Свадебные хлопоты теперь Асю совсем не радовали. Все мысли были там в деревне, рядом с мамой. Майка узнав о болезни Дарьи при встрече постаралась успокоить подругу.
— Прекрати нервничать, ничего с твоей матерью не случится. Все болеют, полежит в больнице и выпишется, она что, одна такая что ли. О свадьбе вон лучше думай. Замуж выйдешь, настоящей горожанкой станешь. Воронцовы тебя в свои хоромы пропишут. И по распределению за тридевять земель не отправят, муж здесь, и ты при нём останешься.
— Май, не пори чушь, какая прописка, какое распределение? У меня мама больная, и причём очень серьёзно. Я хоть только на втором курсе, но понимаю, что это так. Знаешь как она изменилась, похудела очень. Нет не спроста всё это. Что-то с ней не так, вот знать бы что.
— Ну знаешь, я её успокоить стараюсь, а она мне тут отповеди читает, — обиделась Беркутова, — тётка просила передать, что через два дня на последнюю примерку, смотри не опаздывай.
— Хорошо, не опоздаю, — откликнулась Ася.
В “Ромашку” они пошли вместе с Майкой. Портниха вертела её перед зеркалом, что-то закалывала булавками, что-то подбирала, спрашивала нравиться или нет как пошито платье. А Ася и не видела ничего, отвечала односложно.
— Девушка, да очнитесь вы, — наконец не выдержала мастерица, — я спрашиваю какой длинны рукав оставить, а вы мне твердите одно, хорошо да хорошо.
— Ой простите, — извинилась Ася, — задумалась просто, вот так три четверти наверное будет нормально.
— Я тоже так думаю, ну значит так и оставим, по краю пустим узкое кружево, будет просто замечательно. Тогда дня через три можете приходить, забирать, платье будет готово. Вот видите, управились до новогодних праздников, а вы переживали.
В назначенный день, Ася забрала платье из ателье, но оно так и осталось лежать в пакете в шкафу. Потому что из дома пришла телеграмма, умерла мама.
Ася стояла у края вырытой могилы и словно окаменела. Ничего не видела и не слышала. Её заставили поцеловать холодные губы
матери, она поцеловала, потом кто-то сунул в ладонь горсть земли и велел бросить в могилу, она повиновалась. Делала всё как робот, в голове была только одна мысль: “Всё это сон, дурной страшный сон. Вот я сейчас открою глаза и всё это исчезнет. Мама подойдёт ко мне, возьмёт за руку и уведёт из этого страшного места”. “Аська то как переживает. Гляди, в лице ни кровиночки, как бы чего не приключилось с девкой”, услышала она за спиной шёпот, когда Валера, взяв её за руку и прижав к себе повёл за ворота кладбища. Дома, когда помянув Дарью все разошлись, отец спросил Асю.
— Дочка, как теперь со свадьбой поступим? Вроде как не хорошо получится, мать только похоронили и веселье справлять.
— А никакой свадьбы не будет, отложим на год. Ты не будешь против? — Ася повернулась к Валерию и вопросительно на него посмотрела.
— Нет, не буду, я всё понимаю, тебе сейчас не до этого.
Согласился Валерий, хоть было ему тяжело это сделать. На следующий день, утром, они вернулись в город. А по селу пошли разговоры.
— Это Зойка Родионова, Чубиха, Дарью извела, — говорила телятница Санька Прозорова, неся полное ведро с кашей своим подопечным.
— Да ты что такое говоришь, быть этого не может, — возразила ей товарка, Маша Аверкина, — Зойка, она и мухи не обидит, сколько лет терпела, пока её Чубец с Дарьей любовь крутил. Ты слышала от неё хоть слово плохое?
— Нет не слышала.
— Вот и я не слышала, так что не надо на человека напраслину возводить.
— Что от других узнала, о том и толкую. Она в Зуевку, к тамошней знахарке ездила. Думаешь просто так, прокатиться? Говорю тебе, она Дашку извела, убрала с дороги, боялась что Чубец её бросит, вот и постаралась.
— Ой правда, всё правда бабы, — присоединилась к их разговору, Сима Цувакова, — я видела, как она на кладбище из кармана какой-то пакетик достала, и в могилу тайком бросила. Видать обратки опасается, защиту сделала. Вот тебе и тихоня. И как только после этого на белом свете жить собирается, из-за кобеля, человека угробила.
— Не ваше собачье дело, Зойку судить, — зло выкрикнула Лариска Селезнёва,услышав разговор женщин, — думаете ей сладко жилось? Сколько вытерпеть бабе пришлось. Так что если и отомстила, то правильно сделала. Я точно так бы на её месте поступила.
— Ещё бы, уж ты наверняка терпеть не стала. Небось Зойку и надоумила, у той мозгов бы на такое не хватило, — Сима вплотную подошла к Селезнёвой.
— Надоумила, и не жалею, получила Дашка, что заслужила. Вот пускай теперь лежит, не валандалась бы с чужим мужиком, так жива была бы.
— О Господи, креста на вас нет, такой грех на душу взяли. Не боитесь что всё назад вернётся? — отшатнувшись от Лариски, спросила Сима.
— Нет, не боимся. Сама же видела, как Зойка защиту сделал. Так что всё что Дашка получила, с нею в могилу ушло. Рогачиха своё дело хорошо знает, не зря за работу такие деньги взяла.
— А сколько заплатила Зойка, — полюбопытствовала Маша Аверкина.
— Сто рублей, и серьги свои золотые ей отвезла, вот так -то.
— И ты не опасаешься так открыто про это говорить? — удивилась Сима.
— А чего мне опасаться, в тюрьму за это не посадят, потому как доказать ни чего нельзя. Умерла Дашка от рака, на то и бумага из больницы есть.
— Дойдут до Леонида слухи, посшибает он вам бошки.
— Ещё чего, он с ней сам развёлся. Надоело гулянки Дашкины терпеть, бросил и из дома выставил. Живая не нужна стала. А за мёртвая тем более.
— Не говорила бы ты так, Леонид Дарью любил, да и сейчас любит. Ходит глаз от земли не отрывает, почернел весь от горя.
— Ничего переживёт, мужик ещё молодой, в самом соку можно сказать. Утешится какой-нибудь вдовушкой, — хохотнула Лариска, и что-то напевая, пошла к выходу.
Леонид смерть Дарьи действительно переживал тяжело. Ему было больно от того что она так и не полюбила его, как ни старался. Жила и винила во всех своих бедах. Он думал, что терпел её гулянки с Михаилом только ради дочери. А на самом деле, потому что любил, и прощал всё. Когда разошлись, решил, пусть живёт как хочет, меня её жизнь больше не интересует. Переболит и забудется всё, а оказалось не так. Пока жива была Дарья, обида и злость, заглушали боль от её поступков, а когда умерла, всё ушло куда-то в сторону. Забылось всё, осталось в памяти только хорошее. Свадьба, рождение дочери, хоть и не простая, но совместная семейная жизнь. Он почти каждый день ходил к ней на могилу и часами просиживал там. А вот Мишка Чубец, гулянки свои не прекратил. После того как так не хорошо расстался с Дарьей, завёл себе зазнобу в соседнем селе Тёткино, что находилось на другом берегу Крепы. А ещё пить крепко начал. Да так по пьянке и утонул в речке, когда возвращался домой от любовницы. Провалился вместе с трактором в полынью, мартовской тёмной ночью. А вскоре, ещё одна страшная весть прилетела в дом Зои Родионовой, в армии погиб старший сын Севка, сорвался со строительных лесов, служил он в стройбате.
— Нечистый за одну загубленную душу, у Зойки сразу две отобрал, — перешёптывались бабы на похоронах.