В преддверии эпохи гномиков и фонариков хочу поделиться интересным отрывком-размышлением про этот маленький народ из книги А.Шарова "Волшебники приходят к людям". После его прочтения как-то по особенному начинаешь смотреть на это время и иные ощущения появляются, почему дети так любят этих гномиков.
"Разве есть, или была, или будет хоть одна детская душа, в которой не возникала бы мечта о встрече с гномами, мурзилками, лилипутами, эльфами?! И может ли не возникнуть в ребёнке такая мечта!
Да, стоит только вызвать в памяти свое раннее детство, и легко будет убедиться в том, что с таким сердечным сочувствием и мудростью выразил Януш Корчак: неудобно, ужасно неудобно быть маленьким среди больших и вечно ходить с задранной головой.
Обидно, а иногда и невыносимо грустно, когда все или почти все считают тебя несмышленышем, не слушают тебя, только учат своим взрослым знаниям, не желая или не умея задуматься над тем, что подсказывают тебе твои чувства и твое воображение и что может скоро бесследно исчезнуть, как зеленый прозрачный дворец, где живет эльф.
И так относятся к маленьким иногда даже самые любящие люди; а мир, к беде, населен не только любящими. Всё это бывает до того обидно, что ребёнку хочется — нет, не просто хочется, а необходимо — найти мир, на обитателей которого он сам мог бы смотреть сверху вниз, как смотрят взрослые на него. Найти живые существа, которых бы он мог любить и опекать, как взрослые любят, учат и опекают его.
Так возникает мечта о крошечных человечках, а потом и глубокая вера в их существование. И тогда навстречу ждущим и уже заранее любящим сердцам, широко открытым детским глазам отовсюду — из капли росы и из разрезанной клеенки, где застряла обгорелая спичка, из венчиков цветков, лунных и солнечных теней — выходят, вылетают, выбегают маленькие человечки.
Маленькие человечки в сказках — посланцы самого многочисленного на земле Народа Детей. И они приносят в сказку веру в справедливость, вечную и главную веру этого вечного народа.
И вот маленькие человечки — гномы, карлики — поселились в сказочной стране. Как им там? Прислушаемся — у гномов не такие уж громкие голоса и тайны они свои берегут, а если рассказывают, то только шёпотом, да ещё на ушко друг другу.
Прислушивались многие, но одними из первых услышали гномьи тайны и поведали о них людям немецкий фольклорист Иоганн Рудольф Висс, написавший об этом книгу «Народные сказания», и поэт Генрих Гейне — ведь фольклористы, сказочники и поэты отлично понимают гномий язык.
Путешествуя в горах Гарца, Гейне увидел множество маленьких щелей в скалах; тамошние жители так их и называли — норы гномов. И узнал, что, вылезая из своих жилищ, гномы — а они ужасно любопытны и любят бродить по окрестностям — на всякий случай надевают шапки-невидимки или туманные шапочки.
Каждый видал, как ранним утром на луга ложится, прижимается к травам словно светящийся изнутри туман. Может быть, гномы вышли на прогулку? Или они собрались всем народом, стоят, прислонившись к травинкам, как мы прислоняемся к деревьям, решают свои дела?
Дел у маленьких человечков множество, и не такие уж они простые. Висс рассказывает, что в одной окруженной горами деревне гномы часто спускались в долину и помогали крестьянам в работе; особенно они любили косить сено своими маленькими косами.
Поработав хорошенько, гномы отдыхали всегда на одной и той же толстой кленовой ветке в тени листьев. Но однажды злой и глупый человек подпилил ветку; когда гномы упали, человек этот стал вдобавок смеяться над ними.
Гномы очень обиделись:
О, как небо высоко
И измена велика!
Теперь прочь — и навсегда! —
закричали они, поднялись с земли и исчезли. Больше в этих местах
они не появлялись, и как же тоскливо стало людям!
А близ другой деревни росло на горе прекрасное вишневое дерево.
Однажды летом, когда ягоды поспели и пастух, которому принадлежало дерево, задумал собрать урожай, оказалось, что вишня уже обобрана, все ягоды в корзинках и решетах снесены в амбар.
Узнав об этом, деревенские старики сказали пастуху:
— К тебе приходили гномы из племени Честных карликов. Они приходят по ночам в длинных плащах, скрывающих их ноги. Пожалуйста, не подглядывай за ними, не мешай им.
К сожалению, пастух не послушался мудрого совета: он решил непременно узнать, почему карлики всегда так старательно прячут свои ноги.
Прошёл год, вновь наступило лето, поспели вишни. Когда карлики по ночам стали их собирать, пастух взял мешок золы и рассыпал его вокруг дерева. Наутро он увидел: вишня обобрана, а на золе отпечаталось множество гусиных лапок.
Пастух расхохотался и стал громко кричать, чтобы карлики услышали — там, среди гор и скал, в своих городах:
— Ваша тайна раскрыта! Я расскажу о ней всем на свете!
Никто не откликнулся. Окончился день, и с заката до полуночи с гор доносился глухой шум — гномы разрушали свои дома, чтобы и следа не осталось. А потом до самого рассвета слышался топот множества ножек: карлики уходили на чужбину.
Жители Кёльна, как рассказал в своей сказке «Кёльнские домовые» Август Копиш, по сию пору вспоминают:
При домовых жилось привольно!
Нам делать было нечего —
Лежи с утра до вечера!
А станет темно —
В дверь и в окно спешат человечки...
Еще хозяин крепко спит,
А в доме все уже блестит!..
Кёльнские гномы — мастера на все руки. Они шьют, и портной может спокойно спать, они делают вино вместо «лентяя винодела», пекут вкусные хлеба вместо булочника: «Пока все дрыхнут, как сычи, готовы хлеб и калачи». Так продолжалось, пока гномы не наткнулись на людское неразумение и неблагодарность.
Снова разыгралась всё та же история:
Решила вдруг жена портного
Увидеть ночью домового.
Рассыпав по полу горох,
Старуха ждет...
Вдруг кто-то — грох! —
И вниз со ступенек
Летит через веник!
Следом второй
В бочку с водой...
Малютки толкаются,
Кричат, спотыкаются...
С тех пор мы домовых не ждем...
Их не разыщешь и с огнем!
Я вспомнил все эти печальные истории, когда был на дне рождения
у десятилетнего сына моих друзей. Взрослые разговаривали о важных,
взрослых делах, а из другой комнаты доносились веселые, возбужденные детские голоса и топот ног.
Потом шум умолк, и так внезапно, что отец именинника поднялся и
открыл дверь. Я пошёл вслед за ним. В большой комнате, где мы
очутились, было пусто — мебель ради праздника вынесли, — только у
стены стоял стол, прикрытый длинной скатертью, свешивающейся до
самого пола, везде валялись игрушки, а детей не было.
— Убежали во двор? — спросил я.
— Нет, нет, — ответил мой приятель и лицо его стало строгим и
недовольным. Он подошел к столу и сердито сказал: — Вылезайте!
Сейчас же вылезайте! Ну, вылезайте же, наконец!
Я должен был остановить моего приятеля, даже обязан был сделать
это, хотя бы потому, что отлично знал со слов Гейне, Андерсена,
Погорельского, Корчака, как гномы и дети берегут свои секреты и как
они обижаются, когда даже самые близкие врываются в их тайную
жизнь; именно на близких обижаются больше всего. И знал, как любят
гномы забираться в тёмные укрытия и оттуда, невидимыми, смотреть
на мир. Знал! Поэтому я и пишу эту маленькую главку, что тогда не
выполнил своего долга.
Мой приятель рванул скатерть, в сердцах отбросил ее, и там, в
темноте, сгустившейся под столом, стали видны пар пятнадцать ярко
сверкавших детских глаз. Если это был экипаж парусника, то ясно, что
как раз в этот момент парусник подплывал к необитаемому острову;
если корабль — космический, то пилоты, точно держа курс, вели его
прямиком к Марсу; и марсиане по этому случаю вышли из своих
подземных городов, где они обычно скрываются; если...
Но мой приятель крикнул:
— Тьфу! Духота какая... и темень. Сейчас же вылезайте! Сколько
еще повторять!
Он крикнул это и...
Да ничего, собственно, не случилось... Просто глаза ребят теперь,
когда они вылезли из-под стола, светились несколько менее ярко.
Необитаемый остров разом ушел на дно океана. Марсиане скрылись, и
Марс вновь стал холодным и мертвым, как это и положено звезде
войны.
Конечно же, ребята не убежали, как поступают гномы. Не убежали,
но как бы ушли в себя, отдалились от нас. И как стало страшно: а что,
если это расстояние, эта невидимая «даль» будет и дальше расти?
Но мы тогда не думали об этом, спокойно вернулись во «взрослую»
комнату и занялись своими важными взрослыми разговорами..."