В школе Лёха так спешил на урок, что с разбега врезался в стену. И у него распухла рука. Точнее — большой палец на руке.
Палец болел, мы пошли в травмпункт. Там сделали рентген – доктор долго его рассматривал, сказал, что видит трещину. Лёхе наложили гипс, и мы вернулись домой.
Дома Лёха заскучал. Так бы он сразу же сбежал гулять – но бегать с гипсом вроде как неудобно. Поэтому он стал виться вокруг меня.
Я резала капусту для борща, Лёху посадила рядом читать книжку. Выбрала ему какую-то бойкую историю Пивоваровой. Читать Лёха не любит, книжку он постоянно откладывал. И говорил:
— Вот если б не гипс – я бы тоже резал капусту!
— Ты никогда не режешь никакую капусту, Лёша, — отвечала я.
— Но если б не гипс, я бы сейчас точно тебе помог.
— Возможно.
— А ещё я бы подмел!
— Возможно.
— И выкинул бы мусор!
— Лёша, да не то что гипс так уж мешает тебе выкинуть мусор, — говорю.
— Ну нет, — отвечает. – С гипсом неудобно. Вот если б не гипс!
— Если б не гипс, мне бы точно не удалось заставить тебя читать, — говорю. Я тем временем закончила с капустой и принялась тушить морковь с луком.
— Неправда! — отвечает. – Я, между прочим, летом целую «Матильду» прочёл.
— Не сомневайся, этот подвиг уже вошёл в историю, — говорю.
— Это не я сомневаюсь, — отвечает. – Это ты сомневаешься. А зря! Если б не гипс, я бы и сейчас лучше читал.
— Почему?
— Потому что гипс меня отвлекает!
— Лёша, — говорю, — гипс тебе вообще-то только сегодня наложили. Но я не помню, чтобы ты вчера что-то читал или убирал.
— Вчера, — отвечает, — у меня времени не было. А теперь времени сколько угодно.
Он всё же открыл книжку и одолел главу. Не слишком большую. Тут и борщ уже сварился.
Пора было браться за уроки, и Лёха снова сказал:
— Если б не гипс, я бы сейчас так круто сделал русский! Но писать мне теперь трудно.
— Ты можешь сделать русский в уме, — говорю.
— Это как?
— Посмотреть на задание и подумать.
— Ну нет, — отвечает, — что там думать, там писать надо.
— Подумать, — говорю, — всегда полезно.
— А смысл? – отвечает. – Я потом всё равно не смогу вспомнить, что я там подумал. Если не запишу.
— Попробуй тогда другой рукой писать!
— Пока я научусь, у меня уже та заживет! – возразил Лёха.
Такая же история случилась и с математикой.
— Если б не гипс, я бы, конечно, всё решил! – говорит.
— Вот и решай! – отвечаю.
— Как ты себе это представляешь? Я что, в уме буду складывать все эти числа?
— Лёша, — говорю, — сложить числа не так уж трудно. Труднее разобраться, что и зачем надо складывать.
— Это тебе труднее, — отвечает. – А я другой человек. Я бы всё быстро решил, если б не рука.
Про игру на трубе тут же выросла отдельная легенда.
— Как круто я трубил, пока не было гипса! – воскликнул Лёха.
— Да? – заинтригованно спросила я.
— Тебе что, не нравилось? – обиженно спросил Лёха.
— Очень даже нравилось, — говорю. – Просто ты трубил крайне редко и совсем чуть-чуть.
— Я бы теперь больше трубил, — сказал Лёха. — Но придется долго ждать, пока всё заживет.
— Вообще-то ты можешь и сейчас клапаны понажимать, — говорю. – Чтобы не забыть свои пьесы.
— Меня это только запутает, — отвечает. – Я же привык держать трубу вот так. А если я не могу её вот так держать, то не буду даже браться.
— А когда ты планируешь за неё взяться? – спрашиваю.
— Когда всё заживёт!
На время «когда всё заживет» перенеслись совершенно все планы. Как заживёт – так заживём! А пока не жизнь, а так, унылое прозябание. Что ни предложишь – всё слишком сложно. Играть в планшет и обедать Лёха готов, а остальное прям никак.
— Может, — говорю, — ты хотя бы рубашку поменяешь? Как-то она изгваздалась в этом гипсе.
— Зачем же мне её менять? – отвечает. – Новая тоже испачкается, а с гипсом трудно засовывать руку в рукав. Я лучше потом.
— А как насчет порядка на твоей кровати? – говорю. – Там столько всего навалено! Может, разложишь все эти вещи по местам?
Лёха издал протяжный стон.
— Мама! – воскликнул он. – Да почему я должен что-то делать?! Ты же видишь, что у меня гипс!
— Лёша, — говорю, — ты повредил один палец. А послушать тебя – ты при смерти. Раньше мог всё – а теперь ничего не можешь.
— Но так и есть! – отвечает.
— Вовсе нет! – говорю. – Раньше ты всё время где-то гулял! Вот это у тебя действительно круто получалось. А больше ты ничего толком не делал.
— Если я чего-то не делал – это ж не значит, что я не мог! — отвечает. – Я мог! Просто не делал. А теперь я действительно не могу.
— А в чём разница? – спрашиваю. – Что так не мог – что эдак не можешь.
— Ну а чего ты тогда от меня хочешь, если никакой разницы нет? – резонно заметил Лёха.
— Какой-то честности, — говорю. – К чему эти рассуждения про то, как бы ты классно учился и убирался, если б не гипс?
— А мне честно так кажется! – отвечает.
— По мне, — говорю, — как раз сейчас появился шанс, что ты хотя бы учебники откроешь. Впервые в этом году. Потому что ты дома.
— Ты что, рада, что я пострадал?! – возмущённо спросил Лёха.
— Что пострадал – это плохо! – говорю. – А что откроешь учебники – хорошо!
— Знаешь, мама, — отвечает мрачно, — если б не гипс, я бы сейчас дико разозлился! Порвал бы все эти дурацкие учебники тебе назло – и всё.
— Вот-вот, — говорю.
— Ну ладно, — отвечает. – Чего там надо, какой учебник. Если б не гипс, я б не стал. Но раз уж так вышло – тащи!
