом замирает Смирнова.
— Этот мальчишка, курьер, привез цветы мне, а в открытке написано, что букет для Риты! С чего бы вдруг ты ей дарил какие-то цветы? Я уверена, что это ошибка, и доставка просто перепутала или неверно услышала мое имя. Ведь так? Хм...
Я вообще не заказывал цветы в цветочном бутике. Я наклоняюсь к букету. Он не вызывает эффекта "вау", не то чтобы тронуть женскую душу, скорее, символизирующий простой жест внимания. Логотип на открытке мне знаком. Владелица магазина - хорошая подруга Кати. Теперь становится понятно, кто решил проявить инициативу. Семенова определенно нагораживает меня неприятностями и создает новые проблемы, которых у меня и без нее хватает. Недолго размышляя о возможных последствиях, делаю вывод:
— Да, этот скромный букет для Риты, — поднимаю цветы и протягиваю их девушке.
— Все-таки она — мать моего ребенка. У Полевой дрожат руки. Осторожно, словно не веря моим словам, она принимает букет:
"Спасибо..." Весь двор погружен в тишину. Прерываю ее спустя минуту, не обращая внимания на пронзительный взгляд невесты. "Виолетта все равно не будет устраивать скандал, она просто обидится и сыграет в молчанку. И я тоже промолчу, зная, что Смирнова сдастся первой. Либо я просто откуплюсь от Виолетты, заказав букет дороже - это проще всего, всего пара кликов на телефоне."
Отпустив курьера, я вступаю в особняк. Крепко прижимаю к груди черную папку, которую принесла Катя. Внутри - некая биография о Полевой и стратегия по лишению ее родительских прав. Я решил для начала отложить радикальные меры и попытаться мирно поговорить с Ритой. Назначить определенные дни в месяце для общения с нашей дочерью. Надеюсь, Полевая достаточно умна и не ввяжется со мной в конфликт.
Поднимаюсь в кабинет. Прячу папку в ящик стола, сверху прикрывая ее бумагами. Здесь же оставляю пальто. Возвращаюсь в коридор и на лестнице замечаю мелькнувшую Риту.
Черт побери, я так устал на работе, не хочу, но все же иду за девушкой. Я нахожу Полевую в комнате. Входя, я аккуратно держу дверную ручку, чтобы избежать щелчка, и незаметно проникаю внутрь. Девушка стоит у окна спиной ко мне. Она сжимает букет и наслаждается ярким цветочным ароматом.
-Тебе нравится? - нарушаю ее покой. Рита, испугавшись, слегка смущается от того, что я заметил ее трепетное отношение к обычным цветам.
-Они великолепны, - отвечает она.
-Я рад, - отвечаю я.
-Просто пожалуйста, Давид, больше так не делай. Ты ставишь меня в неловкое положение перед сестрой."
Год назад я даже не представлял, что моя жизнь, прогнозируемая и расписанная до шестидесяти лет, может так кардинально измениться. Я видел себя только рядом с Смирновой, у меня была доверительная связь с ее родственниками. Процветающий бизнес и огромная ответственность перед сотней людей. Сотрудники предприятия - от заместителя до простых рабочих на стройке. Многие видят во мне лидера, обеспечивающего им финансовую стабильность и возможность прокормить свои семьи. Я не могу подвести их ради своих желаний. Мне нужно сохранить бизнес на прежнем уровне. Но наше общение с Ритой показало мне, что жизнь может быть многогранной, наполненной простыми человеческими эмоциями, а не только жесткими графиками и претензиями, которые так нравятся Виолетте.
Полевая умеет создавать уютную атмосферу вокруг себя из ничего. Я хочу утонуть в этой атмосфере, полностью и без сожаления. С ней хочется разговаривать, узнавать, как непрочитанную книгу. Рита никогда не смотрела на меня с верными ожидающими глазами, ждущими, что я как-то заполню ее внутреннюю пустоту или устрою праздник. Полевая самодостаточна и слишком независима, и это меня привлекает.
Я не буду лгать - я не влюбился в Риту с первого взгляда, я не сходил с ума по ней. Любовь - это очень относительное понятие. Просто с ней я чувствую себя намного лучше, чем со Смирновой, и это уже не очень типично для такого предсказуемого бизнесмена, как я.
Кроме того, есть еще одна трудность - родители Смирновой являются гражданами другой страны. В Америке не действуют наши законы и мои личные связи, которые я имею в России.
-Если честно, - пробираюсь глубже в комнату и сажусь на кровать. Эта постель предназначена для гостей. Она хорошая, но совсем обычная. Без заморочек с ортопедическим матрасом, как у нас с Виолеттой. Но сейчас кровать Риты кажется мне более удобной и мягкой.
-Я не заказывал розы. Это всего лишь безумная инициатива Кати..." Полевая удивленно моргает своими длинными ресницами. В ее лице нет разочарования, только едва заметная улыбка
— Почему тебе было так сложно признаться? Я уверена, Смирнова не была бы расстроена, если бы ты сказал правду...
— Сначала так и хотел, но потом я согласился с Катей в своих мыслях — ответил ты, покачивая головой. Рита оставила цветы на туалетном столике и достала антикварную вазу с полки. Это произведение весьма известного римского гончара. Воду в эту дорогую вазу не наливают, она служит напоминанием для гостей о благополучии нашей со Смирновой семьи. Но Риту не интересует эта показная роскошь, и никакого значения для нее не имеет итальянский гончар. Открыв обертку, она поставила цветы на подоконник. Вечер наступал. Мне так не хотелось расставаться с возможностью просто наблюдать за Полевой в комнате, как она умывает лицо, наносит крем на руки и садится рядом с туалетным столиком, тихо переключая каналы на телевизоре. Вероятно, Рита легла бы на кровать, растянулась, расслабилась, словно маленькая кошка. Но на постели это я. Тоже сижу.
— У тебя не самое лестное мнение обо мне, правда? — прерываю монолог диктора новостей своим голосом.
— Наверное, самое отвратительное, Давид, — ответила Рита, морща нос и не отрывая глаз от телевизора. Это справедливо. Начиная с первой секунды нашего знакомства, мои чувства к Полевой изменились. Изначально я относился к ней холодно...
продолжение следует...