Обоз вместе е с Катериной и Ванюшей, медленно удалялся от Жуковки. Держа спящего сынишку на руках, девушка вглядывалась вдаль, рассматривая через лёгкую дымку утреннего тумана те дома, уже оставленные ею позади, в которых жили люди, злословящие о ней всё время, сколько она тут находилась.
На душе было как-то тоскливо, а внутри засел ещё больший страх, чем в тот момент, когда Миша замахивался рукой на неё перед тем, как ударить. Она почему-то привыкла к этим побоям, уверенная в том, что просто заслужила их, но вот перемены казались ей настолько страшными, что в любую минуту Катя была готова спрыгнуть с телеги и бежать обратно.
Надежда Егоровна расположилась рядом с Катей, она, зная, в каком состоянии находится её подопечная, прекрасно понимала, что та может вновь наделать глупостей, поэтому обняла её крепко, дабы девушка чувствовала и знала – бежать ей не дадут.
Вечером она долго разговаривала с Катериной, стараясь убедить её в том, что нельзя вот так поступать в жизни, что это страшный грех – махнуть на себя и свою судьбу рукой, позволяя всем и каждому обижать.
Женщина отчасти не понимала, по какой причине девушка не просто не может постоять за себя и ответить обидчику, ну и словно притягивает к себе именно таких людей, в которых сострадания нет ни капли к ней. Надя никак не могла понять, по какой причине Кате словно нравится такое ощущение боли и унижений, почему она всё это терпит?
Списывая такое поведение на человеческую слабость и бесхарактерность, Надежда Егоровна решила во чтобы то ни стало помочь девушке и её сынишке, довести дело до логического завершения, вручив её судьбу в руки хорошему человеку.
Муж Кати лютовал страшно. Придя вечером домой и не обнаружив ни супруги, ни своего сына, ни готового ужина, он организовал поиски по деревне, спрашивая у знающих кумушек – не видел ли кто его благоверной с ребёнком?
Никто и ничего ответить внятно не мог, поскольку Катерину с сыном вечером никто так и не узрел. Максимум, что могли ответить парню – видели её, выходящей из дома свекрови, а также Макариха рассказала, будто Катерина недавно пошла с одним пакетом и сынишкой, но вот куда, было не понять.
Михаил был зол, а деревенские кумушки вновь взялись перемывать косточки Катерине, которая якобы сбежала от мужа третий раз, но теперь уже с ребёнком. Вечером прибегала к Надежде Егоровне во двор Филипповна.
- Ты представляешь, эта беглянка опять сбежала, я про Катьку, только теперь сына прихватила с собой, - она наклонилась к Надежде, словно сообщая тайную новость, - Мишка бегает по деревне, ищет, а этой непутёвой девки и след простыл, чем она только думает?
- Головой, наверное, - тут же ответила собеседница.
- Ты чего это? – Филипповна удивлённо посмотрела на Надежду Егоровну, - думаешь она у неё есть? Была бы, так прижала бы хвост, да сидела бы дома, свои обязанности выполняла.
- Какие обязанности? Мишка же не выполняет свои, - парировала Надя.
- Мишка работает. Старается для семьи, а она знай бегает по мужикам.
- От хорошего мужа жёны не уходят, нет таких дур, чтобы оставить тёплое местечко и быть таковой. Да и что он делает для Кати то? Бьёт её? Работает Мишка, как все, но обеспечивает ли? Я не видела ни нарядов новых на девушке, ни счастливой улыбки, а значит муж никакой, вот и бежит она от него и правильно делает.
- Ну может и так, Надь, только вот, как возвратиться, так ещё хуже станет, - согласилась на этом Филипповна, - ну ладно, я побежала к Степаниде, расскажу ей новость, пусть подивится.
- Нельзя тебе возвращаться к мужу, - Надежда Егоровна проходила уже в дом, замечая, что Катя всё это время стояла у открытого окна, подслушивая тихонько разговор, - забудь туда дорогу и строй новую жизнь.
Катерина ничего не ответила, в её душе было столько сомнений и страхов, что все эти эмоции сковывали тело и разум. Она и думать правильно не могла, находясь в мире своих иллюзий. Ей было боязно совершать такой поступок, казалось, что там, у мужа, хоть и было плохо, но это был какой-то стабильный мир, в котором ей было привычно находиться.
Ночью, перед тем, как совершить тот самый важный шаг в своей жизни, ей приснилась мама. Со временем образ её стёрся из памяти, она не помнила её пьяной или такой плохой, как отец о ней говорил. Катя часто думала о матери, представляя её в голубом, ситцевом платье, которое ей сшила подруга за некоторое время до смерти.
Во сне мать стояла на другом берегу реки. Она улыбалась, выглядела счастливой и очень красивой, не такой, как при жизни. Волосы Зои были распущены, они развевались на ветру. Она манила рукой свою дочь, будто подзывая её к себе, а рядом бегала светлая псина, высовывая язык из своей пасти и преданно дыша рядом со своей хозяйкой.
- Меня мама к себе звала, - сообщила Катерина утром Надежде Егоровне, - может и верное было решение, когда вы прервали его в лесу. Может мама хочет сказать, что рядом с ней будет мне лучше? – Катя боязливо посмотрела на свою покровительницу, зная прекрасно, что та сейчас станет ругаться.
- Какой сон ты видела? – Надя вместо того, чтобы сразу начать выговаривать девушке то, что та пускает тёмные мысли в свою голову, сначала послушала рассказ Катя.
- Ну всё понятно, собака – это друг, ты же видела, что она была светлой, доброй. Мать тебе не предлагает умирать вовсе, не зовёт к себе, она тебе говорит о том, что тебе нужно идти к её другу. Это значит, что про Макара я верно тебе придумала выход. Этот мужчина любил твою мать, думаю и сейчас о ней ещё тоскует, так что такое решение самое правильное.
Собирались утром Катя старалась не думать о своём страхе, дабы и правда не сотворить глупостей. Вещей она не брала много, поэтому и складывать на повозку было нечего. Макар прибыл на своей гнедой на рассвете, остановившись недалеко от поворота в Жуковку, как просила его Егоровна.
Он слез с телеги, помогая женщинам взобраться и удобно расположиться. Сначала на телегу залезла Егоровна, беря спящего Ивана на руки, а затем уже и сама Катя.
- Там два полушубка возьмите, прохладно с утра, укройтесь, - заботливо произнёс Макар.
Катя боязливо посматривала на мужчину, который к ней пока и не проявлял никакого интереса. Выглядел он уж очень даже помятым, будто жизнь над ним глумилась, не щадя его внешность ничуть. Лицо было всё в морщинах, во рту был заметен небольшой остаток зубов, да и передвигался он так, будто ему это делать сложно.
По дороге Макар не произнёс ни единого слова в сторону женщин, разговаривая исключительно со своей кобылой, подгоняя ей и указывая нужное направление.
Дом Макара был высоким и крепким. Было понятно, что когда-то этот умелец мог не только пьянствовать, как про него говорила Егоровна, но и делом заниматься.
Жил мужчина один, а работал на конной ферме, организованной частным предпринимателем. То, что лошадей Макар любил было видно невооружённым глазом. Первым делом, спрыгнув с обоза, он взялся поглаживать кобылу и разговаривать с ней, словно с человеком. Затем принёс ей ведро воды и заботливо установил перед её мордой.
- Любимица моя, - указал на лошадь Макар, - в прошлом году она себе копыто повреждала, так думал не выживет, выхаживал месяц. Так вот она, моя умница, всё у нас с ней получилось хорошо.
Он опять похлопал гнедую своей шершавой ладонью, любуясь кобылой, вовсе не обращая внимание на Катерину, позже, повернувшись к девушке, спросил, - ты стало быть дочка Зои?
- Да, - Катя кивнула головой.
- Ох и красавицей была твоя мать, ты в неё, такая же ладная, да милая. Живи у меня сколько хочешь. Я тебя не обижу.
Продолжая держать спящего сынишку на руках, Катя изумлённо смотрела то на дом, то на самого Макара, то на его гнедую.
- Макар, нам бы дитё положить куда-нибудь, - спохватилась Егоровна, да объясни девушке, какое место ты ей определишь, где она может хозяйничать, а куда не стоит ей соваться.
- Да всюду может хозяйничать. Я не так часто в доме бываю, всё с лошадьми на ферме вожусь, вот скоро Подружка принесёт приплод, нужно приглядывать за ней, чтобы помочь, если что, - Макар продолжил свою лошадиную тему, рассказывая о кобыле, - комната есть для Кати с сыном, пойдёмте, я вам покажу, где располагаться можно.
Надежда Егоровна помогла Катерине освоиться, а после попросила Макара отвезти её в село. Женщина вышла всё там же на въезде в Жуковку, дабы никто не заподозрил её в том, что это именно она помогла Катерине бежать. Такую информацию доверять любому человеку из Жуковки было нельзя, так как тут же о таком действии своей супруги узнает и Михаил.
Надя была спокойна, так как оставила Катерину в хорошем месте, но вот всё из головы не выходила мысль найти родных Зои. Ведь не могли же они оба с Захаром быть сиротами, должны же остаться где-то родственники Кати, которые может быть и помогут девушке.
Вечером того же дня к дому Надежды Егоровны пожаловал Михаил. Он еле стоял на ногах, пошатываясь. Миша держался за калитку, пытаясь открыть защёлку, которая в его глазах по всей видимости расплывалась.
- Егоровна! - закричал Мишка, войдя во двор, - выходи, старуха чёртова.
- Чего расшумелся? – женщина вышла с другой части своего двора, так как услышала крики, - что так поздно пожаловал, чего нужно?
- У тебя моя жёнушка прячется? – со злостью спросил он.
- С чего это ты выдумал?
- Не притворяйся, лживая ведьма, говори быстро правду, видели вас рано утром сегодня. Чего это вы дворами то шли, от кого скрывались? Помогала Катьке бежать от меня? – он сжал кулаки, стараясь навести страх на Надежду Егоровну.
- Ты на меня не кричи, я тебя живо участковому сдам за то, что буянишь у меня тут, - она уже собиралась уйти в дом, как Михаил опередил её, заскочив первым.
- Где ты её прячешь? – он вбежал по крыльцу, толкая Егоровну в сторону.