— Так долго ты лишал себя удовольствия провести этот чудесный ритуал... Трудно поверить.
— У меня нет времени заниматься такими ерундовинами. В чем смысл тратить время на развешивание безделушек?
Внимательно сканирую взглядом Грозного, смотрю в узор его глаз:
— И Новый год давно не отмечал?
— Бессмысленный праздник.
В анамнезе Давида рутинная работа, жажда денег и малоинициативная Виолетта, что служит Грозному домашним питомцем. Хотя я на месте бизнесмена лучше завел бы собачку, чем Смирнову. С ней тоже можно гулять, рассказывать ей обо всем, что мучает, иногда почесать за ушком, а главное — дрессировать. Виолетта прекрасно знает несколько команд.
— А ты попробуй, — протягиваю одну из игрушек.
— Почему олень? — недоверчиво уточняет, рассматривая принятую амуницию.
Я качаю головой и меняю фигуру на классический шарик, беру еще несколько других, встаю на ноги.
— Украшай, где считаешь нужным.
Давид сначала лениво, будто для меня главное — отвязаться от него, закрепляет игрушку, но, получив другую, уже синюю, а не красную, начинает выстраивать в голове схему цветовой гаммы, какая будет смотреться выгоднее. Он увлекается, анализирует, не может удержать улыбку, когда я повязываю на себе яркую мишуру и незаметно показываю мужчине кончик языка. В какой-то момент задеваю плечо Давида, останавливая процесс:
— А теперь полюбуйся на свой труд.
— Зачем? — хмурится. — Это самая важная часть церемонии! — веду его на несколько шагов дальше. — Немного развесил, отступил, полюбовался работой, похвалил себя и начинаешь заново! — Неплохо получилось? — показывает шар, проницательно глядя на ёлку.
В сосуде у Смирновой уже давно переполняется неудовлетворение, она даже не смеет выразить свое недовольство. Только завистливо глядит на нас.
— Я тоже хочу наряжать! — вдруг заявляет.
— А вам, госпожа Смирнова, нельзя, — отрицательно киваю. — У вас нога сломана. Но! — поднимаю палец вверх. — Вы можете помочь распутать гирлянду.
Отдаю ей коробку. Она с кислой физиономией берет гирлянду, не слишком щадя провода. Я стараюсь не быть слишком навязчивой и говорить только по делу. Когда все игрушки почти на месте, вспоминаю о гирлянде и оборачиваюсь к Смирновой. С удивлением останавливаюсь. Втихую сестрица схватила розовую металлическую пилку, которую раньше затачивала свои когти, и в это время пытается избавиться от ненавистного гипса на своей ноге. Молча. Сжав зубы. Конечно, пилка только поцарапала бинты, но Виолетта не сдается. Мое лицо искрит в удивлении, осторожно тыкаю пальцем Грозного, чтобы и он принял участие в наблюдении.
— Что ты делаешь? — хмурится.
— Мне просто надоел этот гипс! Под ним все чешется, — капризничает она.
— Будешь носить, сколько скажут врачи! — начинает повышать голос, но глубоко вдохнув, все же смягчает тон: — Ты просто устала, Виолетта...
- Да, - соглашаюсь и протягиваю руку к Грозному. - Подними меня наверх...
Ох... едва сдерживаюсь, чтобы не застонать. Быстро отвернулась. Это выше моих сил. Не хочу наблюдать за их нежностью. В горле почему-то пересохло. Еще пять минут назад в доме было свежо, а теперь хочется проветрить. Снимаю с шеи бусы и бросаю их на елку.
- Маргарита Сергеевна, - на подкрадывающуюся тень говорит экономка, - может, вам чаю? Пойдемте на кухню.
- Лучше какао с молоком.
Людмила исполняет просьбу, но напоминает:
- У Давида Сергеевича и Виолетты такие крепкие и трепетные отношения. Хозяин любит свою госпожу. Я не перестаю удивляться. Вы тоже рады за свою сестру?
- Очень, - беру кружку со стола. - Всеми своими волокнами. - Разогретый напиток в моих руках становится еще горячее. Пружинит на лбу. - Надеюсь, что во дворе под присмотром охраны я могу побыть? Хочется подышать.
- Можно, - поддакивает Людмила. - Дышите глубже, Маргарита Сергеевна. И мой совет вам - даже не думайте о Грозном. Не допускайте даже мысли о нем.
- Я не просила советов.
Шагаю из дома, накидываю куртку. На улице я чувствую себя гораздо лучше. На снегу скрипят ботинки. Медленно спускаюсь с крыльца и иду по дорожке вглубь сада. В спальне Давида горит свет. Возможно, он укачивает малышку Смирнову. Невольно морщусь. Ведь в Грозном есть что-то нормальное, но самая малость души осталась светлой. Но пока рядом со мной находятся такие паразиты, как Виолетта, нельзя рассчитывать на человечность олигарха.
- Маргарит... - из потока моих размышлений меня вырывает странный шепот.
Вздрогнула и оборачиваюсь к дереву, замечая, что Марк притаился в засаде. Он выглядывает из-за широкого ствола и манит меня рукой.
- Что случилось? - иду к нему, и мужчина тут же кладет палец к губам.
- Тсс, охранники следят за территорией. Нас не должны услышать.
Покидаю тропинку, и ноги мои утопают в снегу по щиколотку. Останавливаюсь рядом с водителем, отпиваю из кружки какао.
- Можно? - тянется к моему напитку.
- Бери... - ошарашенно отдаю ему кружку.
Марк поворачивает бокал и впивается губами в то место на кружке, куда я прикасалась губами. Упоительно, с каким-то особым наслаждением он пьет какао.
- Мне сладко, Маргарита, - облизывает губы.
Изумленно наблюдаю за водителем. Марк сошел с ума? Или он пытается соблазнить меня? Если второе, то этому блонду нужно сначала отточить свой талант завоевания. Играть роль мачо у Марка не получается, неубедительно и немного смешно. Я улыбаюсь... Голубые глаза ярко светятся при лунном свете, как будто отражая что-то большее, о чем я не хочу думать.
продолжение следует...