Девушка закатывает глаза и обмякает в моих руках. Она решает терять сознание каждый раз? Что за хлюпик?
— Эй! Не собираешься ли снова упасть? Я не нанимался таскать тебя! — сердито пыхтел я.
— Тогда отпусти меня, — лукаво произносит девушка, и я ее отпускаю.
Она скрещивает руки на груди в защитной позе и смотрит на меня так, словно столкнулась со своим злейшим врагом, и я не могу понять, где я ее раньше видел?
— Мы с тобой знакомы, верно?
Мой вопрос пугает ее, потому что девушка бледнеет и начинает нервно пожевывать губами. Она действует так, как будто впервые видит меня, но я понимаю, что это не так. Она узнала меня сразу. Явно наша встреча запомнилась ей не как самый приятный момент в жизни.
— Как тебя зовут?
Она молчит. Перед моими глазами возникает сельский клуб и девушка с большими карими глазами, которые так сразу погрузились в мою душу. В них я увидел искренность и простоту впервые в жизни. Сейчас она изменилась, выросла, но всё равно мне кажется, что она всё еще Мышка, что так зацепила меня.
— Мира, — я отвечаю за нее, и она отводит взгляд. — Как так получилось, что ты беременна от меня? Мы даже не спали вместе. У нас была небольшая интрижка, поцелуи под луной и что-то еще. Мы зашли далеко, но так и не успели заняться сексом. То, что было между нами, можно назвать детским лепетом, поведаем подростками.
Когда я узнал, что ей еще нет восемнадцати, я решил не продолжать, а потом наступило время возвращаться в город. И я оставил ее, не попрощавшись, просто передал записку со словами: «Спасибо за отличный отпуск». Я даже не думал, что она еще раз появится в моей жизни, но теперь, когда вспомнил ее, понимаю, что Мышка проникла глубоко в мою душу и завладела ею.
— Вам следует задать этот вопрос врачу, который должен был оплодотворить суррогатную мать, — прерывает Мира меня.
Она то говорит со мной на "ты", то на "вы". Видимо, она еще не решила, как общаться со мной. А я понимаю, что нахожусь в еще большей панике, чем раньше. Ведь не просто так именно эта девочка, с которой я когда-то играл в "любовь", оказалась беременной от меня. Кто-то хотел использовать это против...
— Ты связана с моим братом? — спрашиваю я ледяным голосом.
— С братом? — переспрашивает Мышка.
— С Игорем.
Кто еще мог прийти в голову оплодотворить именно тебя? Только он, чтобы сделать мне больно, чтобы убить двух зайцев одним ударом. Я посмеиваюсь, потому что у моего братца точно ничего не получится.
— Я не виделась с Игорем с того самого момента, как вы оба уехали. Я не понимаю, о чем ты говоришь и зачем тебе нужен ребенок. Повторяюсь: у меня мама больна, и мне нужно успокоить ее. Отпусти меня, и я не буду обращаться в полицию.
Она говорит со мной, словно имеет дело с преступником, и мне становится до смерти смешно. Я выпускаю нервный смешок, но только на секунду, и затем мой взгляд становится серьезным.
— Ты на самом деле считаешь, что я просто отпущу тебя? Теперь ты носишь моего ребенка под сердцем. Придется согласиться на мои условия, ведь ты не будешь избавляться от него? Ты не сможешь самостоятельно его воспитать — у тебя мама больна, деньги нужны на ее лечение...
Посмотрев на девушку, я понимаю, что она не собирается делать аборт. Она воспитана и правильно мыслит. И я вижу, что она осталась прежней, той самой тихой Мышкой.
— Тебе этот ребенок не нужен. Я не вижу радости в твоих глазах, как у отца. Зачем тебе была нужна суррогатная мать?
Я внимательно наблюдаю за девушкой, чтобы понять, насколько она осведомлена и может ли она быть на стороне моих врагов.
— А тот, кто заплатил тебе, не рассказал, зачем я нуждаюсь в суррогатной матери и ребенке?
Она передергивает, отводит взгляд в сторону и тяжело вздыхает, прекрасно понимая, что сбежать, так просто не получится.
— Я не собираюсь оправдываться и повторять сотни раз, что я ни на кого не работаю. Если ты мне не веришь, это твое дело. Я понимаю, откуда столько подозрительности. Ты не можешь просто так держать ценное, как золото, ожидая, что кто-то может забрать его. Я не желаю даже самому злейшему врагу такой участи.
Ее слова заставляют меня искренне рассмеяться.
— Такой участи? О такой участи мечтает каждый. У меня есть все, Мышка. Я могу иметь женщин, которых я хочу. Могу есть еду, которую я хочу. У меня есть прислуга, чтобы делать то, что я не хочу. У меня есть машины, которые я хочу. У меня есть возможность отдыхать в любой точке мира, куда я пожелаю.
— Ты говоришь как ребенок. Возможно, всё это действительно предел твоего счастья. И мне тебя жаль, так как у тебя нет самого главного — любви и человечности.
Я сержусь, злость накатывает, когда кто-то лезет в мою душу. Я хочу придавить ее к стене и сказать, что у меня есть и будет все, что я захочу, но я удерживаю себя.
— Вадик! — рычу я, и через мгновение дверь в комнату открывается. — Принеси ее сумку.
Мужчина кивает и уходит, а Мышка смотрит на меня сердитым взглядом.
— Я не собираюсь оставаться в твоем доме.
— Тебе придется, пока мы не разберемся во всем. Пока я позволю тебе позвонить маме и придумать оправдание. Скажи, что ты точно не вернешься домой до завтра. А потом будет видно.
Я злюсь на нее, на себя, на врачей, которые ошиблись при оплодотворении. Злюсь на деда, который вписал это проклятое условие обязательным для получения наследства... И на нотариуса, который строит из себя святого и не принимает деньги, чтобы сделать вид, что этого пункта не было. Что за сплошной бред? Кому это нужно?
Наши взгляды с Мирой сталкиваются, а в сердце что-то неуловимо трепещет. Никто ещё никогда не смотрел на меня, таким образом, как она: с состраданием, которое почему-то кажется мне ненужным.
Продолжение следует…