— Наджибулло, не надо так… — один из сидевших у дастархана бородачей, сказав это, помолчал и, отхлебнув из пиалы, которую сжимал напряженно, до побеления ногтей, продолжил: — Наджи, вспомни моего отца — он ведь твоему брату жизнь спас... — еще один напряженный глоток. — Ради его памяти не надо... Ты же знаешь, как мне тяжело достать эти деньги. Я тебе верну... Видит Аллах, я тебе все сполна верну... Но не сейчас...
— Акрамхон... — второй говорил, раскачивая свою пиалу на весу и глядя, как плещется светлый чай в пиале, порой касаясь золотой каемки и открывая дно. — Воистину я вижу в тебе только брата... Ты мой брат. — Последнюю фразу он повторил с расстановкой, делая ударение на каждом слове. — Но и ты меня пойми. Твой отец говаривал: «Люди рождаются братьями, но карман у каждого свой»… Отец твой выполнил свой долг, иного от него и не могли ждать, и я ему благодарен. Он тогда попросил меня: «Наджибулло, возьми к себе моего сына» — и я не отказал ему. Теперь скажи мне, Акрамхон, голодал ли ты и твоя семья все эти годы, пока ты был у меня? Горбатил ли ты спину на полях, как декханы? Умер ли кто-либо из них от болезней и нехватки лекарств?
Перестав покачивать пиалу, Наджибулло поглядел, как спиралью завертелись чаинки, собираясь к центру, подобно веретену. Медленно поднял глаза на собеседника и выдержал паузу, достаточную для того, чтобы бородач имел возможность придумать ответы на эти вопросы.
— Тебе нечего ответить... А теперь ты спроси меня, Акрамхон, почему я не поступил с тобой, как с собакой Роушоном? Помнишь тот случай? А? — Борода Акрама качнулась в знак согласия. — Все эти пять лет я верил тебе как брату, — при этом он дружески потрепал по плечу собеседника, — тебе и твоим людям я доверил встречать груз и в этот раз. Да... Мне нужен либо товар, либо деньги... Если хочешь — иди со своими людьми и собери этой травы... — из-под густых усов сверкнули крепкие зубы, и глаза сощурились в усмешке. — Но лучше денег принеси. Хотя бы четверть этого. Видишь, все деньги можешь позже вернуть, но эта четверть мне нужна через неделю. Еще раз скажу: Акрам, я верю тебе как брату. Сейчас я отпущу тебя и твоих людей, разрешу вам взять оружие. Что хочешь делай, но мне эти деньги принеси. — Наджибулло глотнул чая. — А пока ты будешь деньги искать, твоя семья побудет у меня в гостях. Ты ведь знаешь, стены моего дома крепче крепости. Так что не беспокойся за них — деньги ищи... Слушай, чай у тебя остыл уже, наверно, дай новый налью.
Акрамхон молча сидел, глядя в пустоту. Да, он помнил, как прервалась жизнь Роушона, земляка Наджи. Еще весной ему доверили организовать переход через границу с Таджикистаном. А он прозевал пограничников «с того берега» и поставил под угрозу караван. В ту ночь потеряли половину груза. Именно тогда Наджи подозвал к себе Акрама и сказал: «Акрам, я давно хотел поставить тебя вместо него… Теперь уже пора тебе стать онбаши»[1] — и, не дожидаясь согласия, предложил ему пойти по следам беглеца…
* * *
Беспощадное июньское солнце пекло неимоверно, выжженная земля сухо молчала, не отвечая на стенания Роушона. Только марево, зыбко искажая приближающийся к раненому силуэт, словно шутило над ним. Роушону чудился то отец, принявший смерть в бою с шурови[2], то брат, казненный талибами, то жена, которую он не видел с тех пор, как бежал из лагеря.
Он уже начал думать, что бредит и этот силуэт — всего лишь иллюзия, вызванная гноящейся раной. Недолго ему оставалось жить. Совсем недолго. Жаль только, патроны кончились. А то подождал бы еще какого-нибудь путника, и отправились бы вдвоем на тот свет. И то веселей… Ха-ха… Он даже рассмеялся, но, захлебнувшись в своем смехе, отхаркнулся кровью. Да... Было бы прекрасно отправиться в ад вместе с Наджи... Как было бы радостно видеть этого упитанного усача лежащим, как он сейчас, в пыли и глотающим кровь… Много бы отдал он за такое…
Но что это? Призрак приблизился. И он не один — их двое.
— Кто это? — спросил Роушон срывающимся голосом, все еще не веря в реальность видимого. — Не двигайся, стрелять буду! Кто это? — сорвался на крик и, ослабший от движений, упал навзничь, поднимая клубы пыли.
Двое подошли. Один из них склонился над распластанным телом.
— Кто-кто… Я — Азраил[3]. Дорога тебе в ад.
Горячее лезвие у горла было последним, что успел почувствовать в жизни бедолага.
— Видишь, брат, как просто быть ангелом? — спросил после этого Наджи, вытирая нож о полу халата, и обернул к нему улыбающееся лицо. Они тогда еще рассмеялись над этой шуткой.
…Но теперь ему, Акраму, было не до смеха. Наджи держал его семью «в гостях», а для того, чтобы увести их, нужны были деньги…
* * *
«Вот я и протопал последние метры по своей земле…» — подумал швед Нильс Хаанссен, одной ногой еще стоя на бетоне родины, а другую занеся над ступенькой трапа. Первый шаг «туда»… Собственно, первым шагом эту ступеньку назвать можно было с натяжкой. К командировке в «горячую точку» он шел долго. Все началось еще десяток лет назад, когда грозный сосед с востока уже трещал по швам, покинутый всеми сателлитами. Соединенные Штаты только что «освободили» Кувейт. Освободили для себя, но о том, что кувейтцы теперь буквально молятся на американский флаг, особо не распространялись. А Советы бросили на произвол судьбы того, кому долгое время оказывали поддержку. Все происходило далеко на Ближнем Востоке. Там, где люди не знали снега и не соблюдали элементарных правил санитарии, где жизнь человека была не дороже хлеба. Обо всем этом вещали телеканалы. Нильс, тогда еще студент первого курса факультета журналистики, восхищался работой репортеров в тех суровых условиях. И уже тогда решил, в какой области он будет работать. Мир увидит события именно его, Нильса Хаанссена, глазами. Одно его имя, появившееся на экране, будет означать новый сногсшибательный репортаж, сенсацию. Рыжий первокурсник тогда грезил только романтикой, жаждал славы. После, уже подрабатывая на местном телевизионном канале, он познакомится и с первыми трудностями. Ведь для того, чтобы добиться нынешнего положения, пришлось здорово побегать, собирая материал для «стариков» — маститых репортеров и комментаторов. Но тогда же развились и способности Нильса как журналиста. Параллельно с работой на телеканале он начал печататься в местной газете. Там его и приметили.
…Нильс навсегда запомнил тот вечер… «Хм… Мы можем вам помочь устроиться репортером на этом столичном канале. А вот от вас, молодой человек, потребуется сущая мелочь — серия репортажей перед выборами. Нет, нет… Не делайте возмущенного лица… Никаких заказных материалов. Достаточно будет того, что в них будет часто упоминаться название нашей партии. И всех делов…» Только что выпустившийся из стен университета парень с задатками талантливого журналиста согласился.
Но теперь все это было позади. Да и было ли? Он уже который год ведет свою программу. На него работает целая группа «собирателей информации». Среди них наверняка есть молодые и способные, которые потом смогут выйти на высокий уровень…
Но все же не об этом думал г-н Хаанссен, преодолевая ступени трапа. Просто шел с улыбкой на лице, позволяя впечатлениям отпечатываться в душе в их первозданном виде. Сияет солнце, по-летнему нежное, ласковыми лучами отражаясь в лужицах на бетоне аэродрома. Нежный ветерок овевает лицо и поглаживает рыжую шевелюру с первой ранней сединой. Нильс, вежливо кивнув в ответ на белозубую улыбку стюардессы, прошел к своему креслу и, только сев в него, сразу заснул безмятежным сном.
* * *
Позади долгие перелеты… Россия — Узбекистан — Таджикистан. Переправа на пароме через таджико-афганскую границу. Сколько же нервов потрепал тот таможенник, не желавший пропускать аппаратуру. Хорошо хоть помог офицер ООН, поручившийся за репортеров и взявший груз под свою ответственность. Сначала показалось, что достаточно взятки, но таможенник пошел на принцип. Пришлось побеспокоить «голубые каски». Сойдя с парома, сели в грузовики, подвезшие их до форпоста Северного Альянса — маленького городка, славного только тем, что владевший этим пунктом держал в руках весь перевал.
Первое впечатление — нестерпимая жара и всепроникающая пыль. Вот как встретил его Афганистан. Бывалые люди клали сигареты сразу после раскрытия пачки перевернутыми, чтобы вытащив их пыльными пальцами, не коснуться фильтра. Американцы брали с собой блоки «Негро» — крепких сигарет, заранее уложенных так, как того требовал пыльный Афганистан.
* * *
— В честь шведского гостя — шведский стол!
Такими словами начал застолье веселый парень Михаил — русский корреспондент. Нильс уже познакомился со всеми в этой компании журналистов, но, разбитый после дороги и расслабленный алкоголем, чувствовал, что всех не упомнит и потребуется перезнакомиться заново. По ходу вечеринки стало ясно, что собрались совсем не по поводу его, Нильса Хаанссена, приезда. Сюда пришли, просто желая расслабиться и пообщаться, услышать новости и слухи журналистской братии, а кто-то, возможно, и с целью прощупать — а вдруг коллега проболтается о неразработанной теме. Но именно это и радовало шведа. Никакого официоза, никакой формалистики. Все очень просто. Желторотые начинающие журналисты без препятствий общаются с маститыми репортерами, чьи имена гремят с экранов телевизоров и передовиц газет, а те отвечают им взаимностью, хотя и стараются «держать марку»… С этим впечатлением и улыбкой на устах он и заснул там, где сидел.
…С утра проснулся совершенно разбитый. Медленно и с натугой вспоминал события прошедшего вечера. Какому-то турку вчера он проболтался об интервью с генералом Дустумом. Но уж они-то его не перебьют. Не смогут турки до послезавтра выставить 100 тысяч — они и зарабатывают-то больше тем, что предоставляют свои средства спутниковой связи для прямого эфира западным журналистам. Делают это неплохо, но быть репортером — это не для них.
Славно погуляли вчера. Теперь надо найти где бы устроиться. Переводчик посоветовал присмотреть квартиру в центре, недалеко от пресс-центра, мол, там будет безопаснее. Но не приглянулось Нильсу ни одно из предложенных жилищ — тесновато да и не обустроено. Услышав краем уха их беседу с переводчиком, хозяин последней осматриваемой квартиры тут же подошел к ним. Говорил он с чудовищным акцентом, но все же швед уяснил, что есть квартира побольше и поудобнее, и если будет угодно досточтимому журналисту, то можно тут же ее осмотреть. Правда, будет она стоить дороже, но ведь многоуважаемый европеец не бедняк и может позволить себе жить хорошо.
Квартира действительно была роскошной. Ноги утопали в густом ворсе пестрых ковров, окна были застеклены и не пропускали пыли, вовсю работал кондиционер, создавая приятную прохладу. Переводчик негромко торговался и после, подойдя к Нильсу вплотную, сказал, что ему удалось несколько сбавить цену. Хотя этот Джим (так он переиначил для себя имя переводчика — Джамалетдин) был тот еще типчик… Вполне могло оказаться, что он раскрутил хозяина на проценты, мол, иностранец согласится только после его, Джима, одобрения. Было все равно. Цена даже по европейским меркам была высока, но платила-то компания. А Нильсу совсем не хотелось тесниться в каморке. Все удобства были на улице, но здесь уже следовало пенять на судьбу, не донесшую до перевала этого блага цивилизации.
В тени полога перед домом были расстелены ковры для моления, джамаат ждал. А мысли имама были совсем о другом. Оставалось найти только двести пятьдесят тысяч. Акрамхон уже перетряс всех кого мог, собрал большую часть требуемого. Оставалось только двести пятьдесят… А ведь Наджибулло не простит недостачи и одного «дулляра». Бородач не спеша совершал омовение. Мысль о предстоящем разговоре, новом унижении и просьбах дать еще неделю сверлила его мозг, перекрывая настрой на молитву.
Если бы не поджимало время, дядя бы помог. Но Наджи уже завтра ждет его с деньгами. «Сволочь Наджи еще увидит, с кем он так поступил… Но пока главное — вытащить свою семью из «гостей». А потом уж я ему устрою… Он Раушону завидовать будет…»
— Тоубе, я Рабби…— Акрам, осознав, что думает о грешном, начал омовение заново…
Один из его людей — часовой, не принимавший участия в молитве, все это время терпеливо ждал, когда командир завершит намаз. Не стоит ради мирского прерывать вложения в вечность. Когда коврики для намаза уже были свернуты, он не спеша подошел к начальнику.
— Акрамхон, похоже, что деньги нашлись… Тут один европеец им счета не знает. Духанщик только что сообщил. Духанщик здесь, если хочешь — послушай его…
Все стало ясно с первых слов сухонького старичка с жидкой бороденкой. В доме шейха поселился газетчик. Заплатил за дом бешеные деньги, накупил ковров, телевизоров, холодильников; за то, чтобы поговорить с Дустумом, согласился выложить двести тысяч…
Даже если старик преувеличивал, было ясно, что этот рыжий как раз и нужен был Акраму. В этих краях, где до ближайшего банка было более тысячи километров, деньги все носили только при себе или тщательно прятали неподалеку, тем более что завтра газетчик должен расплачиваться с людьми генерала, так что уж двести-то тысяч у него будет. «Альхамдулиллях… Воистину, Аллах с терпеливыми», — поблагодарив Всевышнего, Акрам приказал четверым готовиться к ночной операции.
Нильс был доволен прошедшим днем. Интервью прошло гладко. Генерал на все вопросы отвечал подробно, не спеша, делая время от времени паузы, необходимые для того, чтобы его хорошо перевели. Единственное, что он потребовал, так это того, чтобы переводил его переводчик. Конечно же, Нильс не возражал.
Вечером он воспользовался услугами того самого турка и переслал материал в компанию.
Швед был доволен собой. Как это сегодня сказали: с корабля на бал? Улыбка еще раз озарила его лицо… Да, так о нем и говорили. Действительно, сошел с корабля и сразу на аудиенцию к местному королю.
Смакуя пиво, он подумал и о том, что правильно сделал, не поддавшись на уговоры Джима. Страдал бы сейчас от резких перепадов температуры в предложенной ему тесной комнатке, вместо того чтобы смаковать победу в апартаментах шейха, который, как сказал нынешний хозяин, при талибах обитал здесь.
Единственное неудобство заключалось в том, что по нужде приходилось выходить во двор. Хотя и здесь были положительные стороны. Можно было посидеть в ночной прохладе и полюбоваться бескрайним звездным морем, начинающимся с края горизонта и заканчивающимся на вершинах гор. Поглядеть, как яркой полосой прорезает небо Млечный Путь. Созерцая это величие Вселенной, чувствуешь прикосновение Бесконечности, понимаешь мелочность мира…
Но на этот раз бесконечности достаточно… Пора в дом, думать о том, что делать дальше. Уже намечен выезд в район боевых действий. Дустум за сходную цену обещал выделить охрану. Теперь осталось составить план того, что он будет там делать и с кем говорить.
Медленно отпер бронированную дверь. И хотел так же не спеша перешагнуть порог, как вдруг толчок в спину опрокинул его на коврик перед дверью. В дом вслед за ним вошли пятеро бородачей с автоматами, направленными на него…
* * *
«…Абдулло — умалишенный, напрасно я взял его с собой. Идиот, достойный быть похороненным в обнимку с собакой. Ведь надо же было ему разрядить обойму в рыжего. Не дотерпел до того, когда рыжий расскажет, где он прячет деньги. А теперь вот ищи… Может, он у друзей деньги оставил?.. Ничего, это я ему еще припомню…» Так думал Акрам, переворачивая все вещи в доме в поисках заветной суммы. Он сосредоточился на своих мыслях и уже механически, не приглядываясь, ворошил чемодан журналиста. Обветренное лицо его было сурово напряжено. Ничего не обнаружив, нервно отпихнул ногой рыжеволосый труп со следами пыток. «Дурак, сказал бы сразу — ожидала бы легкая смерть…». И, перешагнув через него, направился к выходу, стараясь не запачкать ноги в крови.
— Акрамхон!!! Нашел!!! — смысл этих слов не сразу дошел до главаря. Кричавший подбежал к нему. Это был тот самый Абдулло. В его руках — несколько пакетов с деньгами. Пересчитали — более трехсот тысяч. Абдулло, уже почти приговоренный к смерти, был прощен.
* * *
Наджибулло радостно улыбнулся, пересчитав принесенное.
— Брат, а я ведь верил в тебя. Знал, что ты сдержишь слово, придешь. И не с пустыми руками. К твоему приходу уже и баранчика зарезал… пойдем к дастархану — там и расскажешь все как было…
«Все расскажу только перед тем, как отправить тебя к предкам…» — с улыбкой подумал Акрам.
Там есть люди-ангелы, но некоторые из них— ангелы смерти.
[1] Онбаши — командир десятка
[2] Шурови — советский (от: шуро — совет).
[3] Азраил — ангел смери
Оригинал публикации находится на сайте журнала "Бельские просторы"
Автор: Газиз Юсупов
Журнал "Бельские просторы" приглашает посетить наш сайт, где Вы найдете много интересного и нового, а также хорошо забытого старого.