Аннушка. Часть 7. В доме купца Дозморова
Город Анне не понравился, люди показались неприветливыми, их лица хмурыми, улицы серыми, а дома некрасивыми, хотя она с любопытством оглядывалась по сторонам. Яков чувствовал себя здесь, как рыба в воде. Быстро договорился с батюшкой о венчании, нашёл работу себе и ей, отныне ей предстояло нянчить ребенка в доме купца Дозморова, владельца нешуточного магазина, при котором он и жил.
Большой, каменный дом состоял из двух этажей, на первом, каменном находился магазин, второй, деревянный занимала семья. Имелся при доме большой подвал с запасами для магазина, флигель для прислуги, конюшня и хозяйственные постройки. Стоял дом на главной улице на берегу реки, по которой, по словам Якова летом ходили баржи и небольшие суда.
Тщедушный, худенький и слабый Васятка от роду трех лет был любимым и единственным ребенком Дозморова. Предыдущие дети, не прожив и дня, уходили в мир иной. Такая же тщедушная и блеклая Лукерья Демьяновна, жена купца не могла родить здоровое дитя, но тем не менее сподобилась на Васятку и теперь души в нём не чаяла.
Не быть бы Анне нянькой вовеки веков, Дозморовы с подозрением смотрели на её короткую ногу, но тут золотушный Васятка сам протянул к ней ручки и охотно пошёл к ней навстречу на своих кривоватых ножках. Подошел, покачался и попросился на колени к сидевшей на витиеватом стуле Аннушке.
-Ах, ты господи,- удивилась хозяйка, -а ведь обычно он к чужим людям не подходит. Он ткнула локтем в бок толстого, отдышливого, с красным лицом мужа и сказала ему:
-Берём её! Она подходит! Петр Филиппович, трепетно любивший жену, согласно кивнул и облегченно вздохнув от того, что проблема решена, оставив женщин спешно ушёл по делам.
Васятка улыбался на коленях Анны, трогал руками её лицо и косу, показавшуюся из-под платка.
-Вы не беспокойтесь, Лукерья Демьяновна, -я с детства детей нянчила, когда страда начиналась. В поля меня не брали-она показала на ногу, -а детей деревенских на меня оставляли. Золотушку можно вылечить-сказала девушка, улыбаясь в ответ ребенку, -череда нам в помощь, купать будем и во внутрь принимать, как рукой снимет!
-Ты и в травах понимаешь? –удивилась хозяйка.
-Есть немного-сконфузилась гостья, боясь, что её знания придутся не по нраву Лукерье Демьяновне.
-Так тебя сам Бог послал! - воскликнула та, -Васенька животиком мучается, пучит его и газики, можно помочь?
-Попробуем-ответила Анна незаметно разглядывая комнату.
Жили Дозморовы на широкую ногу, резная, дубовая мебель, обтянутые красивым материалом кушетка и диван, гардины на окнах и большое растение в кадке с жесткими, большими листьями. Как это всё отличалось от её родного дома! Девушка как будто попала в иной мир, красивый, богатый, где она была совершенно чужой.
-Жить станете во флигеле, Яков сказал, что вы не венчаны? -спросила её хозяйка.
-Убегом ушла-тихо ответила Анна, заливаясь краской от стыда.
-Ах, как это романтично! И прекрасно! Любовь против родителей сатрапов!
Анна не поняла, что означает последнее слово, но согласно кивнула, чтобы не обидеть хозяйку. Лукерья Демьяновна была не от мира сего. Воспитанная родителями в духе романтизма, лёгкая, словно бабочка, летающая от цветка к цветку, но при этом болезненная и слабая, малейшая простуда укладывала её в кровать на несколько дней. Практичный Петр Филиппович на её фоне смотрелся неотесанной глыбой, но неприлично большое приданное Лукерьи смирило его с некими странностями супруги.
-Но вы же обвенчаетесь, правда же? Жить в грехе неправильно, нехорошо!
-Конечно! - с жаром ответила ей Анна, -Яков договорился уже!
-Вот и хорошо, иди, устраивайся и завтра утром я жду тебя в детской!
-Слушаюсь, Лукерья Демьяновна! – девушка сняла с колен ребенка, передав его матери и поспешила во двор, где ждал её суженный, подрядившийся на работу грузчиком при магазине Дозморовых.
-Вот видишь, а ты боялась –сказал он ей, открывая скрипучую дверь в маленькую, темную комнату, где из всей мебели и было, что кровать с тюфяком и подушками, стол, да пару табуреток. Он повернулся к Анне и поцеловал её, увлекая к кровати, но девушка уперлась в его грудь руками, сопротивляясь.
-Сначала венчание! -сказала она, отворачивая голову от его жарких поцелуев.
-Хорошо –ответил Яков тяжело дыша, -но после не отвертишься –зло сказал он и хлопнув дверью ушёл за вещами. Девушка осмотрелась. Комнатка была крошечной и какой-то неуютной, небольшое окно пыльным, беленые стены в пятнах от размноженных клопов. Вздохнув она вышла из флигеля и поймав за руку первую попавшуюся, краснощекую девку, спешащую куда-то с ведром, спросила где взять извести и мочало.
-Ты что-ли новая нянька хозяйского сынка? - спросила любопытная деваха, поблескивая голубыми глазами, ставя ведро на землю.
-Ну, я –призналась Анна.
-Намаешься ты с ним, больной он насквозь, то лихорадка его бьет, то кашель мучает, ни одна баба возле него не задержалась, чуток заболеет, всё, пиши-пропало, хозяева её вон, дескать она в том виновата и новую ищут –сказала собеседница с жалостью глядя на неё.
-Поглядим-ответила ей Анна, -тебя как зовут?
-Машкой кличут, прачка я, да самой прислуживаю.
-А я Анна, родители Аннушкой звали.
-Твой? – кивнула Машка на подходившего к ним Якова и выпрямилась, выпятив грудь, в старом платье, -красавчик-шепнула она девушке, прихорашиваясь.
-Так ты мне скажешь, где извести взять? -перебила её Анна, показывая знаками Якову, чтобы не заносил пока вещи во флигель.
-Пошли к хозяину, он здесь всем распоряжается –скомандовала собеседница и покачивая бедрами поспешила вперёд.
За пару часов Аннушка выбелила комнату, вымыла окно, украсив его задергушками из приданного, что она прихватила с собой, украсила кровать подзором, который сама и вышивала длинными зимними вечерами. Отдельно пристроила иконку, привезенную из родительского дома, соорудив импровизированный красный угол.
Позже, поужинала холодной картошкой, да яйцами, что принесла ей Машка, желающая рассмотреть Якова поближе. Анна в комнату её не пустила, угощение приняла на пороге и отправила восвояси.
Уставшая , прилегла на кровать, рассерженный Яков ушёл ночевать на конюшню, задумалась о том, как помочь маленькому Васятке, мальчик ей понравился и ему захотелось помочь. Заснула мгновенно, но среди ночи проснулась, резко села, хватая воздух, увидела во сне широко открытый Васяткин рот, вытаращенные от ужаса глаза, как будто сквозь толщу мутной, зеленой воды.
Заплакала жалобно, понимая, что дар её только что показал судьбу ребенка, незавидную и печальную. Встала босыми ногами на холодный пол, побрела к окну, чтобы остудить стеклом горячий лоб.
-Я не хочу! Боже, прошу, ослобони меня от сего дара, тяжела ноша, боюсь не сдюжу-взмолилась она. Ответом ей была тишина, да яркая луна в небе, равнодушная и неприступная.
Утром, наскоро перекусив оставшейся картошкой, она поспешила в дом так и не увидев Якова.
Васятка в длинной белой рубашке сидел посреди комнаты и громко плакал, размазывая слезы по золотушным щекам.
-Кто тут у нас плачет? А? Маленький, иди ко мне-сказала девушка, поднимая невесомого ребенка на руки.
-А мы сейчас кашку поедим, сил наберемся и гулять пойдем! -ворковала она, ощупывая и осматривая замолчавшего мальчика.
-Ты ж мой сердечный, да чем же тебя кормили, раз ты таким хворым стал? Ну ничего, я тебя подлечу, на ноги поставлю, будешь ты у нас здоровее всех здоровых- Анна достала пузырек, который принесла с собой, -вот сейчас мы умоемся росой серебряной, лунным светом наполненной и будет у нас личико чистое, тельце крепкое, волосики кудрявыми, ножки сильными. Учёба у Повилики не прошла для неё даром, знания, накопленные дедами, выпестованные и проверенные временем сейчас, ой как ей пригодились.
За несколько дней Анна избавила ребенка от золотухи, привела в порядок живот, вернула аппетит и здоровье. Малыш на глазах начал выправляться, щечки налились, его веселый смех наполнил дом, а Дозморовы не могли нарадоваться на новую няньку.