6
Проснулся дед, когда на улице уже давно царила ночь. Было тихо. Он оглянулся по сторонам, проверяя, настоящая ли эта ночь или всё та же больная тьма, заполнившая его взгляд во время приступа болезни. В голове было ясно, и шум в ушах ушел, как будто его не было вовсе. В тусклом свете, лившимся через окно, старик четко видел очертания цветов на подоконнике. Рука больше не болела, только дышать после сна, спёртым воздухом маленькой спальни, было немного трудно. Старик встал и вышел на кухню, в темноте сбив никчемную трость Савы, бесполезно прислоненную в проходе между прихожей и кухней. Старик не посмотрел на часы и не знал, который сейчас час – может, полночь, может быть три часа ночи или шесть утра. Он ничего не видел в этой темноте, да ему этого было и не надо, старику просто хотелось свежего воздуха. Со скрипом он открыл окно и вдыхал свежий, холодный воздух.
Дед чувствовал вину. В мыслях он задал вопрос жене, но она не ответила. Он чем-то обидел жену, и она не хочет к нему приходить. И он, такой старый и немощный, остался один…. Совсем один…
«Надо бы навестить тебя, Нина Александровна», - усмехнулся в мыслях дед. «Машину на ход поставлю и навещу тебя. Завтра же».
Кладбище, конечно, было далековато, за городом, в небольшом пригородном поселке. Он в мыслях продумывал план поездки, как проехать, где в октябре взять цветы на могилу или вернее сказать, могилы. Ведь это была семейная могила, так сказать. Могила семьи его жены, своей семьи у старика не было — он был интернатником. Похоронена там была и жена, и родители жены, и Антон — все рядом. В тёмной ночи, без единого звука, дед дышал воздухом и вспоминал все эти похороны. Как со временем разрасталась могила. Все эти похоронные церемонии. Весна, середина мая, уже жарко. Вот он, совсем ещё молодой, на похоронах отца будущей жены, утешает её и с интересом оглядывает весь похоронный процесс и семью Нины. Он с интересом изучал родственников Нины, ему было странно и непонятно видеть столько родных людей вместе.
Лето, самая июльская жара, вот он с сыном и женой на похоронах матери Нины, опять утешает её и присматривает за сыном, почти школьником. Людей уже меньше пришло...
Вот и похороны Антона, ранняя холодная осень, просто церемония с людьми из военкомата и пустым гробом. Он стоит постаревший лет сразу на десять, быстро седеющий и плохо понимающий что происходит вокруг. А вот и похороны жены… Почти зима, уже холодно, на кладбище почти никого, работники «Ритуса» и какая-то двоюродная племянница или кто-то еще, он не помнил кто. Холодок пробежал по спине старика, когда он подумал о своем месте там, рядом с ними.
Вдохнув напоследок полной грудью, он закрыл окно, словно оборвав свои темные мысли. Сперва надо было завести машину.
Утро принесло несильный, но холодный пронизывающий до костей ветер, обещавший принести снег. Он задувал порывами, превратив мокрый асфальт в подобие катка, поблескивавшего под редкими лучами холодного осеннего солнца. Он, словно маленькими иголками, колол тех несчастных, кто в это утро шел по улицам навстречу наступающему дню. Подхватив еще не убранный ночной мусор, он бросал его под ноги людям, словно играясь или, быть может, издеваясь над ними. Засвистела домофонная дверь и кот благоразумно отошёл в сторону. Из подъезда вышел Сава.
- Я тебе сказал, — говорил в телефон Сава. - Твои проблемы. Если я к десяти утра не увижу краску на складе у нас, у тебя, будут проблемы. Ты понял меня?
Настроение с утра у Савы было ни к черту. Мало того, что на работе был традиционный геморрой с поставщиком, так и жена с утра завела его. Нет, не очередной истерикой, а своим загадочным тоном. Он завел разговор о стоянке для жены, но она просто опять загадочно улыбнулась и сказала:
- Не парься, все будет…
- Что будет? — непонимающе спросил Сава.
- Разберемся, — протянула в ответ Ольга и засмеялась.
Сава не понял и его это забесило, он всегда психовал, когда не понимал чего-то. Он стоял у дверей и не понимал, что ответить жене.
- Если у тебя какая-то мутка есть, скажи мне, — начал он, но остановился, не зная, что еще сказать.
А жена просто лукаво смотрела на него.
- Все я решу, - буркнул он и, поцеловав жену, вышел.
Он пнул пустую пивную жестянку, валявшуюся на пути. Банка со звоном ударилась о поребрик и отскочила обратно на дорожку. Звон напугал бездомного кота, сидевшего у подъезда в ожидании дедка, который иногда прикармливал его здесь. Кот нырнул в подвальное окошко и, высунув мордашку, продолжал ждать. Сава окинул двор взглядом и увидел деда, стоявшего рядом со своей машиной. Кивнул ему. В другой ситуации он даже бросил бы какую-нибудь пустую фразу, типа: «Куда собрались с утра, Павел Иваныч?», но сейчас… Сава просто чертыхнулся и, по привычке помахав рукой в окно, сел в машину и отъехал.
Старик видел Саву и, поздоровавшись, кивнул ему в ответ. Он осматривал машину, словно отполированную ночным ветром; чистая и посвежевшая она радовала стариковские глаза. Но дальше...
- Что ж за люди-то такие! — не сдержавшись, сказал он вслух.
Насос исчез, ровно как и ведро, которое он использовал для мытья машины. На мерзлой земле дед обнаружил только круглый след от ведра.
- Такие вот люди, - говорил он сам с собой. И был рад бы с кем-нибудь поделиться, но никого вокруг не было.
Пропажа насоса огорчила старика, но ни в коем случае не остановила его решимость завести машину сегодня же. Пусть колеса малость были недокачены, но как ходовая часть? Надо было завести и проверить. Не было бензина. Как и планировал ранее, старик решил пойти к Витьке. Но потом, попозже. Сперва завтрак и таблетки. «И побриться бы не мешало», подумалось деду.
- Такие вот люди, - повторял он, идя домой.
Часам к одиннадцати утра стало потеплее, но свежий лед на лужах так и не растаял. Это был не скользкий лед, а всего лишь ледяная корка, которая с хрустом лопалась под ногами старика, грозясь порезать его старые ботинки. Дед решил зайти к Витьке — договориться о бензине, а потом, заодно, сходить в магазин.
- Ну. как гуляете? - расплылась баба Нина в улыбке, обращаясь к подходившему старику. - На таком-то холоду!
- Да вот, дела, — улыбнулся старик. - Доброго утра вам!
- И вам доброго здоровьица, — пожелала в ответ толстая Викторовна, подруга бабы Нины, когда старик подошел к подъезду.
- Ну, к кому вы? - спросила баба Нина, видя, что дед идет мимо них в подъезд.
- Да вот, в двадцать четвертую, к Витьке, — ответил дед.
- Давайте, я вам дверь открою, — заулыбалась баба Нина, видя, как дед замялся у домофона.
- Всё ползает, — сказала баба Нина, когда дверь за дедом закрылась.
- Да уж, — ответила ее подруга. - К кому он?
- К Витьке картавому, с двадцать четвертой, — ответила баба Нина.
- Чего это он к нему? - заинтересовалась Викторовна.
И полился разговор с предположениями и теориями мирового заговора.
Подъём на третий этаж, где жил Витька, дался старику нелегко. Опять в ушах застучало и в груди сперло так, что дышать стало нечем. Старик выдохнул и нажал на звонок.
- Иду щас, - услышал старик крик из-за двери.
Дверь открыл толстый мужик лет сорока. Дед не знал точно, сын это Витьки или муж дочки, он просто не знал.
- Мне бы Витька, — сказал старик, глядя на что-то жующую, не обезображенную интеллектом, отёчную физиономию.
- Старого, чтоль? - ответил мужик, продолжая жевать. - Э, старый! - проорал он через плечо. - Тут к тебе пришли!
Спустя несколько секунд из глубин квартир появился дедок. Открывший дверь не включил света в прихожей и зрение подвело старика - из-за могучего тела стоявшего в дверях мужика, ему показалось что к нему идет, или вернее сказать, плывёт рубашка..
- Давай, недолго тут, - сказал мужик в дверях и ушел. - А то опять заболеешь, е… с тобой опять. — Даже не понизив голоса, продолжил он.
- Здравствуй, Витька, - сказал старик, ему было неловко, и он даже пожалел, что пришел. Старый, весь сморщенный, с впалыми щеками, Витька смотрел на него глубоко печальным и грустным взглядом. Если приглядеться, в мутных глазах Витька можно было бы увидеть удивление, но было темно.
- Здорово, тебе чего? - протянул Витька руку. Рука была слабой и холодной, словно жизнь еле теплилась в этом старике.
- Да вот, - мялся дед. - По делу зашел. Сын? — кивнул он в сторону за спину Витьки.
- Зять, - ответил тот сухо.
Как и предполагал старик, им не о чем было говорить с Витькой — никогда не были они друзьями. Он мог бы спросить его об этом зяте и о здоровье Витьки, почему он так плохо выглядит и, весьма вероятно, Витька бы впустил бы его в дом и рассказал бы ему о совсем замучившей его стенокардии. И Витек даже было открыл рот, но...
- Э!!! Завязывайте! - гавкнул откуда-то изнутри квартиры зять. – Дует, закрывайте уже дверь.
Витька оглянулся и нетерпеливо спросил:
- Чего тебе? - повторил он свой вопрос.
Что было мяться? Старик сказал:
- Мне б бензина хоть литрик, до заправки доехать. Вот, машину завести хочу. Пусть побегает.
- Я же не вожу уже, - ответил Витька также сухо и замялся.
Старик хотелось побыстрее уйти, и он уже открыл было рот попрощаться.
- Погодь, Сергеич, сейчас спрошу…
Витька ушёл спросить, закрыв дверь перед стариком. В дом его так и не пригласили.
- Нету ничего, - услышал он ор из недр квартиры. Крик явно предназначался ему. Спустя несколько секунд Витька открыл дверь и гораздо более спокойным голосом сказал:
- Нету, Сергеич. Ты уж извини… Я старый, моё дело маленькое
Старик хотел было сказать Витке не вешать нос, не такой уж он и старый. Сказать другие ободряющие слова, но всё так и застряло в горле.
- Ну что ж, на нет и суда нет, - просто ответил он. – Давай, — протянул он руку.
- Давай,— ответил Витька и закрыл дверь.
«Где ж мне бензина достать?», - спускаясь по тёмной лестнице, думал дед. Он опять тасовал и тасовал в памяти давно забытые имена и старался припомнить, кто где живет на районе — у кого можно просто стрельнуть бензина. «А, может, у Сашки?», - пронеслось в голове. - «Что он, укусит меня что ли?». Имел он в виду Саву; думалось, конечно, что Сава обиделся на него, но уж не такой Сава мелочный, чтоб не дать стакан бензина. Дед решил зайти к нему вечером.
В дверях подъезда его чуть не сбил с ног ворвавшийся в подъезд Игорёк.
- Простите, Павел Сергеич, - протараторил Игорёк, обдав старика свежайшим перегаром.
Старик ответил, что осторожней надо бегать - как будто Игорьку лет двенадцать.
- Да я вот, по делам завертелся, — ответил тот.
Даже в сумраке подъезда старик поёжился от вида страшных металлических зубов Игорька.
Спустя каких-то пять-десять минут они беседовали снова. Игорёк нагнал его у соседнего дома.
Старик ежился под колючим ветром и шёл в направлении магазина, боясь поскользнуться. Мысли о бензине и машине как-то ушли на второй план, сейчас он думал о Витьке. Как же он скукожился, неужели и он такой никчемный стал? Он провел рукой по чисто выбритому подбородку. Да нет, поживём ещё - и отошёл на обочину пропустить машину, с гулкими басами въезжавшую во двор.
- Гуляете?
Услышал дед за спиной и оглянулся, увидев Игорька. На холодном осеннем воздухе лицо Игорька приобрело ярко-красный цвет. За пазухой он явно прятал бутылку.
- Давай, давай. Отдыхаем хорошо, — крикнул Игорёк курившей на балконе девушке. – Привет, Ксюх, как дела?
Девушка не ответила.
- Есть курёха, — не унимался Игорёк.
Девушка выбросила на газон недокуренную сигарету и ушла, гулко закрыв дверь балкона.
- Здравствуй еще раз, Игорь, - ответил Игорьку старик. - Да вот, в магазин иду.
И тут старик вспомнил вчерашний день. День, который за мыслями о бензине и Витьке как будто стёрся из памяти. В одну секунду всё проскочило перед его глазами.
- Куда ж ты пропал вчера, — спросил он Игорька.
- Я? - Игорёк даже не смутился; глядя на старика, он продолжал улыбаться. - Так я пришёл, а вас нету, Павел Сергеевич. А уж домой к вам не пошёл, думал - что беспокоить вас?
Старик видел, что этот красный как клоп тип, глядя ему в глаза, нагло врёт.
- Ты мой насос взял? - прямо спросил старик, хотя и знал ответ.
- Какой насос? - недоумённо ответил клоп.
В былые года старик, возможно, и дальше спрашивать бы не стал, а просто бы заломил бы руки такому молодцу и сказал бы вернуть насос немедленно. А сейчас...
- Мой, которым я колёса качал, — ответил дед глядя в светившиеся наглостью глаза Игорька.
- Да вы что, Павел Сергеевич? - ответил Игорёк. - У вас? - наигранно смутился он. - Не брал я ничего!
Пауза.
- Украли, да?
Что было делать старику? Он просто ответил:
- Не знаю даже.
Ему было горько. Скорей, даже не от мыслей о том, что он такой немощный, а от того, что нет больше того Игорька, мальчишки со двора. Есть только этот красный клоп со свежим перегаром, железными зубами и наглыми, пустыми глазами.
- Я, мля, найду и, Пал Сергеич, … и голову оторву тому, кто… - после паузы сказал клоп.
- Да не надо уж, - махнул рукой старик. - Ты знаешь… - вдруг его осенило, что этот клоп за деньги принесет ему что угодно.
- Бензина не можешь мне найти? На бутылку дам.
Игорёк заинтересовался, и по-деловому посмотрел на деда.
- Литрик всего.
- Бензина? - деловито спросил Игорек.
«Не водки же», - подумалось старику.
- Да, бензина, — сказал дед. - Бутылка водки с меня за это.
Глаза клопа алчно загорелись.
- Базара нет. Для вас, Павел Сергеич, я и бесплатно достану.
«Да уж, бесплатно...», - подумал старик. «За бесплатно ты и срать не сядешь», - хотел сказать он.
- Ну, давай, - сказал дед. - К вечеру принеси. Я ждать буду.
Тусклое солнце мешало деду по дороге домой. Не яркое, не теплое, но слепящее. Лучи его пробивались сквозь облысевшие ветви деревьев небольшой пешеходной аллеи, идущей вдоль автомобильной дороги. Дед помнил эти деревья ещё молодыми деревцами, когда жена его Нина работала здесь на традиционных субботниках — их Дом культуры отвечал за уборку этого участка. Скамейки и непременно урны... А сейчас… Старик глянул на кучу давно опавших листьев, превращавшихся в компост, и едва не поскользнулся. Да, было не прибрано и было скользко, как на катке, и дед даже пожалел, что не воспользовался Савиной тростью. Сейчас она бы явно не помешала. Неплохо было бы - сумка в одной руке, трость уравновешивает в другой, да и опора какая-никакая. Сегодня старик опять превысил норму своей «пайки» за счет бутылки водки и свежей рыбы, навязанной ему продавщицей Кариной.
- Рыбы не хотите, Павел Сергеевич? - сказала она. - Свежей привезли. Побалуйтесь?
- Давай, ладно, — улыбнулся в ответ дед. - Правда, всё макароны да макароны. И сыр тогда убери из пайки.