- Ты сможешь высказывать свои капризы уже в аду, - немного улыбаясь, он гладит меня по щеке. - Только в моей компании, - клоню голову и, как кошка, наслаждаюсь его лаской.
- Для тебя, в аду уже подготовят отдельный котёл за все, что ты сделал. Грозный несильно скривился от раздражения, но делает вид, что обожает меня.
- Я подожду, пока ты родишь. Я терпелив, Рита. В его темных глазах загорается пламя, которое пожирает мое отражение. Дыхание Грозного учащается. Я отталкиваю его руку и вдруг слышу приятный женский голос за спиной.
- Давид, - подойдя ко мне, девушка спасает меня вовремя, - спасибо за прекрасный вечер! - она опускает взгляд на мои пальцы.
- Виолетта, а где же твоё обручальное кольцо? Ведь ты никогда его не снимала. Конечно, Смирнова ни за что не расстанется с тем огромным бриллиантом, который ей подарил Давид в честь помолвки. Чтобы избавить сестру от кольца, нужно будет отрезать ей палец. Когда я и Катя готовились к празднику, мы просто позаимствовали одежду и немного косметики у Маши. Мы даже не заглядывали в большую шкатулку. Но потом нас могут обвинить в краже, и кровью не отмоешься.
- Я решила сделать исключение на сегодня и решила не носить украшений, - улыбаясь, я отвечаю, но забываю повторять манеру речи своей сестры. Я говорю слишком резко для неё...
- Извини? - настороженно переспрашивает он, с удивлением рассматривая мое лицо, сквозь сколько-то напряжения все же вновь улыбается.
- Я не ожидал такого от тебя! Кстати, ты обещала покататься со мной на лошадях, я так много раз звонил, но ты не отвечала...
Очевидно, сестре с поломанной ногой было не до подружек или, может быть, сам Грозный установил на ее телефоне переадресацию вызовов и отвергал неугодные звонки. Но этой привлекательной рыжей девушке задали вопрос и она все еще ждет ответа. Ну, чем мы можем заняться с Смирновой?
- Прости, весь день я полировала свои колье и броши велюровой тряпочкой, я так в это увлеклась... - едва заметно дрогнув, когда Давид щипнул меня за ягодицу - не больно, но ощутимо. Я быстро меняю тему: - И я дрессировала собак... - вспоминаю слова сестры. - Контролировать огромный дом не каждому под силу...
За моей спиной Грозный дает знак своему сотруднику, и тот включает музыку громче. Резко и властно он берет меня за плечо и поворачивает так, что я начинаю кружиться вокруг своей оси, как в танце, и снова оказываюсь лицом к Давиду.
- Вау! - вскрикивает девушка. - Боже, это так мило! - первой она аплодирует, и все остальные гости в цепочке подхватывают его. Все воспринимают неожиданный выпад Грозного как проявление нежных чувств к возлюбленной. И Давид совсем не похож на мальчишку, который прячется в углу. Это его вечеринка. Он здесь главный.
- Что ты мешкаешь? - шепчет он мне на ухо.
- Всем, о чем я могла похвастаться Виолеттой, - отвечаю я. Господа полностью поддерживают Давида. Кто-то даже присвистывает, перепутав банкет со свадьбой, и кричит "горько"!
- У Виолетты так много хобби, - спорит он. Но сейчас не время для невесты, - я уберегу тебя от навязчивого общения, но теперь нам нужно поцеловаться.
Его слова звучат, будто сквозь воду. Я начинаю сомневаться в своем слухе и в самой себе.
- Нет... это необязательно... - я сразу руками отталкиваю его от себя.
- Это единственный способ отвлечь это Ингу – балаболку и остальных присутствующих.
- Я не хочу, - шепчу я, пытаясь отказаться.
Давид тяжело вздыхает и наклоняется ко мне. Он касается кончиками пальцев моих волос на затылке и сильно держит.
Мерцания красного света наполняют мое лицо, я ослепла, прищуриваюсь, а вместе с тем теряю рассудок, подчиняясь неизбежности. Грозный готов поцеловать меня, и мне бессмысленно сопротивляться и жаловаться. Кроме него самого некому.
Музыка из колонок звучит тише. Или, может быть, я стала глухой от объятий? Я не слышу себя, но шепчу, шепчу, какой Давид эгоистичный, бессовестный человек. Я дергаюсь от накалившейся обстановки и случайно касаюсь его губами.
Грозный заставляет меня замолчать глубоким поцелуем. Вспыхнувший жар его прикосновений сносит мои опоры, а мой внутренний мир раскалывается. Губы горят от поцелуя, по нервам проходит электрический разряд, сердце бьется в груди, словно маленькая птичка, пойманная в силки.
Двойственные чувства мучают мою душу, когда во время нашей страстной схватки с Грозным я вдруг осознаю, что и сама отвечаю ему на поцелуй. Но я не хочу принимать, не желаю наслаждаться этим моментом, потому что знаю, как больно будет потом.
Прошлое и настоящее теряют свой смысл, а цвета вокруг становятся еще ярче, когда Давид проводит кончиком языка по острой кромке моих зубов, выдыхает в меня свое дыхание, чтобы потом заполнить меня собой... Его сжимающие объятия становятся сильнее, но только на мгновение он замирает, а затем медленно отдаляется. Все декорации, словно по волшебному щелчку, блекнут, другие люди становятся серыми, размытыми пятнами. Передо мной виден только Грозный – его лицо совершенно спокойное, не выдающее никаких эмоций. Я не могу прочесть, что сейчас испытывает Давид. Он только гордо выпрямляется и снова поднимает бокал. "В общем, мы можем прекрасно жить и без женщин, даже в пещере. Мужчину вдохновляют их любимые для достижения целей. Пусть источник их внутренней красоты и энергии будет неиссякаемым!" В сочетании с его недосягаемой идеальной внешностью, слова Давида действуют на девушек, словно дурман. Легко ему сделать их ослабевать и завистливо смотреть на меня. Я слабо ощущаю голоса и слова вокруг, перед глазами все начинает двоиться. Кажется, я окончательно потеряла разум... Отрываюсь от этих мыслей и с трудом сосредоточиваю взгляд, замечаю, как Катя на другом конце зала прильнула к стеклу, открыв рот. "Давид..." – мои губы все еще трясутся. Я не знаю, как теперь общаться с Грозным.
продолжение следует...