Проект «Малая родина» стал логичным итогом (надеюсь промежуточным), многолетних походов по сибирской тайге. Его главные герои - коренные малочисленные народы тофалары и эвенки.
Проект представляет собой серию фотовыставок. Первая завершилась в зале краеведческого музея Усть-Кута, как говорят его работники, к сожалению.
К сожалению, потому что фотографии произвели в северном городке, без преувеличения, настоящий фурор. В день проходило по три-четыре полноценных экскурсии, каждая затягивалась на полтора-два часа. Дело в том, что каждый снимок сопровождает QR-код. Стоило навести на него камеру смартфона, как попадаешь на стойбище героя снимка. Короткие ролики посвящены бытовой стороне жизни охотников и оленеводов. За две-три минуты зрители успевают ознакомиться с таежными промыслами. Некоторые ролики размещены у меня на канале, не вижу смысла повторяться.
По мнению, моей коллеги Екатерины Санжиевой, «оживающая» фотовыставка – это экскурсия в параллельный мир. Параллельный, потому что некоторые села находится относительно недалеко от райцентров, но жизнь там словно замерла. Нет электричества, интернета, радио и телевизора с его безумными ток -шоу. Кстати, может, это и хорошо. Жизненный уклад жителей таежных деревень подчинен природному циклу, как и много лет назад. Люди в большинстве своем лишены лжи, пафоса, показухи – всего, чем страдаем мы в погоне за рейтингами, индексами цитируемости и прочей лабудой.
Сравнение с параллельным миром мне настолько понравилось, что я вынес его в заголовок.
Отправной точкой проекта «Малая родина» стал дежурный репортаж о предвыборной кампании в 2012 году. Отдаленные поселки голосуют первыми. Туда гоняют либо вертолет, либо машины. По заданию редакции я поехал с избирательной комиссией инспектировать участки для голосования. Конец февраля, Качугский район, собачий холод. Едем мимо полузаброшенной деревни Шевыкан (несколько лет назад умер последний ее житель Петр Федорович Житов).
Решили остановиться, чтобы попить чаю. Завтракать в уазике жутко неудобно, поэтому постучались в дом, в окнах которого мерцал свет от лампы. Заходим — двое молодых людей. Видимо, местные охотники. Типичный холостяцкий быт. Натопленная печь, стружка, неубранный стол. «Здравствуйте, — говорим мы. — Мы у вас чайку попьем?» Мужики быстро все смели со стола, мы достали термосы, чай, кофе. Согрелись. Я спрашиваю: «Мужики, чем вы тут занимаетесь?» Один из них говорит: «Я почтальон, Андриян Хромов».
С истории о таежном почтальоне, кстати, я дебютировал на Дзене. Почитать о нем можно здесь.
Буквально с каждой фотографией, представленной на выставке, связана определенная история.
«Как вы оттуда выбирались?!» Интересуются друзья, коллеги, когда видят кадры из самой экспедиции, на которых мы бредем по болоту, вытаскиваем из трясины лошадь, топчемся возле утопленного вездехода. В киноиндустрии это называют модным словечком бэкстейдж.
Обычно говорят, что проблемы на маршруте – это закономерный итог неподготовленности к экспедиции. Соглашусь лишь отчасти, потому что невозможно предусмотреть все на сто процентов. Как можно предугадать, что во время перехода лошадь шарахнется от вспорхнувшей птицы в сторону и застрянет в трясине?
Наглядный пример таежного форс-мажора – рассказ нашего проводника Андрияна Хромова.
Два года назад, например, на его пути оказалась стая волков. Октябрь – межсезонье, слякоть – самое неудобное время для доставки почты. Своего Пятака он тогда поймать не смог, конь ушел с табуном. На уазике дальше Юхты уже не сунешься, все раскисло, поэтому отправился пешком. В таких ситуациях таежники говорят «встал на хода» – значит, отправился без промедления по заданному маршруту. В данном случае это более семидесяти километров в одну сторону. На обратном пути с ночевками дошел уже до Юхты. До Большого Улуна оставался один марш-бросок, поэтому выдвинулся рано.
– Утро выдалось туманным. Вокруг тишина. Иду и слышу – вроде польник (тетерев – авт.) гулькает. Первая мысль: хорошая птичка – может добыть удастся. Сошел с дороги, но птицы не обнаружил. Постоял – постоял и вернулся на дорогу. Собака моя было ринулась в кусты, но тут же вернулась. Незадолго до этого мужики видели кабанов, и я решил, что кобель вепря избегает. Неприятный холодок пробежал по спине. Осмотрелся – некуда забраться, деревьев больших нет, сплошной кустарник. Еще тревожнее стало, когда пес стал прижиматься к ногам. Глаза поднимаю – два волка стоят метрах в семидесяти от меня. Мгновение назад их не было, и вот, будто выросли из-под земли. Только я вскинул ружье – они тут же исчезли в кустах. Голову поворачиваю, левее еще один волк стоит и смотрит так недоуменно – прикидывая, кто из нас с кобелем ему по зубам.
Не дав зверю возможности определиться с выбором, Хромов выстрелил, а спустя полтора часа продолжил путь уже с волчьей шкурой на ремне.
Посетители выставки нередко спрашивали: «Тяжело ли давались экспедиции?». Вопрос звучал по-разному, но суть не менялась. Очередная поездка не походила на предыдущую. Было дело, мы с моим другом, однокурсником, партнером по проекту Константином Куликовым три дня месили болото, чтобы добраться до эвенкийской деревни. Много чего было.. (листаем)
Вместо развернутого ответа публикую несколько фото.
В следующий раз расскажу о том, как две группы, представляющие немецкие телекомпании решили повторить наш путь, и что из этого вышло.