(статья вторая цикла из трех авторских статей)
Признаюсь, сразу не понравился мне этот адвокат. Первое впечатление оказалось верным. Это подтвердили дальнейшие события при рассмотрении дела в суде, а также результаты принятых мною мер для получения характеризующих на него сведений. Кстати, на моем канале этот адвокат уже был «героем» одной авторской статьи. Это ведь его я вывел на «чистую воду», когда он пытался «впарить» суду «ряженого свидетеля», причем именно в этом гражданском деле.
Следует отметить, что дочь покойной Зудиной М.Н. не являлась ее представителем и не имела права представлять ее интересы в местном ПНД, поскольку для этого требовалось соответствующее оформление полномочий (ст.7 Закона). Ограничение прав и свобод лиц, страдающих психическими расстройствами, только на основании психиатрического диагноза, фактов нахождения под диспансерным наблюдением или пребывания в медицинской организации, оказывающей психиатрическую помощь в стационарных условиях, а также в стационарной организации социального обслуживания, предназначенной для лиц, страдающих психическими расстройствами, не допускается.
Должностные лица, виновные в подобных нарушениях, несут ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации и субъектов Российской Федерации (п.3. ст.5 в ред. Федеральных законов от 22.08.2004 N 122-ФЗ, от 02.07.2013 N 185-ФЗ, от 25.11.2013 N 317-ФЗ, от 28.11.2015 N 358-ФЗ). Существуют также принудительные меры психиатрической помощи гражданам (ст.13 Закона), однако ситуация с Зудиной М.Н. не относится к условиям применения таких мер, поскольку она в специализированном стационаре никогда не лечилась и никакого судебного решения о применении принудительных мер медицинского характера применительно к покойной Зудиной М.Н. не существует.
Это означает, что ее незаконное оформление, как пациента психоневрологического диспансера, которое использовалось ее дочерью с целью завладеть квартирой после ее смерти, является нарушением требований Федерального закона от 02.07.1992 N 3185-1 (ред. от 03.07.2016) "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании". Но именно факт учета Зудиной М.Н. в местном ПНД, а также содержание записей в амбулаторной карте явились основаниями для заключения судебной экспертизы и для вынесения судебного решения в целом.
Все три судебных акта по этому делу приняты, в том числе, на основании результатов судебной психолого-психиатрической посмертной экспертизы. Суд первой инстанции указывает, то «…нет оснований ставить данное заключение под сомнение…», а также что «…заключение согласуется с другими доказательствами по делу, а именно: с медицинскими документами, свидетельствующими о снижении интеллекта, памяти Зудиной М.Н., о наличии «умеренного когнитивного дефицита с признаками дисциркулярной энцелопатии» установление ей предварительно диагноза «сосудистая деменция» на момент совершения указанной сделки и составления завещания…». Апелляционная инстанция с таким выводом согласилась.
Судья Московского областного суда также согласился с обоснованностью этого мнения. Но представитель ответчика (приобретателя квартиры) с таким выводом не согласился и предпринимал попытки обжаловать вынесенные судебные акты. Перечислим основные правовые аргументы, основываясь на результатах обжалования. На стр.8 Заключения (Акта) экспертизы изложены результаты обследования в центре «Психическое здоровье». Это исследование было проведено по инициативе Зудиной М.Н., за год до ее смерти. Видимо, читатель уже понимает, почему было решено провести такую экспертизу. Мария Николаевны – женщина предусмотрительная и аккуратная (два высших образования, педагогический стаж – тридцать лет) стремилась обезопасить приобретателя квартиры от действий своей дочери, которая еще при ее жизни заявляла, что квартиру все равно получит.
Экспертиза показала полное отсутствие у Зудиной М.Н. каких-либо психических заболеваний и даже отклонений, которые могли бы привести к принятию неадекватных решений. В частности, там указан предварительный диагноз – сосудистая деменция. Но при этом перечислены рекомендации для дополнительного исследования, которое и было проведено. Результаты этого исследования также перечислены, а именно: «…по данным проведенного МРТ головного мозга у Зудиной М.Н. были диагностированы «МР-признаки в пользу нормотензивной гидроцефалии, ХИГМ (хроническая ишемия головного мозга), синдром «пустого турецкого седла», ретроцеребеллярная киста». Причем указано, что «…других значимых изменений выявить не удалось.».
То есть, есть основания полагать, что первоначальный предварительный диагноз был дополнительно изучен и не подтвердился. Но несмотря на это, на стр.20 Заключения посмертной судебной экспертизы эксперты упоминают этот диагноз, как подтвердившийся.
В материалах дела в настоящее время находится другая медицинская амбулаторная карта, которая долгое время велась в медицинском учреждении по месту жительства Зудиной М.Н. (местная амбулатория) и где нет никаких записей, свидетельствующих о наличии у нее каких-либо психических заболеваний. Диагноз «деменция» упомянут лишь один раз, причем за несколько дней до смерти. Из этого следует, что в первом случае предварительный диагноз (сосудистая деменция) не подтвердился в результате дополнительного исследования, а во втором случае этот диагноз был поставлен лишь участковым терапевтом, причем за несколько дней до смерти Зудиной М.Н.
Но эксперты не обращают на это внимания и на стр.19 Заключения делают вывод, согласно которому «…в юридически значимые периоды у Зудиной М.Н. (подписание договора купли-продажи квартиры и составление завещания) врачами-психиатрами диагностируется психическое расстройство – деменция в связи со смешанными заболеваниями.».
Продолжение будет завтра, в заключительной статье цикла.
