Аннушка. Глава 6. Свадьба убёгом
Весна 1916 года выдалась быстрой. Снег сошёл за несколько дней и озера, окружавшие Елошное окутались нежной, зеленой дымкой. Упоительный воздух кружил голову, а бездонное небо манило своей синевой, но жителем села было не до здешних красот.
Крестьянской работы прибавилось, мужики спешно готовили плуга и бороны, осматривали запасы посевного зерна. Как правило в сезон полевых работ отходники, не имевшие земли тоже уходили на заработки, но Яков был из семьи батраков, не имеющих её и нанимающейся к богатым односельчанам, зажиточным людям для выполнения разных работ. Батрачил не только он, но и его родители, братья и сестры, но они боялись уезжать из села и искали работу здесь. Яков был иным.
Большой, по меркам Елошного, город манил его и привлекал, да и платили там не в пример больше. Поэтому несмотря на увещевания родных он как правило на лето уезжал, но не в этот год. Любовь к Аннушке заставила его остаться. Он нанялся пасти скот и не улучал момента чтобы лишний раз увидеть девушку. Встречались случайно, на посиделках и вечерках, у колодца и на улице, но каждый раз встретившись глазами замирали, чувствуя, как жар заливает их лица.
Несмотря на то, что Анна с детства была калекой, брак между ними можно было представить с трудом. Шабалины относились к зажиточным людям, имели в хозяйстве лошадь, несколько коров и много разной мелкой живности. Мастеровитому Егору Васильевичу, несмотря на возраст ещё перепадали заказы, а собственная кузня приносила неплохой доход. Конечно на брачном рынке невест Анна проигрывала по всем статьям, крестьяне настороженно относились к различным изъянам, боясь, что они передадутся детям, но и на брак с Яковом её родители вряд ли согласились.
Тем временем любовь между молодыми людьми брала своё.
Поначалу Анна даже смотреть на парня стеснялась, но чем чаще они разговаривали, тем ближе становились друг другу. В одну из встреч Яков сунул ей в руки искусно вырезанный из кости гребень, который он привез для неё из города. Девушка бережно завернула его в тряпку и спрятала под крышей бани, чтобы не увидел отец. Время от времени она доставала подарок, гладила его и вспоминала, как улыбается, щурит глаза и смешно морщит нос любимый. В том, что это любовь она не сомневалась, ибо сердце начинало трепыхаться в груди каждый раз, когда она думала о нём.
Повилика, видя, как она мечтательно улыбается, замешивая очередной травяной состав лишь хмурила брови да сердито прикрикивала, заставляя работать быстрее, а вскоре и вовсе, воспользовавшись её отсутствием, пришла в дом к Шабалиным.
-Здрав будь, Егор Васильевич- поприветствовала она хозяина, заходя в избу. Поклонившись святым образам и перекрестив лоб она добавила: «Мир вашему дому»
-И тебе не хворать-растеряно ответил хозяин, пытавшийся починить свои видавшие виды опорки.
-Ты по делу или так, языками почесать? –спросил он, перекусывая зубами нитку.
-По делу Егор Васильевич, да ещё по какому делу! - ответила Повилика, присаживаясь на скамью, спешно протертую тряпкой хозяйкой дома.
-Ну говори, коли так, навроде надобности в тебе сейчас нет, никто не рожает, разве что кошка-попытался пошутить он, но увидев её серьезное лицо, осекся и продолжил:
-Говори коли пришла, недосуг мне лясы точить, в поле пора.
-А Аннушка ваша где? –Повилика начала разговор издалека.
-Скотину в пастушню угнала-ответила Люба, в глазах которой застыл вопрос, как всякая мать, чуяла она неладное, а за младшую дочь переживала особенно.
-В пастушню -протянула гостья, и сама прекрасно знавшая где находится девушка, -а там пастух, -продолжила она.
-Ну пастух и что? –всё еще не понял Егор Васильевич, хотя его жена, кажется начала догадываться, о чем пойдет речь.
-Молодой, красивый, холостой- продолжила гостья.
-Это Яшка-то? Пустобрех, ни кола, ни двора, только одна радость и есть, что отходник, деньги зарабатывает, да всё не впрок, скотинешку даже завести не могут.
-Подожди, Егор-остановила его жена.
-Говори конкретно, не ходи кругами вокруг да около-приказала она гостье, уже зная, что та скажет.
-Ну как же, у вас товар, а он купец! - продолжила Повилика, опасаясь при этом гневливого характера хозяина.
-Тьфу! Бабы! –заругался Егор Васильевич,-слова в простоте не скажите, не то, что мы, мужики, сказал, как отрезал!
-Да что ты, Егорушка, и впрямь не поймёшь? Похоже слюбились наша Аннушка да Яков-ответила ему жена, потеряно присаживаясь на лавку рядом с Повиликой.
-То-то смотрю глаза её ярче стали, улыбается, поёт, а это любовь к ней пришла – тихо сказала она, вытирая подолом юбки слёзы, вдруг набежавшие на глаза.
-Да разве ж это худо? Всяко разно лучше, чем бобылкой всю жизнь жить, да примаком по чужим домам скитаться-продолжила она.
-Яшка Тайболин, да с нашей Анной? –удивился Егор Васильевич, -а ты куда смотрела? -сердито спросил он у жены, вставая с табурета и отшвыривая опорки прочь.
-Да разве за ними уследишь? Кто ж знал, что наша хромоножка кому-то понравится? Сам знаешь, таких в жёны не берут, как будто клеймо на них или прокаженные они. А ведь Анна ласковая, как телок, кто поманит она и рада!
-Не берут, но и такого жениха нам не надоть! У него вошь в кармане, да блоха на аркане. Бедному жениться-и ночь коротка-резко ответил отец Анны, -браку этому не бывать, уж я об этом позабочусь!
Повилика облегченно вздохнула, именно этого и добивалась она, придя к родителям своей помощницы, отвадить Анну от Якова, уберечь от того, что её ждет впереди. Зная Егора Васильевича и деревенские порядки была уверена, девушка будет сейчас под приглядом родителей. Но разве задавишь, перешибёшь плетью любовь? Она, как бледный росток в голбце тянется к свету, пробивается, цепляется и всё равно расцветает, давая новую жизнь потомству своему. Запрет родителей на встречи с Яковом только подзадорил девушку, она научилась врать и изворачиваться, придумывая повод увидеть любимого. Лето прошло в обмане и жаркой страсти, хотя внешне всё выглядело благопристойно и даже вездесущие деревенские сплетницы так ничего и не узнали. Повилика, успокоенная скромным поведением девушки, внимание к проблеме, ослабила, а зря. Любовь, ведь, если понадобится рушит все препятствия вот и Яков уговорил девушку бежать из села, чтобы в городе обвенчаться и стать мужем и женой.
-Страшно мне, Яша, без родительского благословения твоей суженной становится, не по- людски это, нехорошо- плача говорила она любимому, прижимаясь к его груди.
-А меня потерять не страшно? Отец твой свадьбы нашей не допустит, а в городе -свобода. Ты работать в дом купеческий пойдешь, да и я без работы не останусь.
-А жить-то где?
-На постой попросимся к какой –нибудь старушке или в бараке при заводе или руднике поселимся. Не бойся, голубка, не так страшен город-то, как о нём рассказывают, везде люди живут. Ты вот только узел приготовь, одежу какую-никакую прихвати, съестного на первое время, пока устраиваемся, а там заживём! Ребятёнка родим, отец твой отмякнет сердцем, тогда и прощаться приедем.
-Ой, боюсь, я Яшенька, но и без тебя жить не смогу-вздохнула девушка, вытирая слёзы со щек, -когда едем-то?
-А сразу после Филиппова заговенья с обозом уйдём, ты в волостном правлении бумажку возьми, я скажу какую и в добрый путь. А пока веди себя ниже травы, тише воды, чтобы родители не об чем не догадались, да старухе своей ничего не рассказывай! -наказал он, заключая девушку в свои объятия.
-Не мы первые, не мы последние –добавил он. И он был прав.
Браки убегом заключались в Елошном и раннее и тому были разные причины: несогласие на брак родителей, желание сэкономить, таким невестам приданное было не положено, да и задаток женихом невесте, в таком случае, остается у молодых, а это приличная сумма. Но факт, что она не первая вовсе не утешал девушку, родителей она искренне любила и знала, как огорчится отец, узнав о том, что она вышла замуж «самокруткой», убёгом.
Тем не менее, она потихоньку начала собирать узел, вынося из дома и пряча под крышей бани свои вещи. Не забыла и про травы, маленькие холщовые мешочки ждали своего часа, а тот, что подарила Повилика был надежно спрятан там же, под крышей, в металлической коробке, в которой раньше были конфеты, купленные как-то отцом в городе.
Настал ноябрь, приближался день Филиппова заговенья, всё чаще с тоской смотрела она на родные лица, обнимала при встрече сестер, сдержанно здоровалась с братьями, стараясь запомнить их черты, опасаясь, что никогда не вернется больше в Елошное. Неизвестная городская жизнь пугала, а новый статус жены наводил страх, а ну как она не справится?
Обоз в Курган уходил рано утром, Яков ждал её возле дома. На цыпочках она пошла к выходу. Чуткая мать проснулась:
-Доня, куда ты?
-До ветру, мама-ответила Анна, едва сдерживая слёзы, успокоенная мать снова прилегла, а она, прихватив с печи валенки выскочила из избы.
-Готова? -спросил её Яков целуя и забирая из рук узел с вещами.
-Погоди, Яша! - Анна развернулась, вернулась в дом и тихонько взяла маленькую иконку, что стояла в красном углу. Родители спали, отец громко храпел, мать в такт подсвистывала ему. Перекрестив их рукою, она вышла.