Рассказывает полковник в отставке В. ФАРБЕРОВ
В НЕБОЛЬШОМ городке Гадяч, что на Полтавщине, живёт инвалид Великой Отечественной войны старший лейтенант в отставке Василий Тимофеевич Егоров. Его знают многие жители города. Но мало кому известно, что этот худощавый, среднего роста, с тёплым взглядом и мягкой улыбкой человек был в годы войны знаменитым снайпером, грозой, немецко-фашистских захватчиков.
Слава о героических делах командира снайперского взвода 1230-го полка 370-й стрелковой дивизии гремела по всему Северо-Западному фронту. Знали Егорова и враги. На своей шкуре испытали они меткость его глаза и твёрдость руки. Лучших своих снайперов посылали они против старшего лейтенанта Егорова — безрезультатно. Даже переманить его пытались на свою сторону. По радио, в листовках, через рупоры они сулили ему высокий офицерский чин, золотые горы. На все их посулы снайпер отвечал новыми меткими выстрелами.
375 отправленных на тот свет гитлеровцев, десяток взятых «языков» составляют боевой счёт этого отважного и мужественного человека.
Шесть тяжёлых ран в теле Василия Егорова. И каждый раз после непродолжительного лечения в госпитале он возвращался в полк и продолжал громить фашистских захватчиков. Последнее ранение было особенно тяжелым, и врачи, несмотря на просьбы Егорова, не пустили его на фронт.
В годы войны Егоров был неистощим на выдумки. Об одной из них мне и хочется рассказать.
— Разрешите в недалёкий наш тыл отлучиться, — обратился лейтенант Егоров к комбату.
— Вы же только оттуда вернулись! — удивился комбат. — Что за срочная необходимость?
— Поросёнок нужен, товарищ комбат, — и Егоров перешёл почти что на шёпот.
— Что ж, не возражаю, — кивнул наконец комбат. — Но где вы его достанете?
— Знаю место, где водится. У одной старушки заприметил. Думаю, что уступит.
— Тогда желаю успеха!
Утром Егоров был уже в деревне. В дверях хаты появилась высокая седая женщина.
— Здравствуйте, бабушка! — козырнул Егоров.
— Здравствуй, здравствуй, касатик! — оглядывая пришедшего подслеповатыми глазами, поклонилась старуха. — Что скажешь?
— По делу, бабуся.
— Рассказывай, чего надобно.
Егоров помялся, не зная, как лучше подступиться к хозяйке, потом решил говорить в открытую:
— Уступи мне, бабушка, твоего поросёнка.
— Какого поросёнка? — насторожилась старуха. — Нет у меня, батюшка, никакой живности.
— Есть, бабуся, есть! Намедни, когда проезжал вашу деревню, в сенях видел.
— У, глазастый, чтоб ты споткнулся! Всё равно не дам!
— Так я же не даром, — сказал Егоров и вытащил из вещевого мешка собранные во взводе для этой цели продукты. На крыльце появилось несколько банок тушёнки, три буханки хлеба, десяток пачек супа-гороха и увесистый мешочек сахару. — Возьми, бабуся, если мало — добавлю.
— Не надо, — мельком взглянув на разложенные продукты, отрезала бабка. — Сказано не дам, и всё тут.
Егоров решил сменить тактику.
— Может быть, бабуся, всё же на пару дней одолжишь поросёночка? Не беспокойся, я тебе его в целости верну. А за пользование возьми эти продукты.
Старуха снова насторожилась:
— Чего как банный лист пристал? Ишь чего захотел! Не проси! Никуда боровка со двора не пущу!
— Жаль, бабуся, а мы на тебя так рассчитывали!
— Кто это мы? — уставилась на Егорова женщина.
— Я и мои товарищи, — тихо ответил Егоров. — Не для пирушки, бабуся, твой поросёнок нам нужен, а для дела.
— Для какого такого дела мой поросёнок вам понадобился?
— Для святого, для уничтожения наших ворогов, бабуся! — И Егоров поведал, зачем нужен поросёнок.
Лицо старухи постепенно меняло выражение: исчезли суровые складки у рта, у глаз густели морщинки. Выслушав до конца, она, тяжело вздохнув, стащила с печки полотняный мешок и пошла в сени. Через несколько минут вернулась, неся в мешке поросёнка.
— Возьми, — осторожно передавая Егорову мешок с драгоценным грузом, сказала она. — Бог помощь твоим затеям!
Вернувшись в часть, Егоров собрал снайперов и ещё раз обсудил план действий. Наутро, когда рассеялся туман, они уже были в засаде, возле тропинки, идущей от немецких окопов к занятой ими деревне. Егоров вытащил из кармана тонкую крепкую верёвку, привязал один конец к задней ноге поросёнка, второй намотал на левую руку. Затем, ударив тихонько хворостинкой, пустил поросёнка по тропинке. Почуяв свободу, тот побежал. Когда поросёнок приблизился к фашистским позициям, Егоров натянул верёвку, и поросёнок остановился. Пытаясь вырваться из плена, он кинулся сперва влево, потом вправо, но веревка крепко держала его, и он отчаянно завизжал.
Этот свинячий крик чудесной музыкой прозвучал в ушах сидевших в окопах оккупантов, затронул тончайшие струны в сердцах любителей поросятины. Сразу из окопа высунулся полнолицый рыжий гитлеровец. Увидя недалеко от себя живого поросёнка, он подпрыгнул от радости и стал манить его к себе. Не откликаясь на зов, поросёнок продолжал метаться и визжать. Фашист по пояс вылез из окопа и стал ловить непослушное животное. Но безуспешно.
Снайпер Клейманов навёл винтовку на любителя поросятины, но Егоров предупредил:
— Не стрелять! Сейчас другие появятся.
Действительно, вскоре из траншеи показалась голова ещё одного фашиста. Затем — третья, четвёртая. Позабыв всякую осторожность, они наблюдали за поединком полнолицего с поросёнком, громко давая советы, как ему действовать.
К месту происшествия поспешили другие гитлеровцы. Когда из траншеи высунулось восемь фашистских голов — по одному на каждого сидевшего в засаде снайпера, — Егоров приказал открыть огонь и первый выстрелил в рыжего. Пуля угодила в лоб фашиста, и он навечно застыл на месте.
Не отстали в меткости стрельбы и ученики Егорова. Через минуту Гитлер не досчитался восьми своих вояк
(1967)
☆ ☆ ☆
Читайте также: